Дэнис помахал перед ним пальцем, разубеждая: – Басня Эзопа: «Когда лиса не может достать виноград, она говорит: «А, он зелёный»». – Ты думаешь, что я себя успокаиваю своими же выдумками? – Конечно. Не испробовав фрукт, нельзя судить о его вкусе. А на счёт дамочек… Жить-то им где-то надо, вот и отдам им пока свой трюм на корабле, он полупуст, многие матросы уже продали захваченное какао. Пусть женщины поживут, пока по борделям не определяться…Хотя на их счёт сказали: кто замуж не выйдет – будет продан на плантации в рабство, будут рабов плодить. Пьяная Роксана зааплодировала, превознося Дэниса: – Какой ты великодушный, капитан! И Вормс объявил: – Все дамы могут пройти на мой корабль «Морская Звезда» в трюм, пока не найдут себе пару! Водо Варнье схватил в охапку Бланш, которую почему-то отовсюду гнали. Он поглядывал на штурмана, но тот ревности не проявлял. В трюме Октав и новый плотник с захваченного корабля рыжий англичанин Уэйн Диксон развесили гамаки для женщин между тюков с бобами какао, прибивая плетёные изделия к стропилу. В трюме было мало женщин: Гарсанда, Онорина, Роксана, Химильтруда и Аделаида с Артрадой. Роксана сладко похрапывала, она была в изрядном подпитии. Аделаида вдруг заплакала. Дочь склонилась над ней, спрашивая: – Чего ревёшь? – Я никому не нужна! Меня никто не выбрал из мужчин… – А ты у всех разве спросила?– усомнилась дочь. Её мать засмеялась сквозь слёзы, в смехе её поддержали остальные женщины. Онорина успокаивала подругу: – Зачем же тебе отношения без любви? Может, любовь ещё придёт. Я заметила, как тебя и Гарсанду разглядывал этот англичанин. Он такой импозантный…и взгляд его говорит об искушённости, что он знаток женщин… Артрада узнавала: – А как это любить мужчину? – Любить – значит постоянно переживать за человека,– поясняла Онорина. Ребёнок удивлённо сказал: – Какая это любовь? Это мука какая-то. Женщины снова рассмеялись. Гарсанда узнавала у Онорины: – А этот Октав…он звал тебя прогуляться или в номер пройти? – Ой, девочки, этот Октав так молод…Я чувствую себя неуверенно с ним… В комнате трактира в постели Водо сполз с худого тела Бланш и заявил ей: – Редкий талант: вот так вопить. Долго тренировалась? – Тебе разве неприятно от моих страстных криков? – Я просто не пойму: что ты охаешь и орёшь, ты ж холодная, как рыба! – А как ты узнал? – У меня было столько женщин, что я ради разнообразия перешёл на мужчин! – А остальные мужчины ничего не говорили… – Многие шлюхи ничего не чувствуют, ты не одна такая…Всё, собирай своё шмотьё и иди куда хочешь. – А заплатить? Водо треснул Бланш по лицу. – А вот и плата,– с издёвкой говорил он,– И впредь заботься о своём здоровье, не ходи с малознакомыми мужчинами куда непоподя. Бланш, плача, стала быстро одеваться, подбирая с пола свои пожитки. Кок Флорентин Курлен лежал на кровати в комнате трактира и весело хохотал, когда Корали раскладывала на его груди кусочки фруктов, а потом ела их одними губами. – Ишь, какая фантазёрка. А теперь медленно оголись. – Всю жизнь только этим и занимаюсь. И куртизанка стала стаскивать одежду под стоны Курлена. Потом Корали стала тормошить немолодого мужчину и торопить: – Ну, давай, Фло, давай же действуй. – Кажется, я могу только смотреть…Я заплачу тебе за молчание, ребятам только не говори о моём секрете – засмеют. – Боже мой! Импотенты через одного! Зачем же нас заказывать? Чтоб просто подержаться? – Мне хотелось бы, чтобы не только хотелось…Каждый раз думаю: а вдруг на этот раз смогу…Но не могу… Страшный одноглазый пират с оспами оттолкнул от себя женщину со словами: – Не, пойду позову лучше Модреда-барабанщика. Он мне милее. Неудовлетворённая и оскорблённая женщина у дверей шептала: – Вот не зря философа Сократа приговорили к смерти через отравление ядом цикута за поклонение новым божествам и за развращение молодых парней. В другой комнате любовница после интима говорила Бертрану: – О, мы встречались в Париже. – Что-то не помню. Ты уверена? – На лицо для меня все мужики, как пятно, а вот такой интимный орган с татуировкой петуха я прекрасно помню. Канонир захохотал, вспоминая: – Ну, да, на своих пушках я тоже каждую трещинку знаю. Петух для моряка – символ, чтоб не утонуть. Он потянулся к трубке. Женщина сморщилась: – Может, ты не будешь курить эту дрянь? – Знаешь, почему я курю эту чертовщину? Чтобы отключить мозги, чтобы забыть о совести, забыть об убитых мною… Утром Водо тащился за Габриелем и гундел: – Ну, зачем ты идёшь в трюм в это женское господство интриг и сплетен?