И она вскочила, решительно прошагала в спальню и хлопнула дверью. Сестра орала довольно громко, и Элис надеялась, что родители все слышали. Нужно было, чтобы они слышали. Она с надеждой глянула в сторону их комнаты, но дверь оставалась закрытой, и за дверью – тишина. * * * – Посмотрим, сможешь ли ты затащить своего ребенка в воду, – заявил Робин за завтраком на следующее утро, обращаясь к жене. – Похоже, он намерен торчать на суше и любоваться озером издали. Мерси обернулась к Дэвиду. Ее сын как раз посыпал свои хлопья какао, он называл подобные эксперименты «кулинарией». – Это правда? – спросила Мерси. – Ты не хочешь заходить в воду? – Там дно топкое. – Да откуда ты знаешь? – взорвался Робин. – Ты же до сих пор даже ног не замочил! – Я мочил ноги, – ответил Дэвид, старательно размешивая хлопья. – Да он разве что сандалии снимает, и все, – не мог успокоиться Робин. – Идет к концу причала с этой своей удочкой, как он ее называет, – кусок бечевки, привязанный к палке. Даже крючка никакого нет. Сидит, болтает ногами над водой и распевает свои дурацкие песенки. А вот зато Чарли, парень Бентли… Бентли был новым приятелем Робина – отец тех самых шумных детишек, которых Элис и Дэвид заметили на берегу на второй день отпуска. Мужчины как-то разговорились и обнаружили, что у них много общего; Бентли занимался строительными подрядами, вел свой бизнес, а недавно провел водопровод в пристройке собственного дома. Элис даже удивилась, что отец вообще заметил, заходит Дэвид в воду или нет, потому что они с Бентли вечно стояли по пояс в воде, сложив руки на груди, и обсуждали канализацию, сточные воды и все такое. Чарли то и дело проплывал мимо них эффектным классическим кролем, оставляя позади мощный кильватерный след и беспощадно брызгаясь, но Робин и Бентли лишь рассеянно вытирали лица и продолжали беседу. – Может, Чарли научит Дэвида плавать? – предложила Мерси. Дэвид замер с ложкой в руке. – Чарли слишком взрослый, – возразил он. – Да что ты такое говоришь? – удивился Робин. – Ему же максимум лет десять-одиннадцать. – Я думаю, ему уже двенадцать. – Одиннадцать, двенадцать… Он хотя бы не боится промокнуть! – Так, Робин, хватит, – вмешалась Мерси. – Дэвид научится плавать, когда будет готов, как девочки научились. – Девочки научились гораздо раньше. Элис плавала, когда ей было четыре. Вообще-то восемь. Но отца такие подробности не волновали. Неплохо быть девчонкой, от которой ничего особенного не ожидают. Другое преимущество состояло в том, что мама после завтрака объявила, что собирается взять девочек с собой в поход по магазинам в соседнем городке. (Элис обожала шопинг.) Тот факт, что Лили все еще валялась в постели, а когда они растолкали ее, заявила, что не может составить им компанию, потому что за ней заедет Трент, нимало не смутил Мерси. – И что? Ему просто придется подождать, – сказала она. – Будет ценить тебя еще больше. И добавила, что, может, они найдут там новый купальник для Лили. Лили жаловалась, что ее нынешний купальник совсем детский. – Бикини? – с надеждой спросила Лили. – Ну… раздельный, по крайней мере. – Я не хочу просто раздельный. Только мамашки носят раздельный. – Посмотрим. – О, класс! – Я сказала посмотрим. – Пап, ты попросишь Трента подождать, если он приедет раньше? – попросила Лили. – Не могу, дорогая. Я пойду на озеро, буду учить твоего брата плавать. – Оставь Тренту записку, – предложила дочери Мерси. – Прикрепи на двери. Лили огорчилась, но возражать и возмущаться не стала. Видимо, решила, что бикини стоит небольшого неудобства для ухажера. Элис села за руль, мать рядом с ней, а Лили сзади, так глубоко втиснувшись в сиденье, что ее лицо даже не попадало в зеркало заднего вида. Они ехали по тому самому шоссе, по которому добирались сюда, чуть дальше в том же направлении. Вдоль дороги стояли маленькие пасторальные деревянные дома с резными вывесками: ГЕНИЙ РЫБАЛКИ или ПОМЕСТЬЕ ПЕНСИОНЕРА. Мерси радостно щебетала всю дорогу. – Когда я была маленькой, – рассказывала она, – я представляла, как еду на шопинг с дочерью. И я даже не мечтала, что у меня будет две дочери! Я воображала, как мы вместе примеряем наряды, как пробуем разные оттенки губной помады и уговариваемся, где будем прятать от нашего папы кучу пакетов с покупками. – А в Данвилле есть нормальные магазины? – встревожилась Лили. – Вдруг там одни только деревенские лавки? – Ну конечно, там наверняка есть хорошие магазины. Это же курорт! Сюда приезжают богатые люди! Выяснилось, что Лили правильно беспокоилась. Главная улица оказалась той же самой дорогой, по которой они ехали, разве что с тротуарами. Они увидели скобяную лавку и аптеку, сомнительного вида затрапезное кафе и магазин под названием «Высокая мода» с единственным манекеном в витрине – с пластиковыми локонами из 1940-х и в страхолюдном зеленом полотняном халате. Но они все равно зашли. Над дверью звякнул колокольчик. – У вас бывают купальники? – спросила Мерси у дамы за прилавком, и дама – с добрым лицом и могучей грудью – оживилась и радостно воскликнула: – О! Да! У нас есть купальники! Вон там, на вешалке! Но все купальники оказались слитными, а многие вообще с юбочкой. – Вот этот довольно миленький, – с надеждой предложила Мерси, показывая пальцем на ситцевое нечто в розовую полоску, с шортиками. – Умоляю, – фыркнула Лили. Мерси не настаивала. Поблагодарив даму, они вышли. Направились в аптеку, где помада лежала в запертом стеклянном прилавке, а утомлять молодого человека у кассы просьбой открыть отчего-то постеснялись. – Зато правда же милые обручи для волос? – обрадовалась Мерси. Обычные, в форме полумесяца, обтянутые тканью разных расцветок. Ничего особенного, но Элис вдруг бросился в глаза один – широкий, черный, шелковый. С вечерним платьем будет очень неплохо, подумала она, снимая ободок с крючка. «Элис беспечно распустила по плечам свои длинные волосы», – проговорил внутренний рассказчик. Но у нее уже есть ободок из черного бархата, и, откровенно говоря, он гораздо элегантнее. Она повесила вещь на место и направилась к выходу, а Мерси и Лили следом за ней. Оказавшись на тротуаре, они еще раз оглядели улицу. Адвокатская контора, хиропрактик, обувная лавка с мужскими башмаками в витрине. Крошечный бакалейный магазин «У Робинсона» с сиротливо застывшими по центру витрины латунными весами. – О боже, – устало протянула Мерси. – Иногда я думаю – и это все? Дочери уставились на мать. Она думает так иногда? Не только в этом конкретном случае? Но затем Мерси пожала плечами и сказала: – Что ж, может, удастся найти что-нибудь вкусненькое в этой милой бакалее? Поэтому они перешли через дорогу, и бакалея впрямь оказалась миленькой, с разными заграничными конфитюрами, специями и бутылочками с душистым уксусом. – Как насчет шоколада на десерт после ужина? – предложила Мерси. Пока мама с сестрой выбирали, Элис обошла всю лавку. Фрукты в овощном отделе, уложенные в уютные луночки из зеленой бумаги, оказались баснословно дороги, да и в любом случае у них уже было достаточно фруктов, купленных в фермерских лавках, но она все же решила взять авокадо, потому что в Балтиморе такое не часто встречается. Когда Элис положила его на прилавок, куда Мерси и Лили уже вывалили свои шоколадки, Лили скептически уточнила: – Серьезно? И Элис едва не передумала, но тут тетка, стоявшая впереди, – пожилая дама, покупавшая крошечную баночку, завернутую в золотистую бумагу, – потянулась к авокадо рассмотреть поближе, и в Элис взыграло чувство собственника. – Да, серьезно, – отрезала она. – А если ты не хочешь попробовать, нам больше достанется. И Лили не нашлась что ответить. Мерси расплатилась – сурового вида кассирша не произнесла ни слова, – и они вышли обратно на солнцепек. Мерси несла покупки в маленьком зеленом пакете «от Робинсона». – Итак, поедем домой? Ответ был очевиден, и девочки молча последовали за матерью. В машине Мерси обернулась к Лили: – Послушай, есть идея. Когда вернемся в Балтимор, купим тебе купальник в «Хатцлерс»[7], а? – Бикини? – Ну… да, хорошо, почему бы и нет? Поправляя зеркало заднего вида, Элис успела заметить загадочно-довольное лицо Лили.