— Поссориться с Бетти — проще простого, — ответила Лола и улыбнулась. — Я всей душой любила эту женщину, но когда у нее начинался спад, она становилась… — Думаю, Чарли представляет себе, какой она была, — вставила Сюзанна. — Моя мама тоже там убирала? — спросила Чарли, хотя была и так вполне уверена в ответе. Лола засмеялась и пояснила, что нет, Бетти уборкой не занималась. Убирать она совсем не умела, а там, в Гудхаммаре, все было очень строго. Не дай бог пропустить хоть уголок. А теперь все ветшает и разрушается. Безумие, по мнению Лолы, бросить такой дом, даже не продав его — оставить такую роскошную старинную усадьбу просто разрушаться от времени. Но после того, что случилось с девочкой… наверное, они не хотели воспоминаний, заключила Лола. — Как ты думаешь, что с ней случилось? — спросила Чарли. — Куда подевалась Франческа Мильд? — Понятия не имею, — пожала плечами Лола. — Да и никто не знает. Либо сбежала, либо руки на себя наложила — по крайней мере, так в поселке болтали. Но никого из этой семьи я с тех пор больше никогда не видела. Раздался телефонный звонок. Лола поднялась и вышла. Они услышали, как она сняла трубку и сказала, что само собой, она придет, да, она же сказала, что придет. — Подруга звонила, — пояснила она, вернувшись в кухню. — Спрашивала про сегодняшний праздник урожая. Вы пойдете? — Да, — кивнула Сюзанна. — Мы собираемся. — Вот и здорово, — проговорила Лола. Потом она наморщила лоб, словно ее поразила неожиданная мысль. — Черт, а где мальчишки-то? — В школе, — ответила Сюзанна. — Да, они ходят в школу, и тебе это известно, — продолжала она, видя удивление на лице Лолы. — Я думала, сегодня суббота, — пробормотала Лола. — А оказывается, всего лишь чертова пятница. И праздник урожая, — продолжала она. — Ведь сегодня праздник урожая. Сюзанна вздохнула по поводу этих бесконечных повторов. — Я в курсе, — сказала она. — Как я уже сказала, мы тоже на него собираемся. — А мальчики? — Они будут у папы, — ответила Сюзанна. И добавила, поскольку Лола продолжала с удивлением смотреть на нее: — Да, у них есть папа. Его зовут Исак. — Я знаю, как его зовут, — ответила Лола. — Но мне показалось, что он свалил. — Так и было. Но сейчас он, похоже, вспомнил о детях. Они пробудут у него неделю. А учитывая тот факт, что у меня тут не стоит очередь из родственников, желающих посидеть с моими детьми, я чертовски этому рада. Чарли стало не по себе. Ей не нравилось слушать, как другие ссорятся, будто забыв, что они не одни. — Расскажи о Франческе Мильд, — прервала она. — Да я уже все и рассказала, — ответила Лола. — По крайней мере, все, что знала. Я просто убирала у них в доме. У нее в комнате, насколько я помню, черт-те что творилось. Она не хотела, чтобы я туда заходила. Говорила — ей не нравится, когда за ней убирают другие. Лола улыбнулась. — У нее был депресняк. Помню, я еще подумала — как можно впасть в тоску, сидя среди такой роскоши? Но, тем не менее, так и было. Чарли с трудом сдержалась, чтобы не сказать: «Ты забыла, как она просила тебя купить ей вина? Стало быть, какие-то отношения вас связывали, раз она обратилась к тебе с такой просьбой». Но вместо этого она произнесла фразу, которую однажды сказал Андерс и которая ее тогда сильно насмешила: — Между деньгами и счастьем нет корреляции. Лола взглянула на нее и покачала головой. — Видать, ты имеешь в виду, что деньги и счастье не так уж сильно связаны? Просто выражаешься по-умному? Я, знаешь ли, не ученый, но одно знаю точно — можно быть чертовски несчастным от того, что у тебя нет денег. — Согласна на все сто, — ответила Чарли. Лола пошла и подлила себе кофе, не спросив их, хотят ли они добавки. Потом она снова села, покачала головой. — Что такое? — спросила Сюзанна. — Просто думаю про этих сволочей-мужиков. — Мама! Сюзанна поднялась, взяла кофейник и вылила остатки кофе, половину себе, половину Чарли. — Все они одинаковые уроды, — продолжала Лола. — Твой папаша, Исак, все. — У меня нет сил опять это выслушивать, мама. — Я просто говорю тебе, как есть. Просто говорю, что все мужчины — свиньи, в глубине души все они одинаковые. Может показаться, что ты встретила исключение, но рано или поздно выясняется, что это не так — исключений не бывает. Чарли отметила про себя, что Бетти говорила слово в слово то же самое — пока не появился Маттиас. — Только не Маттиас, — проговорила она, не успев взвесить свои слова. — Маттиас — исключение, подтверждающее правило. Лола грустно улыбнулась. — Да, твоя мать всегда так говорила. Но в таком случае я не понимаю, почему она ничего не сделала, чтобы спасти это исключение. — Что ты хочешь сказать? Чарли со стуком поставила чашку на стол. — Я хочу сказать — зачем же она тогда смотрела, как он тонет? Почему хотя бы не попыталась его спасти? — Что ты такое плетешь, мама? — изумилась Сюзанна. — Она сама мне все рассказала, — продолжала Лола. — Что они с Чарлин сидели на берегу и смотрели, как он тонет. — Подожди! — крикнула Сюзанна, когда Чарли ринулась в прихожую. — А что я такого сказала? — донесся до Чарли голос Лолы. — Она же сама там была. Сама знает, что произошло. Провалы во времени — Где ты это достал? — спрашиваю я Поля. Я показываю ему коричневую баночку с оранжевыми таблетками. Мы в его комнате в Таллюддене. Все остальные пошли к озеру — болеть за школьную команду в ежегодных состязаниях по гребле. — Тайные связи, — отвечает Поль. Я вспоминаю слова папы о том, что Адамсберг — это школа, дающая ключи от закрытых дверей, важные связи, которые пригодятся потом в течение всей жизни. Только теперь я начинаю понимать смысл его слов. — Но что это такое? — Психиатрическое лекарство. Я уже не помню, от какой болезни. — Добудь еще, — говорю я, забираясь в оконную нишу. — Что бы это ни было, добудь еще. Поль говорит, что настоящий эффект пока не наступил. Он садится напротив меня на подоконник, уперевшись ногами в мои ноги. И вдруг мир меняет цвет и форму. Все становится светлее, мягче, меня охватывает радостное чувство, и оно вырывается наружу смехом. Поль тоже смеется. Мы смеемся желтым листьям на березах за окном, садовнику, который копается на грядках возле Маюрена. Мы смеемся немцу, норвежцу и Бельману, который пописал в суп. Я смеюсь так, будто в жизни не слышала ничего смешнее. Мы принимаем еще по таблетке. Не потому, что хотим умереть или типа того. Мы просто хотим продолжать смеяться. Но веселее не становится. Я думаю, что надо запомнить до следующего раза: от того, что принимаешь больше таблеток, веселее не становится. 30 Только оказавшись на улице, Чарли заметила, что забыла куртку. Сюзанна, выбежавшая следом за ней, держала ее в руках. — Не обращай внимания на эту старую алкоголичку, — сказала она, протягивая Чарли куртку. — Мне надо пройтись, — сказала Чарли. — Тогда я схожу пока в магазин, — ответила Сюзанна. — Давай встретимся у машины. И не воспринимай всерьез то, что говорит мама. Она несет какую-то пургу.