Чарли снова увидела перед собой фотографию Франчески — ученицы престижной школы-интерната, которая стоит, сложив руки на груди, с бунтарским выражением на лице. Они допили вино. Андерс по-прежнему сидел в баре со своей одноклассницей. — Пойдем? — спросила Чарли. — Куда? — Ко мне домой. «Опять за старое, — подумала Чарли, когда они, взяв куртки, вышли из «Риша». — Неужели жизнь — лишь сплошная череда повторений?» 6 Юхан оглядел гостиную. Чарли проследила, куда направлен его взгляд — на стопки книг на полу и подоконниках. Она подумала, что это — одна из причин, почему она предпочитает пойти домой к другим, а не к себе. Ей не нравится, когда ее изучают, когда кто-то оглядывает ее дом и оценивает ее, исходя из этого. — Почему у тебя нет полок для книг? — спросил Юхан. — Потому что здесь цементные стены, — ответила Чарли. — Все, что на них вешаешь, падает на пол. — Можно же забить дюбели. — Может быть, но у меня нет сил этим заниматься. — Такое ощущение, что ты только что переехала сюда. — Вовсе нет. Просто меня мало интересует покупка вещей и обустройство дома, — ответила Чарли, направляясь в кухню. — Пошли. Юхан указал на кормушку, оставшуюся после Лиллит. — У тебя есть кошка? — спросил он. — Была, — ответила Чарли. — Летом я привезла с собой потомственную дикую кошку из Люккебу. — Что с ней произошло? — Она умерла. — Сбила машина? — Нет, я ее не выпускала — боялась, что она не освоится в городской среде. Она заболела. Чарли вспомнила, как в первые недели кошка, казалось, чувствовала себя прекрасно. Ее обработали от паразитов, шерстка стала шелковистая, пропали контуры ребер, но потом она вдруг перестала есть. Чарли прекратила давать ей сухой корм и стала покупать дорогущие упаковки с самой роскошной кошачьей едой. Видя, что это не помогает, она повезла ее к ветеринару, который констатировал: положение серьезное, кошка умирает. Чарли разрыдалась, стала обвинять себя. Она вырвала животное из привычной среды обитания. Во всем ее вина. Ветеринар сказал, что все совсем не так, но если она желает кошке добра, то самое лучшее, что она может сделать, — это усыпить ее. Чарли умоляла его попытаться спасти кошку. Деньги роли не играют, ничтожность шансов на удачу тоже. «Спасите ее, — сказала она, даже не скрывая своего отчаяния. — Сделайте все, что в ваших силах». Но ветеринар ответил, что это только продлило бы мучения, и в конце концов Чарли сдалась и позволила ему всадить в Лиллит шприц. Она сидела, держа на руках теплое тельце. Перед тем, как в последний раз закрыть глаза, кошка посмотрела на Чарли грустным взглядом, словно хотела сказать: «Спасибо. Спасибо, что ты, по крайней мере, попыталась». Она взглянула на Юхана. — Что ты будешь пить? — спросила она. — Может быть, чай? — Черный, белый, красный или травяной, который я сама засушила? — Ты шутишь, да? — Да. — И я пошутил. Когда сказал, что хочу чаю. Так что у тебя найдется? Виски? — Закончилось. Но есть пиво. Юхан рассмеялся, когда она открыла холодильник. — Прости, — проговорил он, когда она бросила на него вопросительный взгляд. — Просто ожидаешь, что холодильник у женщины выглядит немного по-другому. Я забыл, что ты такая… непредсказуемая. Чарли улыбнулась этому слову, которое впервые услышала от него еще летом. Протянула Юхану бутылку, вторую взяла себе. Они пошли и сели в гостиной. — Франческа Мильд, — сказала Чарли. — С чего тебе пришло в голову написать о ней? — Это было летом, когда я вернулся из Гюльспонга, — ответил Юхан. — Я думал, что достигну внутренней гармонии, увидев Люккебу, побывав в том месте, где исчез папа, поговорив с тобой о нем, но оказалось, что мне хочется узнать еще больше. Я буквально не находил себе места. — Добро пожаловать в мой мир. — А ты сама почему этим заинтересовалась? — Место, — ответила Чарли. — И вообще… — А именно? — Наверное, из-за дела об исчезновении Аннабель — выходит, в Гюльспонге уже однажды пропадала девушка того же возраста. — Но это было почти тридцать лет назад, — проговорил Юхан. — И тем не менее. Чарли отхлебнула большой глоток пива и подумала: есть что-то еще, из-за чего Франческа Мильд не идет у нее из головы. Однако в голове бродили лишь какие-то смутные образы, который никак не удавалось назвать словами. — Как бы то ни было, я наткнулся на дело об исчезновении Франчески и начал копаться в нем, — продолжал Юхан. — Это оказалось непросто — в Сети почти ничего нет. Мне становилось все более любопытно. Чем труднее добыть информацию, тем важнее это казалось. Когда я связался со школой-интернатом, где она училась, чтобы получить данные о ее одноклассниках, там не очень-то хотели идти мне навстречу. Вероятно, речь идет о репутации школы — и тем не менее, это довольно странно. Чарли кивнула. От этого простого движения у нее закружилась голова. Она попыталась сосредоточить взгляд на корешках книг, лежавших в стопке у другой стены, но все сливалось. Фокус сбился. — А когда мне удалось связаться с теми, кто учился в школе в то время, никто из них не пожелал разговаривать со мной. — Ты удивлен? — спросила Чарли. — Разве ты не читал про культуру молчания, принятую в таких местах? — Само собой, читал. Однако все это было так давно. Я и не подозревал, что это до сих пор такая щекотливая тема. — Их натаскивали поколениями. — Ужас, как много ты знаешь об учениках школ-интернатов, — проговорил Юхан с улыбкой. — От Гюльспонга до Адамсберга всего несколько миль. Они иногда приезжали к нам в поселок, ученики эти, и… смеялись. Чарли вспомнила, как они ходили группками — в дорогой одежде, спрашивая необычные товары в магазинах и закатывая глаза, когда их пожелания не могли быть исполнены. — Смеялись? — удивился Юхан. — Чему? — Я не спрашивала. Вероятно, всему тому, чего у нас не было — или тому, что у нас было. Они называли нас… — Как? — Не могу вспомнить. Правда забыла, но звучало это очень уничижительно. — Большая смелость с их стороны, — отметил Юхан. — Ходить толпой и смеяться над подростками, которым повезло в жизни меньше, чем им самим? — Я бы не решился смеяться над тобой. — Вопрос скорее в том, захотелось ли бы тебе смеяться. К тому же в те времена я не была такой крутой. — Уверен, что была. Чарли открыла рот, чтобы сказать ему, насколько он ошибается, но в ту же секунду Юхан потянулся к ней и поцеловал. — Подожди, — пробормотала она. — Прости, — Юхан отодвинулся. — Я подумал, что ты этого хочешь.