– Ее величество когда-либо приезжала на конюшни? – спросил старший офицер, рассматривая фотографию с королевой. – Господи, конечно нет! Этот снимок сделали в прошлом году на Королевских скачках. – Кто-нибудь из королевского двора когда-либо бывал здесь? – спросил Роджерс. – Мне об этом неизвестно. Вы имеете в виду кого-то из королевских конюшен? – Кого угодно, связанного со двором ее величества. – Сомневаюсь, а ведь я проработал здесь около двадцати лет. Почему вы спрашиваете? – Просто так. Здесь довольно тихое место, – сказал Роджерс, меняя тему, а Флеминг вернулся к столу. В это время Роджерс незаметно забрал одну из фотографий и сунул ее под пальто. То, каким тоном Флеминг отзывался о де Джерси, удивило старшего суперинтенданта. – До сих пор не могу понять, как он бросил этого жеребца. – Флеминг указал на фотографию Флэш-Рояля. – Это же его гордость! Мы считали, что он победит в дерби. Невероятный конь. – Флеминг подавил подкативший к горлу ком. – Как вы думаете, почему мистер де Джерси сбежал? – непринужденно спросил Роджерс. – Из-за денег. Он потерял целое состояние по вине какой-то интернет-компании и не смог снова подняться на ноги. Содержание такой огромной территории еженедельно обходится в несколько тысяч. Мистер де Джерси просто не смог выбраться из ямы, в которую угодил. Но я по-прежнему его не понимаю. Я думал, что он поделится своими планами со мной. – По-видимому, он даже жене ничего не сказал, – заметил Роджерс. – Да, я слышал. А ведь он обожал Кристину. Но любовью всей его жизни был Флэш-Рояль. Мистер де Джерси души не чаял в этом скакуне. Вот что не укладывается у меня в голове. Я еще могу понять, почему он бросил все остальное, но продать Флэш-Рояля, скорее всего, было для него хуже смерти. – Вам он нравился? – Кто? Босс? – спросил Флеминг, пытаясь вернуть себе самообладание. – Да. Что он за человек? – Если бы потребовалось, я бы отдал ему все свои деньги. Это такой человек, которому можно доверять на все сто процентов. Он человек слова – по крайней мере, был таким до этого момента. Правда, большая часть персонала сохранит работу. Может, он поставил такие условия при сделке. – Что за сделка? – спросил Роджерс. – Он продал все, что имел, Шейху. Если мы захотим, то сможем работать и дальше. Мистер де Джерси позаботился об этом. – Как думаете, сколько денег он получил за это место? – Конюшни? – осторожно спросил Флеминг, перебирая бумаги на столе. – Я не знаю, сколько он был должен. Мне казалось, мистер де Джерси заложил поместье целиком. Кто знает? Но в любом случае поместье со всеми лошадьми оценивается примерно в сорок миллионов. Только один Флэш-Рояль стоит больше миллиона. Правда, босс уже несколько месяцев распродавал лучших лошадей и машины. И уволил много работников. – Вы знаете некоего Филипа Симмонса? – Нет, – покачал головой Флеминг. – А Джеймса Вилкокса? – Нет. Роджерс переступил с ноги на ногу, скрывая под пальто фотографию. – Вы когда-либо встречали человека по имени Энтони Дрисколл? – Нет, я не слышал ни о ком из этих людей. Знаете, у меня сейчас много дел. Есть ли у вас что-то еще ко мне? Я хотел бы вернуться к работе. – Вы знаете, где был мистер де Джерси второго мая нынешнего года? – Частично. Он был вместе со мной на скачках. В три часа в Брайтоне состоялся заезд. Вскоре после этого он ушел – торопился на спектакль дочерей. – А на чем мистер де Джерси добрался до Брайтона? – На вертолете. Сейчас он управляет им лично. Пилота уволили несколько месяцев назад. – Какой марки этот вертолет? – Э… не знаю точно. Но он небольшой, – сказал Флеминг, нарочито взглянув на часы. – Как думаете, где сейчас находится мистер де Джерси? – спросил Роджерс, положив руку на дверь. – Понятия не имею, извините. Роджерс улыбнулся и поблагодарил Флеминга за уделенное ему время. – Дам вам один совет, – сказал тренер, когда старший суперинтендант переступил порог. – Я знаю, где он точно будет. Роджерс заинтересованно повернулся. – На соревнованиях дерби. Он ни за что не пропустит, как Флэш-Рояль выиграет бега. Поставьте на этого жеребца сейчас, и получите отличную прибыль. Роджерс вернулся в машину, терпеливо ожидая свою помощницу Труди Грейнджер. Они ехали в тишине, пока старший офицер пролистывал блокнот, под которым он держал фотографию де Джерси. – Что ж, либо он скрылся с деньгами, полученными с продажи, либо где-то спрятался с пузырьком лекарств, – ровным голосом проговорил Роджерс. – Или сбежал с королевскими сокровищами, – вставил водитель. Роджерс встретил его слова ледяным взглядом. После очередной напряженной паузы Роджерс вновь зашелестел страницами: – Миссис де Джерси что-то скрывает. Он постучал по блокноту, потом предложил проверить алиби де Джерси в ночь, когда умерла Сильвия Хьюитт. Он откинулся на сиденье и закрыл глаза. – От этого дела дурно пахнет, и точно не конским навозом. Мы разместим запрос на де Джерси в Государственной компьютерной системе полиции, посмотрим, сможем ли разыскать его, пусть хоть ради его жены. Должно быть, ему было сложно покидать такую красавицу. – Роджерс распахнул глаза. – Хотя нельзя исключать и того, что он никуда не уходил, а жена покрывает его. – Старший офицер сердито глянул в окно и стиснул зубы. – Что, если нужный нам человек и есть де Джерси? Он вполне подошел бы на эту роль. Описание Филипа Симмонса совпадает с Эдвардом де Джерси. – Роджерс посмотрел на фотографию, балансировавшую на его колене. – Стал бы человек, чье лицо постоянно появляется во всех новостях о скачках, – ради всего святого, мужчина, который общался с королевой! – так сильно рисковать и проворачивать самое крупное ограбление в истории? Неотрывно глядя на фотографию, Роджерс выудил из кармана жестяную коробочку с мятными леденцами. Зазвонил мобильник. – Что ж, – пробормотал он, – вскоре мы выясним, узнает ли его Морин Стэнли. Он ответил на звонок. – Роджерс, – резко сказал он. Жуя леденец, стал слушать новости. Узнав, что Дрисколл и Вилкокс за день до этого покинули страну, старший офицер выругался. Многие теперь станут винить его в том, что он так опростоволосился. Стоило привлечь этих людей к следствию сразу же, как только он получил новую информацию, но он этого не сделал. Теперь суперинтендант оказался в невыгодном свете. Де Джерси знал, что время на исходе. Он прилетел в Париж по паспорту Шонесси и остановился в небольшом гостевом доме. Из телефонной будки он связался с Дьюлэем и кратко переговорил с ним насчет встречи. Он хотел получить предоплату от покупателя. Поль Дьюлэй, который все еще находился под наблюдением, отправился в Париж. Оставив машину, он зашагал пешком, потом сел на общественный транспорт, пока не убедился, что оторвался от хвоста. На встречу с де Джерси ювелир опоздал на целый час. Полковник уже ждал его в небольшом баре напротив отеля «Де ла Тремуйль». Дьюлэй принес с собой полмиллиона долларов в небольшой кожаной сумке. Вторую половину он оставил себе. – Если бы ты знал, какими обходными путями я добирался до этих денег! Чертовы мерзавцы постоянно висели у меня на хвосте. – Что сказал Китамо? – Он никогда много не говорит, но он знает, что за груз сбросили в воду, и спрашивает, когда увидит свой товар. Де Джерси приказал Дьюлэю даже близко не подплывать к грузу. Пока не стихнет буря, ящику следовало оставаться на дне, прикрепленным к отмеченной ловушке для лобстеров. Это могло занять и несколько месяцев. – Сколько Китамо придется ждать? – спросил Дьюлэй. – Сколько понадобится. Не отдавай ему Кохинур, пока все не уляжется. Что до других камней, скажи, он получит их постепенно. Не приближайся к ящику. – Как же я отдам ему бриллиант, если не смогу подойти к ящику? Вместо ответа де Джерси достал камень из кармана и тайно передал его Дьюлэю. Ювелир потерял дар речи, ощущая в ладони эту драгоценность: – Боже всемилостивый, это же… Ради всего святого, где мне его спрятать? – Сохраняй спокойствие и говори тише. Держи его у себя, пока я не дам дальнейших указаний. Сообщи покупателю, чтобы он внес следующий платеж через Интернет. Как только все прояснится, мы передадим ему камень. Не раньше. – Мне нравится, что ты говоришь «мы», – фыркнул Дьюлэй. – Это ведь мне таскать с собой чертову штуковину. Француз был перепуган и много пил, чтобы хоть немного заглушить страх. Что касается де Джерси, тот сохранял невозмутимость.