И Эмили уселась рядом с Эдди, сложив руки на коленях. Лили попыталась припомнить, слышала ли она когда-нибудь, чтобы ребенок так формулировал вопрос: «У меня нет выбора?» Ее сын спросил бы: «Это обязательно?» Ей самой отвели место рядом с Робби. Она даже могла незаметно касаться рукава его толстовки. Сын смеялся над историей, которую рассказывала Малышка Робби. Дети скучковались в дальнем конце стола, и три кузена тут же принялись болтать между собой, а Эмили молча наблюдала со стороны. Малышка Робби рассказывала про свою толстую учительницу музыки. Почему дети считают тучность забавной? Или, по крайней мере, большинство детей. Не Эмили. Отец Лили встряхнул салфетку, сложенную крылом. – И что она приготовила? – тихонько обратился он к Лили. – Ростбиф? – Ягненка, – шепнула Лили в ответ. – Хм. Для Робина даже баранина была экзотическим блюдом. Поскольку Грета и Лили оказались по одну сторону стола, Лили не могла наблюдать за ней в процессе обеда. Зато отлично было видно Дэвида, наискосок от нее. И она следила, как Дэвид постоянно поглядывает в сторону Греты, даже когда слушает рассуждения Морриса о текущем состоянии рынка недвижимости. И видела, как помягчело его лицо, когда Грета рассмеялась какой-то шутке Кевина. Брату определенно было важно, чтобы она чувствовала себя спокойно. Никаких шансов, что Грета ему просто подруга. С другой стороны, не прозвучало и никаких заявлений, которые потребовали бы шампанского. Разговоры вертелись вокруг последних новостей: Кевин внес предложение о строительстве торгового центра около Тоусона, а Мерси похвасталась, что «Коффе-кафе» согласились вывесить четыре ее картины. «Мама рисует портреты домов», – пояснил Дэвид Грете, потому что большинство тем, вообще-то, были подняты именно ради Греты. Эдакая презентация «Вот мы какие». Впрочем, периодически возникала и тема «А вы кто?». Элис, например, с напряженным вниманием осведомилась: – Скажите, Грета, а вы всегда работали школьной медсестрой? И Грета отвечала – с подчеркнутой доброжелательностью: – Нет, до рождения Эмили я работала в отделении реанимации. – О, представляю, как трудно было бы работать в реанимации, имея маленького ребенка, – посочувствовала Элис. – Очень трудно. Последовала пауза. Потом Элис спросила: – А ее отец?.. – Мы в разводе. – Ясно. Вновь пауза. – А кстати! – решительно сменил тему Моррис. – Дэвид, ты все еще не расстаешься со своим «фольксвагеном»? – Именно так. И намерен сохранить его навеки, если получится. – Должен признаться, завидую. Если бы не политика компании, я бы уже завтра купил себе «жука». Я занимаюсь недвижимостью, – добавил он специально для Греты, – нам нужны вместительные автомобили, чтобы возить клиентов. – Таким образом, разговор вернулся в формат «Вот мы какие». Дэвид, со своей стороны, рассказал, как его ученики поставили пьесу, которую он написал к выпускному. А Робин (в ответ на вопрос Дэвида) сказал, что нет, он не думает о выходе на пенсию в ближайшее время. – Да я и так почти не работаю, – улыбнулся он. – Сейчас, когда у меня есть Лили. Лили – мой менеджер, – объяснение для Греты. – Это, должно быть, очень славно. Лили казалось, что обед тянется целую вечность. * * * Мороженое от Мерси оказалось шоколадным. Полгаллона домашнего шоколадного мороженого. Она, похоже, намеренно выбрала самый заурядный десерт. И фактически сама созналась. – Я знаю, вы терпеть не можете вычурную еду, – произнесла она, пока Элис подавала сладкое. Элис издала свой типичный несмешной смех. – Мааа-ха-хаааам! Не то что мы терпеть не можем, у нас просто… обычные вкусы, в нашей семье. – Вот именно, – подтвердила Мерси и обернулась к Грете: – Я закончила курсы французского кондитерского искусства, еще до свадьбы. – Да что вы! – вежливо восхитилась Грета. – Но, как выяснилось, совершенно напрасно. – О, разумеется, нет. Дети меж тем радостно зарылись в вазочки с мороженым – кроме Эмили, которая едва притронулась к своей порции и теперь слушала шутливую перепалку между остальными, переводя взгляд с одного лица на другое и улыбаясь лишь краешком губ. На ее фоне Робби выглядел на редкость общительным. Когда Элис предложила кофе пить в гостиной, Лили подскочила и принялась было убирать посуду, но Элис сказала: «Не надо, брось!» А вот Грета просто встала из-за стола и поковыляла в гостиную, не сделав ни малейшей попытки помочь. Это было замечено. По крайней мере, Лили и Элис заметили и коротко переглянулись, якобы невозмутимо. В гостиной Робин плюхнулся на диван и провозгласил: – Вот не знаю, присесть или прилечь после такой еды. Но Дэвид с Гретой остались стоять. – Нам, пожалуй, пора, – сообщил Дэвид хозяйке дома. – Как это? Сейчас? А как же кофе! – У нас впереди долгая дорога, и если мы хотим заглянуть еще и в Харборплейс… Все уже успели рассесться – на те же самые места, что и до обеда, – но теперь опять вскочили и суетливо толклись в общей неуверенности и растерянности. – Эмили, – спокойно сказала Грета, – пора уходить. Эмили, которая занялась было пазлом, тут же встала и подошла к матери. – Не забудешь поблагодарить? – Спасибо за обед, – проговорила Эмили ритуальную формулу, обращаясь к Элис. – О, на здоровье, милая. – Это было очень любезно с вашей стороны, – церемонно продолжила Грета и взглянула на Дэвида, передавая эстафету. – Да, роскошный обед, Элис! Рад был повидаться со всеми. – И, махнув рукой на прощанье, Дэвид вышел в прихожую, а Кевин поспешил следом подать им пальто. К счастью, они не были особо сентиментальным семейством. Но обычно Дэвид хотя бы обнимал на прощанье мать и сестер, дружески хлопал по спине зятьев. Это все Грета виновата, подумала Лили. Она понимала, что спешит с выводами, но не могла отделаться от чувства, что Дэвид находится под ее влиянием. Вслух она ничего такого не сказала. Когда за всей троицей захлопнулась дверь, она просто выдохнула: – Ну что ж!.. Одновременно с Кевином, который, вернувшись из прихожей, произнес: – Что же, итак… – И энергично потер руки. – Что ж, это было любопытно, – констатировала Элис. Но тут Моррис, дорогой Моррис, заявил: – Разве не здорово, что он наконец встретил кого-то! И какая вежливая малышка. Все хмуро покосились на него, даже Робин. Элис пошла на кухню за кофе, Лили – помочь ей принести чашки, а когда они вернулись, родные, похоже, вновь обрели дар речи. – Сколько лет этой Грете? – вопрошал Кевин. А Малышка Робби, подняв голову от пазла, сказала: