– Мороженое. – Ого! – Элис покосилась на Лили. – Они еще не приехали? – Еще нет, – ответила Элис и ушла с мороженым на кухню. – Как жизнь, ребятня? – приветствовал Робин трех своих внуков. На миг оторвавшись от пазла, они пробормотали свои «привет», и только Малышка Робби вскочила на ноги и обняла деда. – Привет, дедуля, – обрадовалась она. – Привет, милая. – Привет, бабуль. – Она обняла Мерси, а та чмокнула внучку в макушку. Они были ужасно похожи – светло-золотистыми волосами, которые, к сожалению, не достались дочерям Мерси. – Небольшой затык на Сорок третьем шоссе, – рассказывал Робин Моррису, и тут Малышка Робби громко сказала: – Кажется, это они. Все разом повернулись к окну, занавешенному прозрачной белой кисеей, через которую можно было различить лишь смутные контуры окружающего. Но вполне достаточно, чтобы Моррис шепнул Лили: – Смотрю, они тоже припарковались на дороге. – И лукаво улыбнулся. Одна, две, три фигуры появились на дорожке, ведущей к дому. – Трое? – изумилась Элис. Никем не замеченная, она возникла из кухни. – Кого это они с собой прихватили? Ребенок. Кто-то маленький, в юбке. Все переглянулись. – Так, собрались! – скомандовала Элис. В дверь позвонили. Кевин с Элис вместе вышли встречать. – Привет! – услышали они голос Кевина. И тут же Элис: – Добро пожаловать! – А потом особым тоном, каким она всегда общалась с маленькими детьми: – Ну, здравствуй! Неразборчивое бормотание. Женский голос, пара слов всего, затем Дэвид: – Надеюсь, мы не опоздали. – Нет, нет… И вот они входят в гостиную, Дэвид впереди. Всякий раз, увидев Дэвида, Лили вздрагивала. Мысленно она все еще представляла брата подростком – с золотистыми волосами и робким любопытным взглядом. Но волосы его давно потемнели и свисали длинными неаккуратными прядями, словно их уже пару недель как пора было подстричь, а лицо обрело твердость. Сегодня он был в джинсах и фланелевой рубашке с чуть потертыми манжетами. Типичный учитель, подумала она. Учителя всегда небрежно одеваются. Женщина, вошедшая следом, была несколько старше Дэвида – лет на десять, а может, и больше. Она вела за руку девочку лет пяти-шести, и на лице у обеих абсолютно одинаковое выражение: обе сосредоточенные, серьезные, почти хмурые. Кевин и Элис вошли за ними, Элис смотрела изучающе. – Всем привет, – начал Дэвид. – Позвольте представить Грету Торнтон и ее дочь Эмили. Грета, это мои родители, Робин и Мерси; моя сестра Лили… Грета оказалась светлой шатенкой, короткие волосы завивались прямо надо лбом, а ее коричневое шерстяное платье запросто могло сохраниться еще с 1940-х. Светлые волосы Эмили были заплетены в косички так туго, что даже кожа на висках натянулась. И ее наряд тоже был старомодным – темное ситцевое платье с длинными рукавами, узкие ботинки на шнурках и гольфы. – Как поживаете? – проговорила Грета, протягивая руку Робину. Она обошла всех, пожимая руки, даже детям, которые смущенно вскочили на ноги. Эмили рук хозяевам не пожимала, но держалась с таким достоинством, следуя за матерью и награждая каждого пристальным взглядом, будто бы обменялась рукопожатиями со всеми присутствующими. – Рады познакомиться с вами, Грета, – сказала Мерси. А Робин сказал: – Как движение на I-95, сынок? – Довольно оживленное, – рассеянно отозвался Дэвид. – Эмили, не хочешь помочь ребятам с пазлом? Эмили мастер в этом деле, – сообщил он племянникам. Малышка Робби опустилась на коврик и гостеприимно похлопала ладошкой рядом с собой, но Эмили, обогнув кофейный столик, села на диван, на самый краешек, с идеально ровной спиной. Она взяла деталь пазла, из крайних, на которой был только кусочек синего неба, внимательно рассмотрела его, а потом перевела взгляд на всю картину. Мужчины обсуждали бессмысленность перекрытия некоторых полос по выходным. Мерси расспрашивала Грету, бывала ли та прежде в Балтиморе. Элис выскользнула из комнаты как можно более незаметно – организовать еще одно место за столом, подозревала Лили. Грета, как оказалось, никогда не бывала в Балтиморе. – Я родом из Миннесоты, – сообщила она Мерси. Слова Грета выговаривала без явного иностранного акцента, но очень четко и аккуратно, а в «Миннесоте» произносила «т» жестко, как англичане. – Вы преподаете в школе у Дэвида? – спросила Лили. Грета перевела взгляд на Лили. Глаза у нее были светло-серые, излучавшие невероятное спокойствие – почти невозмутимость. – Я школьная медсестра, – сказала она. Без малейшего смущения. – О, медсестра! – Работаю там всего год. – То есть вы знакомы с Дэвидом уже год. – Да. Грета спокойно смотрела на Лили. Повисла небольшая пауза, во время которой из столовой донеслось звяканье приборов и стук посуды. – Грета, позволите предложить вам хереса? – внезапно вмешался Кевин. Лили с матерью смущенно переглянулись. Коктейли, днем? И херес! Неужели у Кевина с Элис имеется дома бутылка хереса? – Нет, благодарю, – отказалась Грета. Опять пауза. Больше никому Кевин хереса не предложил. Как будто эта мысль вообще вылетела у него из головы. – Я сказал Грете, что по пути домой мы должны проехать через центр, чтобы она смогла посмотреть Харборплейс[12], – сказал Дэвид. – Ой, да, ты обязательно должен показать ей Харборплейс! – воскликнула Мерси. – Балтимор очень гордится Харборплейсом, – обернулась она к Грете. Хотя Лили точно знала, что Мерси считает Харборплейс всего лишь помпезным универмагом. – А на Четвертое июля там бывают фейерверки, – присоединилась к беседе Малышка Робби, и мальчики энергично закивали. Эмили подалась вперед едва на пару дюймов и уложила деталь пазла, идеально соединив две длинные полоски неба. – Думаешь, стоит толкаться в праздничных пробках около Харборплейс? – усомнился Моррис. – Да ладно, мы попытаемся, – улыбнулся Дэвид. А вот это что-то новенькое, удивилась Лили. Брат выглядел гораздо более спокойным, чем обычно. И, кажется, прибавил в весе несколько фунтов. А всегда был из задохликов. В дверях появилась Элис. – Обед подан! – объявила она. Атмосфера разрядилась. С видимым облегчением все встали и отправились к столу. Лили вдруг заметила, что Грета как будто слегка прихрамывает, чуть медлит, поставив на пол правую ногу, и оттого кажется старше своих лет – не только слишком стара для Дэвида, но определенно старовата для такого маленького ребенка. Откровенно говоря, эта женщина была полной загадкой. Ягненок возвышался в центре стола, прямо перед Кевином, на блюде, украшенном петрушкой и миниатюрными красными перчиками, а вокруг были расставлены горы разнообразных гарниров, включая салат Лили. – Грета, – сказала Элис, – вы садитесь справа от Кевина. Мама, ты слева… – Я, должно быть, именно поэтому никогда особенно не праздновала Пасху, – заметила Мерси. Она разглядывала ряд гиацинтов. – Розовый и лиловый вместе. И кто это придумал, интересно. – Эмили, милая, ты садись вон там, рядом с Эдди, – распорядилась Элис. – У меня нет выбора? – тихим голосом спросила Эмили. Она обращалась к матери, не отрывая взгляда от ее лица. – У тебя нет выбора, – твердо сказала Грета. – Грета, если вы предпочитаете, чтобы девочка села рядом с вами… – засуетилась Элис. Но Грета сказала: – Все в порядке.