В кухне Элис спросила: – Так что ты приготовил? Но Робин уклончиво ответил: – Да то и се, – потому что, черт его побери, он не позволит ей перехватить инициативу на этой стадии. Он поставил подаренный цветок на стойку и прошел через столовую в гостиную. – Мы спрячемся и выскочим неожиданно, когда бабушка войдет? – подпрыгивал в нетерпении Эдди. – Ну нет, – улыбнулся Робин. – Думаю, просто садитесь как обычно. Как будто ничего особенного не происходит, а когда она войдет, мы все хором и скажем: «Поздравляем с юбилеем». Все расселись в гостиной, выбрав себе места, только Николасу пришлось на минутку вскочить и отнести во двор баскетбольный мяч, как мама велела. Робин остался на ногах. Подошел к окну и смотрел на тенистый переулок, ряд автомобилей вдоль тротуара, юную пару с малышом в коляске, прошедшую мимо. А потом он увидел, как Мерси поворачивает на их улицу. Она тащила какую-то бесформенную белую сумку – а, нет, наволочку, набитую бельем для стирки. Юбка развевалась вокруг стройных ног, потому что даже в семьдесят походка у нее была легкой и стремительной, как у девушки. – Она здесь, – сообщил Робин. Все затихли. Робин отступил от окна, чтоб его не засекли. Слышно было стук ее каблуков по дорожке к дому; вот она поднимается по ступенькам. Входная дверь распахнулась, Мерси прошла через прихожую и застыла в дверях гостиной. Может, и вправду им стоило спрятаться. Робин не предусмотрел, что вид всех родных разом, неподвижно сидящих в полном молчании, с руками, чинно сложенными на коленях, может ее испугать. Мерси растерянно открыла рот, но так и не вымолвила ни слова. И все остальные тоже почему-то молчали. Ждали, что Робин заговорит первым? Он набрал воздуху, но тут Грета спокойно и приветливо проговорила: – Поздравляем с юбилеем, Мерси. – Простите? – растерялась Мерси. И тут все разом обрели дар речи. «С юбилеем, мама! – дружно заорали они. – С юбилеем, бабушка!» И вскочили, и столпились вокруг нее, но первым все же успел Робин. Он забрал у нее узел со стиркой, бросил на пол и сказал: – Пятьдесят лет, дорогая. Но даже тогда она не сообразила. – Чего пятьдесят? – Наш золотой юбилей. – Правда? – Пятого июля 1940 года, в четверг будет пятьдесят. Просто я подумал, что воскресенье гораздо удобнее для празднования. – Ох, боже правый, – выдохнула Мерси, и лицо ее наконец разгладилось, и она принялась обнимать всех подряд, и целовать, и говорить Николасу, как он вырос. – О боже, я просто… – повторяла и повторяла она. – Я просто не… – Ты не ожидала? – теребили они ее. – Ты не догадывалась? Не надеялась, что мы вспомним? – Да как я могла надеяться, если я сама не помнила? – Вот это новость, – поразился Моррис. – Мам, как это ты не помнила? – возмутилась Элис. – Пятьдесят лет, ты представляешь вообще? – Откровенно говоря, нет, – улыбнулась Мерси. И еще раз обняла Дэвида, хотя уже обнимала его раньше, и сказала: – Эмили, не может быть! Ты прямо барышня уже. – Это папа все организовал, с начала до конца, – сказала Элис. – Время, место, приглашения, меню… – О, как жаль, что я не знала, – сокрушалась Мерси. – Могла бы все это время предвкушать праздник! В разговоре возникла неловкая заминка. Все оглянулись на Робина. – Ой, – растерялся он. Но тут из кухни возник Кевин с двумя бутылками шампанского. – Тост, немедленно тост! – возгласил он и отправил Эдди с Эмили в столовую за бокалами. Потом последовало целое действо с откупориванием первой бутылки и привычная смиренная гримаса Кевина, когда принесли бокалы, потому что это были старомодные креманки, доставшиеся Мерси от бабушки. Кевин сто раз уже повторял, что в наше время люди пьют шампанское из флютов. Тосты были короткими, слава богу, «С юбилеем» несколько раз подряд и «За следующие пятьдесят лет!» (от Морриса). Робин не был уверен, следует ли ему пить, если он, так сказать, объект тоста, но подглядел, как Мерси помедлила мгновение, потом улыбнулась, кивнула и сделала глоток, и тогда последовал ее примеру. Пузырьки защекотали в носу. – Упс, надо проверить духовку, – громко сказал он и убежал с бокалом в кухню. Элис, разумеется, поспешила за ним, тоже с бокалом в руке: – Чем помочь? – Ну, может, воды нальешь? – Конечно. Он опрокинул в миску пластиковый контейнер с картофельным салатом, отнес его в столовую, вернулся, подхватил прихватки и вытащил из духовки две формы. – Что ты приготовил? – поинтересовалась Элис, сунувшись в кухню с кувшином в руках. – Запеканку с лососем. – Запеканку с лососем, – повторила она. Подошла поближе и задумчиво взглянула на готовое блюдо. Корочка аппетитно зарумянилась, да и сама запеканка получилась довольно пышной, соблазнительно поднималась над бортиками формы. Но Робина насторожил тон Элис, и он встревоженно поднял голову: – Что-то не так? – Все замечательно! – заверила она. И даже чмокнула его в щеку, так что напрасно он, видать, волновался. * * * Но Мерси, похоже, до сих пор не поверила до конца в идею сюрприз-вечеринки. Усевшись на свое место во главе стола, она спросила Дэвида: – Так куда вы направляетесь, милый? – В смысле? – Я имею в виду, куда вы ехали, когда заглянули к нам. Папа сказал, что вы путешествуете и просто заглянули по пути. – Нет, я… – вмешался Робин, увидев, что Дэвид озадаченно смотрит на мать. – Нет, это я выдумал, дорогая, чтобы вызвать тебя сюда. – Они не путешествуют? – Понимаешь, этот обед – сюрприз для тебя, и они специально на него приехали, просто я не хотел, чтобы ты знала заранее. – Но я хотела бы знать заранее. Робин опять растерялся и занервничал, потому что, ради всего святого, что тут непонятного? Как ей растолковать? – Папа имеет в виду, совсем заранее, – объяснила Элис. – Если бы он рассказал тебе, что они приедут к обеду, ты могла бы догадаться, что папа устраивает праздник. – Но я бы все равно узнала рано или поздно, – сказала Мерси. – Сейчас-то я уже все знаю, правильно? – Она обвела взглядом сконфуженные лица. Теперь уже озадачены были все собравшиеся. – Я же права? – Робин боялся, что вы могли бы отказаться, – чуть громче, чем нужно, произнесла Грета. Мерси недоуменно уставилась на нее. – Он боялся, что вы не захотите праздновать юбилей свадьбы. – Ааа… – наконец поняла Мерси. Ответ, кажется, вполне ее удовлетворил, но Робину от всей этой беседы стало немного не по себе. Чуть позже Мерси вернулась к этой теме. К тому моменту общая беседа уже разделилась на несколько диалогов – Элис и Лили обсуждали письмо Малыша Робби, маленькие внучки наперебой развлекали Эмили, которая явно показалась им гораздо более привлекательной, чем Эдди, а Моррис рассказывал Кевину и Дэвиду одну из своих тягомотных риелторских баек, бесконечно повторяясь, как всегда, отвлекаясь и возвращаясь к подробностям, с которых следовало бы начать. Вот тут ни с того ни с сего Мерси и заявила: