Робин обедал прямо в купальном костюме, как и Мерси с Элис. А вот Дэвид, едва оказавшись в коттедже, тут же переоделся в шорты и майку. Он определенно не планировал возвращаться на берег. Мерси, должно быть, это поняла, но не подала виду. – Погоди, вот увидишь, какой город я нам построила, – сказала она. – Я тебе покажу после обеда. Настоящий шедевр! – Спасибо, мам, – тихо прошептал Дэвид. Мерси вопросительно наклонила голову, но промолчала. – В следующий раз, – объявил Робин, – подержу угли чуть подольше, прежде чем класть мясо. Сегодня, когда буду жарить… Что у нас сегодня для гриля? – Свиные отбивные, – подсказала Элис. – Сегодня, когда буду готовить свиные отбивные, дождусь, пока угли полностью погаснут, совсем, без малейших язычков пламени. – Я уже замариновала мясо, – сообщила Элис. – Замариновала? – Сделала маринад из того, что нашлось в буфете. Чистая импровизация, но, думаю, получится вкусно. Робин нахмурился. – Ты такой изобретательный кулинар, дорогая, – поддержала Элис мама. – Я нашла в буфете даже вино. Красное. Совсем немножко, на донышке бутылки, но со всем тем, что я еще добавила, оказалось вполне достаточно. – Вино было старое? – с подозрением спросил Робин. – Не старое, пап. То есть, конечно, старое, но для маринада как раз то, что надо. Так во всех журналах написано. Он продолжал хмуриться: – Я еще не забыл те баклажаны. Элис однажды приготовила «баклажаны пармиджана». Отец тогда храбро отправил в рот большой кусок, но тут же перестал жевать и с полным ртом спросил: – Что это такое? Такое склизкое? – Это баклажан, – пояснила Элис. – О господи, – вздохнул он и отложил вилку. Мерси, вероятно вспомнив об этом же случае, успокоила: – Маринады прекрасны тем, что усиливают естественный вкус мяса. Они не придают ему свой вкус, просто обогащают вкус мяса. Вообще-то Элис не была в этом убеждена. В ее маринаде присутствовало много необычных ингредиентов, включая масло черного кунжута и всякие разные перцы из маленьких баночек с длинным итальянским названием. Но она уверенно сказала отцу: – Тебе обязательно понравится. – Ладно… – обреченно протянул он. Мерси ласково похлопала мужа по руке. После обеда Мерси и Робин вернулись на озеро – Мерси согласилась окунуться с ним вместе, раз уж это их последний день, – а Элис сказала, что они с Дэвидом придут потом, когда она приберется в кухне. Произнося это, она не смотрела на брата, а тот не возражал. Родители ушли, Элис выбросила остатки, которые они так и не смогли доесть, и занялась посудой. Потом они с Дэвидом сыграли несколько партий в «Крейзи Эйтс». Дэвид сказал, что им обязательно нужно вести счет – играть до тех пор, пока один из игроков не наберет сто очков. Обычно они не считали очки, а просто прекращали, когда у кого-то заканчивались карты. Элис поняла, что брат пытается оттянуть момент похода на озеро. – А знаешь что, – проговорила она, отодвигая колоду, – почему бы нам с тобой не придумать, что делать с авокадо. – Точно! – просиял Дэвид, как будто только об этом и размышлял все это время. – Я думаю, салат. А ты как считаешь? – Салат. Отлично. – А что еще будет в нашем салате? – Нууу… листья салата, бананы… – Бананы! – Или… не знаю… – Может, помидоры? – Ага, помидоры. Элис поднялась, подошла к холодильнику, заглянула в отделение с овощами. – Надо же, – хмыкнула она, – салат у нас есть, а вот помидоров нет. Надо бы прикупить. Это не было совсем уж надуманным поводом, на самом деле она заранее сочинила гарнир. Но сейчас была еще и рада, что удастся избежать купания. – Давай-ка я переоденусь, – сказала она Дэвиду, – и мы с тобой съездим в город. – Отлично! Итак, она переоделась, взяла сумочку, отцовские ключи с каминной полки, и они уехали. Трава вдоль дороги ярко зеленела, умытая вчерашним дождем. Курортники на велосипедах катили по обочинам, и Элис вела машину предельно осторожно, объезжая их. – Я соскучился по велику, – сообщил Дэвид. – Завтра уже будем дома. – Я и по Кэпу соскучился, и по соседскому Джимми, и по своей лампе с нарисованным фургоном. – Ты всех их скоро увидишь. Она покосилась на брата. Он сидел рядом с ней на переднем сиденье, отвернувшись к окну, так что виден был только затылок. И этот худенький детский затылок казался ужасно печальным. Улицы города были пустынны. Сегодня для многих наверняка тоже последний день отпуска. Элис смогла припарковаться прямо перед «Робинсоном». И в магазине они оказались единственными покупателями. Элис сразу прошла в овощной отдел, разрешила Дэвиду выбрать два помидора. Больше не нужно, наставляла она, помидоры убийственно дорогие. – Грабеж среди бела дня! – прошептала Элис. (Любимая фраза их отца.) – У нас хватит денег? – заволновался Дэвид. – Да, думаю, справимся. Сейчас, когда она вдвоем с младшим братом, магазин казался совершенно иным. Суровая кассирша, едва завидев Дэвида, просияла и подхватила банку с леденцами на палочке. – Бери два, – уговаривала она. Дэвид никогда не любил леденцы – говорил, у него от них зубы становятся будто мохнатые, – но выбрал красный и зеленый. – Спасибо, мэм, – вежливо сказал он. Элис не представляла, где он научился говорить «мэм». В их районе Балтимора детей такому не учат. В машине по дороге домой он спросил: – А я люблю авокадо? – Любишь, – заверила сестра. – А когда я их пробовал? – Э-э… не знаю. Но я не сомневаюсь, тебе непременно понравится, потому что ты в душе авантюрист. Он выпрямился на сиденье, гордо вскинул голову и широко улыбнулся. Около коттеджа стоял «шеви» Трента, все окна в машине были открыты. – Почти беседка, – хмыкнула Элис. – Что? – Ничего.