— Монти, — сказал он. — Старина, дорогой мой. Ты меня знаешь. Все, что в моих силах. Только скажи. — Да, Бенни, — ответил мистер Реес, пожимая его руку. — Я знаю. Спасибо. — Ведь бывали хорошие времена, а? — с тоской вздохнул мистер Руби. — Не сплошные фейерверки, конечно… А теперь… Кажется, мистер Реес впервые был на грани того, чтобы утратить спокойствие. — А теперь, — сказал он, удивив Аллейна, — она больше не отбрасывает тени. Он похлопал мистера Руби по плечу и отвернулся. Мистер Руби скорбно смотрел на его спину пару секунд, а потом пошел к двери. — Спокойной всем ночи, — сказал он, громко высморкался и ушел. Они услышали, как он довольно шумно упал по пути наверх. — Повезло ему, — заметил синьор Латтьенцо, покачивая в бокале нетронутый коньяк. — Что касается меня, то я не ищу утешения в алкоголе в случае несчастья. Это мое третье возлияние. Коньяк превосходный. И все же я знаю, что он оставит меня трезвым как стекло. Это очень досадно. Мистер Реес, не поворачиваясь к Аллейну, спросил: — Вы хотели что-то еще мне рассказать, мистер Аллейн? Голос у него был старчески усталый. Аллейн рассказал ему о сигналах азбукой Морзе, и он вяло ответил, что это хорошие новости. — Но я вообще-то имел в виду само преступление. Вы ведь понимаете, какое замешательство и шок мы испытали… найдя ее вот такой. Это было… — он сделал странный и нехарактерный для него жест, словно отталкивая какую-то угрозу. — Это было так ужасно. — Конечно. Хуже и вообразить себе трудно. Простите, но мне неизвестно, как именно вы об этом узнали. Вас хоть как-то подготовили? Мария?.. — Вы, должно быть, слышали ее. Я был в гостиной, вышел и увидел ее на лестнице. Она кричала. Я сразу пошел с ней наверх. Думаю, из ее слов я разобрал, что Белла мертва, еще до того, как мы вошли в комнату. Что ее убили. Но не… как именно. Беппо и Нед пришли почти сразу за нами. Это может прозвучать странно, но все это в тот момент показалось нереальным; казалось, это какой-то кошмарный сон. И до сих пор кажется. — Вы просили меня заняться этим до приезда полиции. Я очень сожалею, что мне приходится вас беспокоить, но… — Нет. Пожалуйста, — сказал мистер Реес нетвердо, пытаясь вернуться к своей привычной официальной манере. — Пожалуйста, делайте то, что делали бы при любых других обстоятельствах. — Вы облегчаете мне задачу. Прежде всего скажите: вы уверены, что после того как мадам Соммита велела вам и Марии покинуть спальню, вы слышали, как она повернула ключ в замке? — Абсолютно уверен. Могу я спросить, почему вас это интересует? — И Мария воспользовалась своим ключом, когда вернулась? — Должно быть, да. Дверь была не заперта, когда Мария и я вернулись после того, как она подняла крик. — А сколько существует ключей от этой комнаты? Если можно сказать, что атмосфера стала напряженной без единого произнесенного слова, то в кабинете мистера Рееса произошло именно это. Тишина была абсолютной, никто не двигался и не говорил. — Четыре? — предположил наконец Аллейн. — Если вы знаете, то зачем спрашиваете? — выпалил Хэнли. — Хватит, Нед, — осадил его мистер Реес. — Простите, — пробормотал тот, слегка съежившись, но с позорным намеком на угодливость. — Мне правда жаль. — У кого четвертый ключ? — спросил Аллейн. — Если он существует, то думаю, он не используется, — ответил мистер Реес. — Думаю, полиция захочет это знать. — В таком случае нам нужно это выяснить. Наверное, Мария знает. — Да, — согласился Аллейн. — Полагаю, что так. Он мгновение поколебался и сказал: — Простите меня. Я знаю, что обстоятельства смерти выглядят почти гротескно, но вы смотрели на нее вблизи? На то, что с ней сделали? И как это было сделано? — В самом деле, Аллейн, — запротестовал Латтьенцо, но мистер Реес поднял руку. — Нет, Беппо. Как ты сам сказал бы, «напросился — вот и получай», — мрачно пошутил он и повернулся к Аллейну. — Под ножом что-то есть. Я не подходил… близко. Я не смог. Что там? — Это фотография. Мадам Соммиты. Губы мистера Рееса беззвучно повторили слово «фотография». — Это сумасшедший! — взорвался синьор Латтьенцо. — Маньяк-убийца! Иначе и быть не может. — Да, да! — закивал Хэнли, как будто в этой мысли было какое-то утешение. — Сумасшедший. Конечно. Лунатик. Мистер Реес закричал так громко, что они все подпрыгнули: — Нет! То, что вы говорите, меняет всю картину! Я ошибался. С самого начала я ошибался. Фотография это доказывает. Если он оставил свою подпись, то яснее быть не может. Последовало долгое молчание, затем Латтьенцо ровным голосом сказал: — Я думаю, что ты, возможно, прав. — Прав! Конечно, я прав! — А если ты прав, мой дорогой Монти, то этот Филин был на острове вчера, и если ему не удалось сбежать на катере, то он и сегодня находится на острове. И несмотря на все наши усердные поиски, он может находиться в доме. В этом случае мы действительно поступим мудро, если запрем двери. — Он повернулся к Аллейну. — А что скажет на все это профессионал? — Я думаю, что вы, вероятно, правы во всех отношениях, синьор Латтьенцо, — сказал Аллейн. — Или, вернее, во всех, кроме одного. — И какого же? — резко спросил Латтьенцо. — Вы ведь предлагаете версию о том, что убийца — Филин. Я склонен думать, что здесь вы ошибаетесь. — Было бы интересно узнать почему. — О, ну вы знаете, как это бывает. Мне было бы трудно сказать почему. Назовем это интуицией. — Но дорогой мой сэр, фотография! — Ах да. Именно так. Всегда есть фотография, не так ли? — Вы решили говорить загадками. — Я? Вообще-то нет. На самом деле я пришел спросить вас всех вот о чем: не заметили ли вы, что итальянский стилет, если это действительно он, отсутствует на своем месте на стене позади обнаженной скульптуры. И если вы это заметили, то когда именно. Они воззрились на него. После долгой паузы мистер Реес сказал: — Вам это покажется невероятным, но тем не менее это факт. Я даже не понял, что это орудие убийства. — В самом деле? — Я думаю, что могу назвать себя наблюдательным человеком, но я не заметил, что стилет отсутствует, и я не узнал его… — тут он закрыл глаза руками, — когда я… увидел его. — О господи! Ох, как это ужасно! — воскликнул Хэнли. А Латтьенцо добавил: — Это были ее стилеты. Ты, конечно, знал об этом, Монти? Они принадлежали ее семье, насколько я понимаю. Я помню, как она показала их мне и сказала, что хотела бы использовать один из них, играя в «Тоске»[46]. Я сказал, что это было бы слишком опасно, как бы умело она ни притворялась. И могу прибавить к этому, что Скарпиа[47] и на секунду не допустил бы такого предложения. Если вспомнить темперамент бедняжки, это было неудивительно. Мистер Реес поднял взгляд на Аллейна. Он выглядел смертельно усталым и словно постарел. — Если вы не возражаете, — сказал он, — я пойду к себе. Если, конечно, нет еще каких-нибудь дел. — Конечно, не возражаю. — Аллейн бросил взгляд на доктора Кармайкла, и тот подошел к мистеру Реесу. — Вы и так достаточно вынесли на сегодня, — сказал он. — Вы позволите мне проводить вас до вашей комнаты? — Вы очень добры. Нет, благодарю вас, доктор. Я в полном порядке. Просто устал. Он встал, выпрямился и спокойно вышел из комнаты. Когда он ушел, Аллейн повернулся к секретарю.