– Ах, вот как. Они вошли в дом. – Жаркое! – благодарно потянул носом Николас. – Я подумала, ты соскучился по домашней еде, – сказала Грета. – Я истосковался по домашней еде. В последнее время выбор был довольно скудным. Николас обратился к Бенни: – Я отнесу наши вещи наверх, а ты останься здесь, с бабушкой и дедушкой. Бенни промолчал, но когда Николас начал подниматься по лестнице, двинулся вслед за отцом, прижимая к себе мишку. Он явно чувствовал себя немного не в своей тарелке. Впрочем, к ужину он вполне освоился. Обошел огород, где Дэвид разрешил ему сорвать крошечный зеленый перчик, попробовал помахать ракеткой для бадминтона. В саду малыш успокоился настолько, что даже признался, что немножко боится жуков, и Дэвид с уважением отнесся к его чувствам. – Конечно, боишься, – согласился он. – Я тоже когда-то боялся. Со временем ты перестанешь бояться, но сейчас мы будем держаться от них подальше. Бенни рассказал об этом за ужином своему отцу: – Деда тоже раньше боялся жуков, и он говорит, мы будем держаться от них подальше. – Или преодолеем страх, – предложил Николас, – научимся смело встречаться с ними. – Нет, лучше держаться подальше, – твердо сказал Бенни и решительно наколол на вилку кусочек картошки. А потом заговорщически сообщил Дэвиду: – Банановой кожуры я тоже боюсь. – Банановой кожуры. Ясно. Что ж, это я могу понять, – отозвался Дэвид, чувствуя себя польщенным. Вечером Грета читала Бенни детские книжки с картинками, оставшиеся от Эмили и Николаса. Оказалось, что Бенни вот-вот и сам научится читать, он тыкал пальчиком в отдельные короткие слова и громко произносил «кошка», «папа», а потом, торжествующе: «трактор!» – Правильно, – всякий раз подтверждала Грета. Она всегда разговаривала с детьми очень серьезно, даже со своими собственными избегала всяческого сюсюканья, которое так любят некоторые мамаши, и детям это, похоже, нравилось. Когда Бенни пришло время отправляться в кровать, он спросил: – Можно баба меня уложит? И Николас ответил: – Почему нет? Ему не хватает женского внимания, – сказал он Дэвиду, когда мужчины остались одни. – Думаю, он не совсем понимает, почему Хуаны почти не бывает рядом. – Представляю, как это ребенку тяжело. – Я потому, наверное, и заговорил о собаке – взять здесь пса, а потом забрать его с собой домой. Но не щенка, а взрослую собаку. Не уверен, что мы сейчас справимся со щенком. Но если вы с мамой возражаете, мы запросто подождем до возвращения в Нью-Йорк. – Я совершенно не против, – сказал Дэвид. – Грета? – спросил он у жены, которая как раз вернулась в гостиную. – Ты не возражаешь, если в доме появится собака? – Нет, конечно. Грета со вздохом опустилась на диван. Наверное, она устала не меньше, чем он сам. Дети отнимают столько сил! Но это приятная усталость. Ночью Дэвид спал так спокойно, как давно уже не бывало. * * * Пес, которого пару дней спустя привела Жюли, школьная подруга Николаса, оказался песочного цвета короткошерстной дворнягой, одно ухо у него торчало вверх, а другое повисло, от чего вид у него был ужасно комичный, как будто все время недоуменный. Пес выскочил из машины и понесся к дому, где все стояли в ожидании на пороге, так как Жюли, конечно же, не будет входить в помещение. – Стой, малыш! Малыш, не спеши! – окликнула она пса, но тот, не обращая никакого внимания, целеустремленно ринулся прямиком к Бенни. Бенни чуть отшатнулся, но взял себя в руки, а пес остановился перед ним и сел, часто дыша и весело осклабившись, а Бенни потянулся и осторожно коснулся мокрого носа самым кончиком пальца. – Ты что, сказала собаке заранее, что его хозяином будет мальчик? – спросил Николас. – Нет, но, думаю, он надеялся. Жюли была из тех девушек, что напрочь лишены жеманства – крепкая, кудрявая, в джинсах и майке без рукавов. Нижнюю часть лица закрывала маска с принтом, но, судя по глазам, Дэвид мог поклясться, что она улыбается. – Я звала его только «малышом», – сказала она Бенни, – так что тебе нужно придумать для него настоящее имя. – Обернулась к Николасу: – Как поживаешь, Ник? – Неплохо. А ты? – Ну, потихоньку справляюсь. – Помнишь моих родителей? Грета и Дэвид, – представил их Николас. – А это Бенни. Жюли Драм, – напомнил он семейству. – Привет, – поздоровалась Жюли. Поскольку все Гарретты тоже были в масках, она толком никого и не могла разглядеть, но дружески помахала всем этим полулицам. – Похоже, они нашли друг друга, а? – кивнула она в сторону Бенни и собаки. – Похоже, что так, – согласился Николас. – Он тебе нравится, Бен? – Я его люблю! Николас пошел с Жюли к ее машине за всякими причиндалами, которые она привезла для собаки, а Бенни рискнул погладить пса по голове. – Как ты его назовешь? – спросила Грета. – Не знаю. – У меня когда-то был пес по имени Кэп, – с готовностью предложил Дэвид. Бенни посмотрел на деда сочувственно. (Как только Жюли удалилась, он стянул маску на подбородок и теперь был похож на маленького гномика с полосатой бородкой.) – Нет, – покачал он головой, – его зовут Джон. – Джон. Ладно. И когда вернулся Николас, прижимая к груди громадную сумку с собачьим кормом и свернутые поводки, Бенни сказал: – Познакомься с Джоном, папа! – Привет, как поживаешь, Джон, – сказал Николас. И все дружно пошли в дом. * * * В скором времени в жизни установился распорядок. Первым по утрам поднимался Николас. Дэвид и Грета, спускаясь в кухню, обнаруживали закрытую дверь кабинета, из-за которой доносился приглушенный голос Николаса, беседовавшего, возможно, с Хуаной, которая частенько звонила как раз утром. Дэвид выпускал пса во двор, потом кормил его, а потом они с Гретой завтракали. Они уяснили, что не следует приставать с завтраком к Николасу: до обеда сын существовал только на кофе. Последним вставал Бенни. Он скатывался с верхнего этажа часов в девять, громко вопя: «Джон? Джон?» – то есть он, конечно, мог бы поваляться в кровати и подольше, если бы не пес. Джон, который только что вертелся вокруг Дэвида с Гретой, выпрашивая куски со стола, поднимал торчком свое рабочее ухо и мчался к лестнице, торопясь приветствовать радостным фырчанием тискавшего его Бенни. Потом Грета пыталась уговорить внука съесть хоть что-нибудь, но Бенни хотелось только поскорее позвонить маме. (Первый из множества звонков, каждый день; ее номер стоял на срочном наборе, хотя она не всегда могла ответить.) Затем Грета принималась хлопотать по дому, а для Дэвида наступало главное время, посвященное Бенни. Они выходили в сад, выдергивали несколько сорняков, выливали вчерашнюю воду из бассейна и наливали свежую, потом включали поливалки в огороде и отправлялись гулять с Джоном. Дэвид, помня годы, прожитые с Кэпом, полагал, что Джон должен неотлучно идти по левую руку от Бенни, однако у Джона были на этот счет свои соображения. Его свободный поводок оставлял много пространства для маневра, и пес частенько отставал, унюхав что-нибудь любопытное, или забегал вперед, когда им на пути встречалась белка. Впрочем, в остальное время он послушно трусил рядом, и Дэвид оставил попытки научить его команде «к ноге». Их квартал был обычным спальным районом в тихом пригороде Филадельфии, который с течением времени становился все более зеленым и благообразным. С отъездом детей Дэвид и Грета отдалились от местной социальной жизни, но теперь, прогуливаясь с Бенни, Дэвид замечал, сколько молодых семей переехали сюда. Сейчас все сидели по домам, выходя лишь постричь газон, или поучить детей кататься на велосипеде, или поболтать с соседями через живую изгородь. Бенни не полагалось играть с детьми, которых они встречали, но он все же умудрялся до некоторой степени общаться с ними. Бенни натягивал маску повыше, останавливался на почтительном расстоянии, и малыши некоторое время молча изучали друг друга. Затем, если это был мальчик, он мог бросить Бенни мячик, и внук неловко ловил его, а маленькая девочка могла, например, подпустить поближе своего чихуахуа, и тот касался носом носа Джона. С течением времени Дэвид начал держаться все дальше и дальше от внука – так далеко, что все реже приходилось натягивать маску на нос, – а сами прогулки стали гораздо дольше. Иногда они не возвращались домой до самого обеда. – Вот и наши бродяги! – приветствовал сидящий за столом Николас. – Какие новости из большого мира? И что удивительно, у Бенни всегда находились новости. – У моего друга Джейсона теперь есть скейтборд, – докладывал он. Или: – А ты знал, что если встать под деревом и сильно прижать к стволу руки с двух сторон, а потом сделать шаг назад, то руки сами собой поднимутся? Бенни часто распевал одну из тех бесконечных песенок, какие Дэвид помнил из своего детства, – из тех, которые, закончившись, возвращаются к началу и сводят взрослых с ума. Это песня без конца и без начала. Раз допел, дружок, то начинай сначала. Много лет назад, когда электронные штучки только входили в моду, Дэвид где-то вычитал, что традиционные детские игры под угрозой забвения. Считалочки, классики и тому подобное, утверждал эксперт, передаются детьми из уст в уста; взрослые никогда не учат таким играм. И если хотя бы одно поколение детей не научит младших, эти традиции исчезнут навеки. Но глядите сами: даже социально дистанцированный, даже лишенный возможности нормально играть Бенни каким-то образом освоил трюк с левитирующими руками и выучил бесконечную песенку. * * *