Блин, это кажется ему, или зазеркальный Саня встал на полмгновения позже? – Просто на здоровье, – кивнула Сударыня и тоже встала. Хоть бы уговорила съесть что-нибудь еще, подумал он. А, ну его. Всё равно она нормальная. Хоть и стрёмная. – Пойду тогда, – Саня отошел к выходу. – Эээ, ну, и это… рад был познакомиться, – он улыбнулся, – Сударыня. – Знаю. И я рада, – почему-то грустно сказала она. – Прощай, рыцарь Александр. Дверь открыта, просто захлопни. – Угу… угу… Обалдевший Саня угукал и кивал, как филин, открыв рот, и пятился к выходу, опрокидывая пыльное барахло. И потом, когда брел по темной, как погреб, лестнице, продолжал кивать и угукать. Он даже не заметил, как странно с ним попрощались. Не это было темой дня: Саня готов был клясться своим пятнадцатым айфоном, что вместо Сударыни в зеркале отражалась молодая девушка… Глава 3 в которой встретятся два одиночества «Маленькие трагедии», говорите?.. Понедельник – вот настоящая маленькая трагедия! Или немаленькая, если выходные прошли как надо. Или даже наоборот: чем хуже выходные – тем трагичнее понедельник. Потому что когда даже такой фиговый отдых кончается – это жуть просто. Это мрак, аут и трындец… Саня и правда был какой-то злой сегодня. Хоть бы не поцапаться по-новой с Лёхой, только помирились же. Главное – не заводиться и никого не слушать. Особенно девчонок. – Пиковая дама, Пиковая дама… – шуршали они в углу. Вот как тут не злиться, а? Стоят такие, показывают – типа «мы давно повырастали из этого детского сада, просто это же ах какая милота…» И тут Саня замер, не дойдя до своего бункера №666. На передней парте, там, где почти всегда было пусто, сутулилась спина в свитере. Яна. Кажется, этот понедельник будет не такой уж и трагедией. Прикольно, но она повернулась к девчонкам и слушала про Пиковую даму. – Так ты типа не веришь? – пристала одна к другой. – Ну не знаю… Увижу – поверю… – Да или нет? – Ну не знаю… – Да или нет?.. – Данетки тут нерелевантны, – вдруг сказала Яна. Кажется, кроме Сани ее никто не слышал. – Это скорее… Тут она выдала кучу таких длинных и непонятных слов, что Саня в жизни не запомнил бы ни одного из них, не то что все вместе. Даже девчонки притихли. – Чего-о? – переспросил Костя Бегемотный. (Вообще он был Василенко, но разве можно человека, который вместо «трехмегабитный» сказал «трехбегемотный», называть как-то иначе?) – Если проще, то… – Да, вот лучше проще. – …то такие легенды, вроде Пиковой дамы, невозможны в эвклидовом мире, но теоретически возможны при нарушениях детерминации. Любая из альтернативных вероятностей замкнута, но если их взломать и создать контакт, смешение, – тогда возможна квантовая детерминация, в которой теоретически может материализоваться любой виртуальный продукт или даже желание. Раньше это называли магией. Любая магия может быть следствием такого взлома, совершенного в какой угодно вероятности. Грубо говоря, появляются спайки между ними, образующие свои собственные детерминации, где что угодно может следовать из чего угодно… Да уж. Вот не сказал бы Саня, что это проще. Вот не сказал бы. Народ сочувственно переглядывался, и он тоже чуть было не переглянулся с Лёхой, закатившим глаза. Но всё-таки сдержался. – Ты веришь в ма-агию? – протянула Муся Три Извилины. Яна пожала плечами. Всё-таки ее уважали. У любого гения бывают причуды, без них гений не гений, а так, китайская подделка. Так что народ не сильно умничал, тем более – вошла зарублитша, и ровно через минуту двадцать три секунды начался титанический урок. Надо сделать это, говорил себе Саня. Почему-то он был исполнен решимости. Надо, говорил он себе на втором уроке. Надо, надо, говорил на третьем. Надо, надо, надо сделать это, вот же ж блинский блин, говорил он на шестом, когда голова постепенно превращалась в зависший комп. В моноблок Apple, тяжелый как штанга. Надо прекратить ломать дебила и подойти к ней. Сегодня. Сейчас. Вот прямо после этого урока… После восьмого он сидел в своем бункере №666, обхватив свинцовую голову, и исподлобья глядел, как Яна собирает рюкзак. – Ну подойдешь ты, – бубнил какой-то голос (так себе голос, Саня его и не слушал вообще) – и дальше что? Говорить-то о чем с ней будешь? О Пиковой даме? «А это идея, – вдруг понял Саня. – Спасибо!» – мысленно сказал он голосу и попробовал встать. Не вышло. И только когда Яна подошла к двери, ему вдруг стало так тоскливо, что он подскочил, как пружина, и принялся в темпе закидывать вещи в рюкзак. – А прикольно ты это, – просипел он за Яниной спиной, когда догнал. – Ну, про Пиковую даму. Никогда не думал, что такие штуки бывают. Я, правда, почти ничего не понял… («что ж ты несешь-то, баран?» – надрывался всё тот же голос) Но Яна развернулась к нему. – Правда? – спросила она так, будто обрадовалась («обрадуются тебе, щас…»). – Это же так просто! Ну, на словах. Смотри… И обалдевший Саня снова слушал про квантовую детерминацию, про взлом реальности и альтернативные вероятности, и ему даже казалось, что он что-то понимает. Не из слов, может быть, а прямо из черных дыр, которые чернели совсем близко. Он представил, что говорит ей вот это – «твои глаза как черные дыры», и застонал; а она спросила «что?», и тут же продолжила про спайки миров: – Это слово – «миры» – привычней для нас, поэтому так и будем говорить. Ты никогда не думал, на что похожи заклинания? – Заклинания?.. Какие заклинания? – Да любые! Ну, когда нужно произнести какие-то слова, и что-то там будет?.. На голосовой пароль! Говоришь, система распознает частоты и всё прочее, и – опа! Значит, чтобы распознать заклинание, тоже нужно распознающее устройство. Только оно не в эвклидовом пространстве этой вероятности… ну, не материально, как мы говорим. Оно в спайке между альтернативными вероятностями, то есть между мирами – двумя или… их может быть сколько угодно. – И как его туда всунуть? – Хороший вопрос. (Саня был уверен, что это позор, а не вопрос, но промолчал.) Ничего никуда всовывать не надо, потому что грань между миром и компьютером, между реальным и виртуальным стирается. Так же, как грань между мирами. Сама по себе реальность делается таким компьютером. Сейчас объясню, – кивнула она, глядя на Санину челюсть. – Когда ты говоришь «окей гугл» – запускается цепочка причин и следствий, она же детерминация: движок распознает частоты, обрабатывает их и выдает результат. Всё в рамках эвклидового мира, никаких чудес. Когда какая-нибудь, допустим, ведьма говорит «авада кедавра!» – тоже запускается детерминация, только квантовая: эти слова активируют спайку и приводят к какому-то следствию, но в другой реальности; оно, в свою очередь, приводит к следующему следствию, но снова в другой реальности; и так далее, и так далее. А на выходе получаем то, что нужно ведьме. – А как они активируют эту спайку? – Ну ты мастер сложных вопросов! – восхитилась Яна (мастер чуть не хрюкнул). – Так же, как и телефону, чтобы отреагировать на «окей гугл», нужна конкретная конфигурация – такое-то железо, такой-то софт, причем с вариантностью порядка десятимиллионных долей процента, – так же и миру нужна конкретная конфигурация конкретных обстоятельств, чтобы отреагировать на «авада кедавра». Точнее, мирам. – Каких обстоятельств? – спросил Саня. Он и правда заинтересовался. – А вот это, – торжественно сказала Яна, – самый заковыристый из всех твоих вопросов. Когда я буду знать на него ответ, я смогу управлять миром. Правда, я не хочу управлять миром, – добавила она потише. – Ни этим, ни другими. Хотя кое-что я и сейчас… Тут в Санину голову втолкнулись какие-то крики, и Саня огляделся. Они, оказывается, отошли уже довольно далеко от школы, причем совсем не туда, где был Санин дом. Прямо перед ними по проспекту Несгибаемых маршировали дядьки с факелами и что-то орали, выкатив глаза. Это «что-то» было, наверное, словами, но Саня не разбирал ни звука, хоть и знал наизусть все родные кричалки и даже кричал их сам, когда это было надо в школе. Он видел, конечно, такие шествия в сети и слышал о них, но вживую наткнулся впервые, да еще и нос к носу. Свет факелов выхватывал из темноты орущие лица – багровые пятна с вытянутыми дырами-ртами, – и отсветы огня прыгали туда-сюда в тяжелом ритме нестройного шага, раздирая пространство на одинаковые рваные клочки… Но суть была даже не в этом, хоть зрелище, конечно, сильно зашкаливало за 16+. Суть состояла в том, что большинство орущих лиц, или даже все (Саня как-то видел это, хоть и ночь, и мелькание), – все лица этой огненной многоножки были никакими. Манекенными. – …..! – сказала Яна что-то. Саня не расслышал и переспросил (было похоже на «опять они!»), но та мотнула головой. – Давай обойдем, – предложила она. – Я тут рядом… Они молча прошли полтора квартала, слушая крики за спиной (те никак не желали отдаляться). Потом Саня стал, как на дуб налетел, и сказал «блин». – Что такое? – Да я тормоз. Рюкзак протупил у тебя взять. Ты так интересно рассказываешь, я и забыл, как нормальные люди себя ведут, – совершенно искренне сказал Саня. Яна просияла и сказала: – Пойдем ко мне! Сегодня у меня более-менее свободно. Видишь – даже в школу пошла. Пойдем! – она даже потянула его за руку. – Покажу тебе кое-что. Такого поворота Саня не ожидал… или, вернее сказать, не надеялся на него, хоть и очень хотел. Он тут же звякнул Юле, что полет, мол, проходит нормально, небольшая задержка на Плутоне, надо пополнить запасы плутония, – и нырнул с Яной в ничем не примечательное парадное, которое сразу стало очень даже примечательным. Дома у нее (8 этаж, 32-я квартира) он поздоровался с Яниной мамой, отказался от чая, сказал что-то вежливое – и чуть не рухнул на шеренгу тапочек: Яна дернула его за руку, втащила в свою комнату и закрыла дверь. – Так-с, – сказала она и сняла очки. Черные дыры без них оказались такими же большими. – Ща будем тебе всё показывать. Ее комната никак не напоминала комнату гения-программиста: везде висели чьи-то физиономии, из которых Саня опознал только Галадриэль и китайскую суперменшу из «Героя», какие-то комиксы, диаграммы, завитушки и каляки-маляки вперемешку с конвертами от винила. Присмотревшись, Саня заметил несколько похожих физиономий: то ли девушка, то ли женоподобный парень у столба, с опухшими глазами и выражением лица, как из паблика «страдающее средневековье». Почти все они были рисунками в старинном стиле, а одна была черно-белой фоткой или скрином из фильма. – Это – Джек Бакли, это – Джармуш, – показывала Яна, тыкая в разные углы комнаты. – Это – из Blind Guardians. Слушаешь такое?.. Это всякие мои фрактальчики, фанатела года два назад… ну, а дипломы все в гостиной. Чтоб гости видели.