– Это в каком смысле? – Как это в каком? В самом очевидном. Не всех пока повесили, еще кое-кто жив остался. Это я вас имею в виду. Похоже, поторопились вы на свободу выйти. Я вот увидел вас на скамейке, и первая мысль была вот о чем: не пришли ли вы обратно в камеру проситься? – А что? – спросил Мастаков. – Пора? – Решайте, ребята. Вам виднее. – Как нам дальше жить, Павел Николаевич? – Это вы у меня спрашиваете? – А у кого же еще? Больше не у кого. Мы вот с вами несколько месяцев общались, пока шло следствие. Вы честно делали свою работу, попугивали нас время от времени крайними сроками. Но это, как я понимаю, для пользы дела. Так вот и приволоклись мы к вам с простеньким вопросом. Как нам дальше жить? Ведь приберут нас по одному. Похоже, тут грамотные ребята сколотились в кучку. Нам с ними не справиться. Мы-то на виду, а они – невидимки. – Ну что ж, спасибо, как говорится, за доверие. Но ведь вы уже взрослые ребята, вам не по семнадцать-восемнадцать, как было десять лет назад. Разбегаться вам надо. Причем грамотно. Чтоб даже из родни никто не знал, что вы, к примеру, на Камчатке, на Сахалине, на Курилах. Я не предлагаю вам ни первое, ни второе, ни третье место, просто показываю, насколько надежно вы должны исчезнуть. – Другого выхода нет? – Может быть, он и есть, но мне неизвестен. Один из вас дальнобойщик, второй обосновался в Запорожье. Не спасет ни то, ни другое. Вот я бы лично, к примеру, нашел бы вас обоих в течение одного дня. Ребята, которых вы назвали невидимками, не столь опытные, как я. Им понадобится неделя на каждого. Сами понимаете, это не спасение. Как в песне поется. Уже изготовлены пули и мимо, похоже, не пролетят. – Это вы к примеру, или пули действительно изготовлены? – первый раз подал голос Ющенко. – Могу уточнить. Не пули, а кабанья картечь. – Так вы их знаете?! – почти обрадованно воскликнул Ющенко. – Нет, я их не знаю. – Честно? – Да, ребята. Честно. Не сомневайтесь. – Так у них точно кабанья картечь? – Точно. – Значит, не промахнутся? – Исключено. Стреляют в живот, который вместе со всеми органами превращается в фарш. – Значит, бежать? – который раз повторил Мастаков. – Лучше сегодня до обеда, чем завтра после такового. – А вот интересно, Павел Николаевич, как бы вы это проделали чисто технически? Можете поделиться? – Могу. Выйдя из этого здания, я остановил бы первую попавшуюся машину и отъехал на расстояние, которое мог бы оплатить, не вызывая особых подозрений у водителя. А потом повторил бы эту операцию еще раз и еще. – Настолько они опасны?! – А вы этого еще не почувствовали? Сколько вам еще нужно трупов, чтобы вы это поняли? Вот вы не обратили внимания на одну маленькую подробность. Первое, что я сделал, войдя в кабинет, – это закрыл дверь. На два оборота ключа. Потом задернул шторы и только после этого предложил вам сесть. – Это что же получается?.. – растерянно проговорил Ющенко. – Удачи вам, ребята, – усмехнулся на прощание Пафнутьев. – Десять лет назад вам крупно повезло. Как говорится, пронесло. Но так будет не всегда. Скорее всего, ничего подобного не случится уже никогда. Вечером того же дня Пафнутьеву неожиданно позвонил Шаланда и предложил срочно, прямо-таки вот в эту же секунду покинуть свой кабинет и сесть в машину, поджидавшую его. – Жора, так мы вроде не договаривались… – Вот в машине и договоримся. – Может, и Худолея прихватим? – Перебьется. – Жора, у меня такое чувство, будто что-то случилось. – Да, случилось. – Я даже боюсь предположить… – Не бойся. Не ошибешься. – Боже, – простонал Пафнутьев. – Неужели опять? – Запирай кабинет и бегом по лестнице вниз. – Неужели это когда-нибудь кончится? – Не переживай. Кончится очень скоро. Один остался. – Жора, мне страшно, – проговорил Пафнутьев, уже стоя на крыльце. – Как дальше жить? – Не бойся. Я с тобой. Я не брошу тебя на произвол судьбы. – Не бросай, Жора. Прошу тебя. – Эти слова Пафнутьев произнес, уже сидя в машине рядом с Шаландой. – Осталась одна надежда. На тебя, Жора. Шаланда слушал сейчас эти вроде бы не совсем серьезные слова и вполне мог бы подумать, что Пафнутьев куражится. Но полковник изредка, на ходу поглядывал на своего пассажира и каждый раз убеждался в одном и том же. Пафнутьев не шутит, он действительно сбит с толку, пребывает почти в ужасе от своей догадки. Наконец, немного успокоив себя собственными причитаниями, Пафнутьев решился задать вопрос: – Жора, ты это, не тяни душу. Кто на этот раз? – Мастаков. – Что с ним? – Голова проломлена. Похоже, молотком. – Он жив? – Нет. – Так. Значит, не прислушался он к моему совету. – А что ты ему посоветовал? – Не заходя домой, прыгать в первую попавшуюся машину и мчаться в любом направлении, пока не кончатся деньги. – Очень хороший совет. В его положении я бы обязательно им воспользовался. – Куда мы едем? – К оврагу, Паша. Опять к тому самому месту, где девичьи скелетики нашли. Видишь, что получается. Убийцу все-таки тянет на место преступления. Он дома уже и вещички собрал, но не мог уехать из города, не побывав в этом кошмарном овраге. Ладно, Паша. Разберемся. Приехали. Мои ребята уже давно здесь. – Мне-то чего раньше не позвонил? – Я и сам не знал, что к чему. А когда картинка открылась, сразу к тебе подался. И вот ты уже на месте преступления. Так что на меня бочку не кати, я хорошо себя веду в таких случаях. – Виноват. Прости великодушно. – Пафнутьев похлопал Шаланду по плечу. – Бог простит, – с усмешкой проговорил тот. – Значит, так, Паша. Докладываю обстановку. Вот овраг. Вниз протоптана тропинка. По ней редко кто ходит. Чуть дальше проложена асфальтированная дорожка. По ней-то люди в основном и спускаются к берегу. Мастаков облюбовал тропинку. Здесь и людей почти нет, и на травке можно присесть, и пивка пригубить. Он пришел сюда с бутылкой, но так и не успел ее выпить. Возле него она и валялась. – А тело Мастакова где? – Мои ребята уже в анатомичку его доставили. Можешь заглянуть, там тебе кое-что расскажут. А картинка вырисовывается такая. Мастаков пришел сюда один. Выбрал местечко и расположился. Тропинка проходила за его спиной, так что незаметно подойти к нему было не трудно. – А кто его нашел? – Какой-то прохожий позвонил. Так, дескать, и так. Окровавленный человек лежит. Документы оказались при нем, деньги, блокнот с телефонами. И билет на поезд. Он, похоже, уже в дорогу собрался. Но напоследок сюда вот потянуло. В общем-то, я его понимаю – навсегда человек уезжал. – А с чего ты взял, что над ним молотком поработали? – спросил Пафнутьев. – Мои ребята вызвали сюда машину. Приехали санитары, или как там их надо называть. Один из них увидел на лбу квадратный след от удара и предположил, что били молотком. Это тебе в анатомичке все подробно расскажут. – Значит, был не один удар?