Сесилия посмотрела на меня так, словно не поверила своим ушам. — Вовсе нет. Ты так орала, что невозможно было приглашать домой подружек, мама все время плакала, а папа запирался в библиотеке. Поэтому-то нам и пришлось держать нянь. Если бы не ты, нам не потребовались бы няни и не пришлось бы ходить в детский сад. Вероятно, и в Адамсберг бы нас не отправили. Но мама и папа просто не в силах были справляться с тобой. — Не понимаю, зачем тогда заводить детей, — пожала плечами я. — Если не справляешься. — Они же не могли знать заранее, какой ты будешь. — Дети рождаются, какие рождаются, — ответила я. — И родителям приходится о них заботиться, какими бы они ни получились. — Иногда, когда я засыпаю, мне до сих пор чудятся твои крики, — проговорила Сесилия. Мы уже почти дошли до воды. Сесилия шла медленно, говорила, как во сне, и голос, казалось, не принадлежал ей. — Он словно застрял у меня в мозгу, — продолжала она. — Твой голос. И твои вопли. — Ну прости, — сказала я. — Прости меня за то, что я испортила всем вам жизнь. 45 Чарли была так поглощена фотографиями, что не услышала шаги за спиной. — Что ты тут делешь? — проговорил Якоб, внезапно появляясь в дверях. — Когда я сказал, что ты можешь осмотреться, я не имел в виду, что ты будешь заходить сюда. — Я… Она не знала, что сказать. — Все не так, как ты думаешь, — сказал Якоб, кивнув на фотографии на столе. — Окей, — сказала Чарли. Инстинкт повелевал бежать, но Якоб блокировал единственный выход из комнаты. — Не бойся меня, — сказал Якоб. — Я все объясню. — Давай поговорим там, наверху. Вслед за Якобом Чарли поднялась по лестнице. От облегчения, что она снова на поверхности, у нее задрожали колени. — Понимаю, что это может показаться странным, — проговорил Якоб, когда они вернулись в кухню. — У тебя есть фотографии мертвой девушки, — сказала Чарли. — Девушки, бесследно пропавшей тридцать лет назад. — Она не мертвая, — сказал Якоб. — По крайней мере, на фотографиях. — Не понимаю, — призналась Чарли. — Это была игра. Знаю, звучит дико, но Франческа так захотела — она пожелала, чтобы я обрядил ее, как для похорон. — Зачем? — Не знаю, — пожал плечами Якоб. — У нее была склонность к черному юмору и всяким таким вещам. Это было как раз в тот вечер, когда я увез ее с вечеринки. Она сильно напилась. Поначалу я отказывался, но она уговорила меня. Подожди, сейчас я тебе покажу. Он исчез и вскоре вернулся с фотографиями Франчески. — Посмотри на дату, — сказала он и указал на фотографию, где в правом углу виднелись цифры. Фотография была сделана 1 октября 1989 года — за неделю до исчезновения Франчески. — Но почему они лежат у тебя на видном месте? — удивилась Чарли. — Вчера сюда приходил один человек и задавал вопросы о Франческе, — сказал Якоб. — После его ухода я достал фотографии, чтобы… не знаю… вспомнить. — Юхан Ру? — спросила Чарли. — Его так звали — человека, который приходил сюда? Якоб кивнул. — Почему же ты ничего не сказал? — Он просил меня никому не рассказывать. А в чем, собственно, дело? — Вчера Юхана Ру ударили по голове, — объяснила Чарли. — Непонятно, выживет он или нет. — Но зачем? — удивился Якоб. — И кто? — Не знаю. Когда он приходил сюда? — Вскоре после обеда. Часа в два. Снова зазвонил телефон Якоба, и тот опять извинился. Он поднялся и вышел из кухни. Чарли услышала, как он снова профессиональным тоном выражает соболезнования. — Прости, — сказал Якоб, вернувшись на кухню. — Там человек умер. — Кто? — не сдержалась Чарли. — То есть — прости, я не имею права спрашивать. Якоб улыбнулся и ответил, что он тоже не имеет права об этом рассказывать, но она все равно скоро это узнает, едва зайдет в продуктовый магазин или в паб. — Свен-Эрик Ларссон, — сказал он. — Свенка? — Да, его так называют. Ты его знаешь? — Нет, то есть — да, я его знаю. Вчера разговаривала с ним в пабе. Что случилось? — Пока неясно. Звонила его сестра. Она по-прежнему в состоянии легкого шока. Перед глазами Чарли встало лицо Сары — черные линии подводки вокруг глаз, беззащитность, отчаяние — словно она уже старуха. А ведь ей всего четырнадцать лет. Как она теперь будет жить? Как многое ей придется забыть, чтобы выжить… — Я должна знать, что именно ты рассказал Юхану, — сказала Чарли после минутного молчания по поводу безрадостной человеческой жизни, ныне угасшей. — Он задавал примерно те же вопросы, что и ты. — Он не сказал, куда направляется? — Нет, не сказал. Очень надеюсь, что он выживет, а того сумасшедшего, который это сделал, схватят. — Ты кому-нибудь рассказывал, что он побывал здесь? — Нет, — ответил Якоб. — Я никому не говорил. — Мне пора, — сказала Чарли. Поблагодарив за кофе, она пошла к двери. Якоб проводил ее. — Если ты узнаешь что-нибудь о моем брате или Франческе, то сообщи мне, пожалуйста, — сказал он, когда они стояли в прихожей. — Само собой, — пообещала Чарли. — И ты мне позвони, если еще что-нибудь вспомнишь. Мой номер есть у тебя в телефоне. 46 Едва вырулив на дорогу от похоронного бюро Бергманов, Чарли позвонила Улофу. Тот ответил с напряжением в голосе. — Адам признался?