- Господин полковник! – гневно воскликнул Дюранд, вскакивая. - Сядьте! – рявкнул Симон. Он тоже распалился, на его впалых щеках появились розовые пятна. – Не сметь мне тут разыгрывать оскорблённые чувства! Вы – будущий офицер, Дюранд! Офицер, а не актёр во вшивой драме! Ваша задача – обеспечить своим людям победу с минимальными потерями, а вы что делаете? Подумайте, какой красивый жест: умный и отважный курсант Дюранд благородно скрывает грубейшие, фатальные просчёты курсанта-сержанта Безу! Дюранд, видите ли, считает ниже своего достоинства обвинять Безу в некомпетентности. А теперь представьте себе, курсант-пока-ещё-сержант Дюранд, что на месте Безу оказался бы кто-то менее склонный к самоанализу. Тот, кто посчитал бы, что всё делал правильно, а бестолковый помощник по науке только мешался у него под ногами. Этот человек смог бы успешно закончить академию. Он бы отправился в действующие войска, получил взвод и в два счёта его угробил. Он бы подвёл всех, кто на него рассчитывал. И кто, по-вашему, был бы в этом виноват? Он, потому что самовлюблённый дурак? Нет, дудки! Вы, курсант Дюранд! Потому, что не доложили вовремя! Не предупредили, что этому курсанту рано доверять взвод! Потому, что допустили, чтобы неподходящий человек взял в свои руки жизни людей и судьбы боевых операций. Это была бы целиком и полностью ваша вина, курсант Дюранд. Понимаете вы это или нет? Теперь Дюранду стало на самом деле паршиво. А как иначе? Ведь Симон кругом прав. Составляя злополучный отчёт, Фредерик и впрямь чувствовал себя благородным рыцарем, милостиво прощающим Безу нанесённые обиды. Он наивно считал случившееся их личным противостоянием. Его, мудрого, интеллигентного офицера-учёного, и глупого, самовлюблённого солдафона Безу. Который на поверку оказался более честен, ответственен и по-своему благороден, чем сам Дюранд. Высшие, как стыдно! Как безумно стыдно! Фредерику хотелось встать, извиниться, а потом пойти и застрелиться где-нибудь в тёмном углу. Но он прекрасно понимал, что это будет недостойно офицера республики. Нет, он должен с честью понести наказание. - Я виноват, господин полковник, – чётко произнёс Дюранд. – Готов принять любое наказание, какое вы мне назначите. Симон, по-прежнему раздражённый, только дёрнул седой бровью. - И всё? Ну сколько же полковник собирается его мучить?! Ведь он уже понял свою ошибку! - Я приношу свои искренние извинения. Симон долго и внимательно изучал его лицо, как будто впервые видел такую интересную штуку – с двумя глазами, длинным носом и остроконечным подбородком, скрывающим тощую цыплячью шею. - Извинениями, курсант, вы не отделаетесь, – наконец, выдал он свой вердикт. – За операцию я ставлю вашему взводу неудовлетворительную оценку. - Но, господин полковник, мы же выполнили приказ! – взвыл Дюранд. Такого он точно не ожидал. Какая чудовищная, какая неслыханная несправедливость! - О да, выполнили. Но почему? Потому, что Гвиана-8 специально подготовлена для таких заносчивых простаков, как вы. Биом прорежен, коэффициент агрессивности снижен, самые летальные формы – уничтожены. На Гвиане нужно очень сильно постараться, чтобы погибнуть. И я должен отдать вам с Безу должное. Вы сделали для этого всё возможное. В реальной боевой обстановке вы бы не протянули и часа. Погибли бы сами и сорвали бы операцию. Так что же прикажете вам ставить? «Превосходно»? Дюранд смолчал. - Думаете, я не знаю, что у вас сейчас в голове? – Симон постучал себя по лбу согнутым сухим пальцем. Звук получился забавный, гулкий, но Фредерику было не до смеха. - Вы думаете, что это несправедливо, что работай вы в команде с другим командиром взвода, с Энри, или, скажем, с Дюфуром, вот с ними вы бы развернулись и поразили нас выучкой и результатами. А вам, как назло, достался самый неподходящий для вас сержант Безу. Какое невезение, какая роковая усмешка судьбы, так? Дюранд в изумлении уставился на полковника: «Мысли он читает, что ли? Или же… Вот же я болван! Как я сразу не догадался?» - Это не было случайностью, да? Я и Безу, Дюфур и Руссель? Это специально? - Наконец-то. Хоть какое-то понимание. Конечно же, специально! У нас, курсант, военная академия, а не управление государственной лотереи. Мы не тасуем кандидатуры, а подбираем, исходя из их психологического профиля. - Но ведь мы совершенно не подходим друг другу! - Именно, курсант. Так оно и есть. Думаешь, Дюфура не бесил павлин Руссель? А Энри? Скажешь, он поблагодарил Высших, что ему выпало идти в бой с таким подарком, как курсант-капрал Мора? Дюранд против своей воли улыбнулся. Мора умница, но тугодум. Трудно представить себе менее удачную кандидатуру в пару к стремительному в мыслях и поступках сержанту Энри. - Здесь, в Сен-Сире, мы волей – неволей создаём для вас тепличные условия. Иначе бы до выпуска доживал один курсант из десяти, – продолжил Симон. – Но мы обязаны сделать из вас настоящих боевых офицеров. Вот такая дихотомия. Поэтому нам приходится имитировать конфликтные ситуации. В условиях реального боя, когда часть офицеров выбита противником, никто не озаботится тем, чтобы подобрать в пару лейтенанту Дюранду командира подходящего психотипа. Вот почему курсант Дюранд должен научиться не только правильно отвечать на вопросы экзаменатора, точно определять грозящие подразделению опасности и давать оптимальные рекомендации. От всего этого не будет толка, если курсант Дюранд не научится добиваться того, чтобы к его словам прислушивались. А вы, курсант, сразу вступили в конфронтацию с командиром взвода. И знаете что? Пусть в своём отчёте Безу и взял всю вину на себя, но на самом деле в его опрометчивых поступках есть и ваша вина: вы выстроили отношения так, что он просто не мог следовать вашим указаниям. С его точки зрения, это было бы признанием собственной неполноценности. Безусловно, по итогам учений курсант-сержанту Безу предстоит пройти дополнительный курс по работе в команде. Но и вам следует поработать над собой, в плане выстраивания отношений. Теперь вы понимаете, почему я ставлю вам неудовлетворительную оценку, Дюранд? - Понимаю, господин полковник. И если вы позволите мне сказать, считаю, что вы совершенно правы. - Ещё бы я был не прав. – Первый раз за весь разговор Симон позволил себе некий намёк на улыбку. – И вот ещё что, курсант Дюранд. Я знаю, как вам обидно из-за этой оценки. Ведь вы идёте, если не ошибаюсь, на диплом с отличием. А «неудовлетворительно» перечеркнёт всё, чего вы добились за эти годы. Так? - Да, господин полковник. Но это справедливая оценка, и я не намерен её оспаривать. - Пожалуй, из вас ещё выйдет толковый офицер, Дюранд. Можете идти. Фредерик вскочил, отдал честь и, чуть не сшибив стул, направился к выходу. Он уже взялся за ручку двери, когда полковник Симон соизволил добавить: - Мы не вносим в общий зачёт оценку за первые учения. Все мы когда-то были молодыми идиотами. На этот раз Дюранд даже не подумал обидеться на «молодого идиота». - Ну, как? Что? Пронесло, а? – Набросились на него с вопросами бедолаги, томившиеся на диване в приёмной, ожидая своей очереди. - Завалил, – блаженно улыбаясь, ответил Дюранд. За его спиной красотка секретарь едва слышно хихикнула. В тот же день Фредерик записался на факультатив по психологии межличностных отношений. Следующие учения Дюранд прошёл вместе с взводом курсант-капрала Дюма. Этьен Безу по сравнению с ним был просто душкой. Время от времени у Дюранда даже закрадывалось подозрение: а умеет ли курсант-сержант Дюма читать и писать? Тем не менее, помня напутствие полковника Симона, Фредерик умудрился ни разу не вступить в конфликт с тупоголовым десантником и даже удостоился от того сомнительной похвалы: «Смотрите-ка, и среди умников встречаются нормальные парни». К точке сбора они пришли шестыми из тридцати семи групп. Вполне приличный результат. Который, правда, омрачился для Фредерика тем, что группа зазнайки Готьера пришла четвёртой. Зато на третьих учениях Дюранд отыгрался сполна. Командир взвода оказался толковым парнем, и они стали третьими. И, наконец, в конце практического семестра, то ли на восьмых, то ли на девятых учениях ему улыбнулось счастье. Посмотрев с утра штатное расписание учений, вывешенное перед деканатом, он сначала не поверил своим глазам, а потом едва не заплакал от счастья. Командиром взвода, к которому прикомандировывался Дюранд, был курсант-сержант Энри. Его Фредерик знал не так хорошо, как Дюфура, но другие ребята с его курса отзывались о нём, как о прекрасном человеке и при этом толковом курсанте. «Сегодня я точно утру нос зазнайке Готьеру, – подумал он с удовольствием, но спустя секунду к его радости примешалась изрядная доля горечи: разумеется, Готьеру выпало идти с Дюфуром. «Они точно издеваются! – горестно возопил про себя Фредерик. – Да с таким сержантом, как Дюфур, даже павиан придёт первым!» Дюфур слыл счастливчиком, у него всегда всё получалось. Поговаривали, что даже мадмуазель Цыпочка, секретарша грозного полковника Симона, не смогла устоять перед его обаянием и их как-то видели в городском кафе. Причём, как утверждали изнывающие от ревности конкуренты, Дюфур держал красавицу-брюнетку за руку, и та ничуть против этого не возражала. И вот такого баловня удачи командующий учениями будто специально, чтобы поиздеваться над Дюрандом, поставил в пару Готьеру. «Всё, нужно хоть сдохнуть, но привести взвод первым», – пообещал себе Дюранд, стоя перед доской объявлений. Позади него раздалось насмешливое фырканье. Фредерик закатил глаза. Только один человек на всём курсе умел так поганенько смеяться. - Ну что, Дюранд, опять не повезло? – громко поинтересовался красавчик Готьер, разглаживая специальной щёточкой тоненькие щегольские усики. – Наверное, это ужасно - быть вечным вторым. Стоявшие неподалёку курсанты навострили уши. О соперничестве между Дюрандом и Готьером знали все. - Скоро узнаешь, – безразлично ответил Фредерик. - Да неужто? Готов поспорить на месячную стипендию, ты придёшь позже моей группы. – Готьер протянул руку. – Ну что, пари? «Вот мерзавец!» – простонал про себя Дюранд. Откуда Готьер узнал, что у него проблемы с деньгами? Дюранд взял в кредит новый ординет, и теперь в течение ближайших четырёх месяцев из его стипендии будут вычитать ровно половину. Если он, не дай Высшие, проиграет, откуда взять денег, чтобы расплатиться? Готьер истолковал его сомнения по-своему. - Или ты испугался? – насмешливо спросил он, а стоявшие за его спиной курсанты дружно заухмылялись. - Пари. – Взбешённый Дюранд, не колеблясь, стиснул ладонь Готьера в своей. – Господа, будьте свидетелями! Слух о том, что Дюранд с Готьером побились о заклад, быстро распространился по факультету, породив небольшую букмекерскую лихорадку. Дюранду совсем не добавило оптимизма то, что ставки принимались пять к одному против него. Система жёлтого карлика НС76А-3. Планета Новый Париж. Столица Новой республики - Париж. Особняк Д’Эвре. С женой Бернар договорился во время прогулки по тихим аллеям Булонского леса. Жаклин, хоть и слыла в обществе дамой независимой, если не сказать своенравной, редко спорила с Бернаром. Не из принуждения, как можно было бы подумать, а из удивительного взаимного дополнения характеров бывшего боевого пилота, а ныне депутата республиканского парламента и бывшей примадонны Парижской оперетты, а ныне просто светской дамы и покровительницы искусств. Кроме того, супруги Д'Эвре искренне полагали, что не появилась ещё в Рукаве Ориона такая вещь, которая стоила бы их семейного согласия. Вот и на этот раз, когда Бернар завёл разговор о новом усыновлении, Жаклин не стала возражать. - Ты считаешь это необходимым, дорогой? – спросила она, чуть склонив изящную головку, чтобы яркий солнечный свет не бил в глаза. Жаклин Д’Эвре была на две головы ниже супруга и ей приходилось смотреть на него снизу вверх. - Пожалуй, – задумчиво, словно взвешивая свои слова, ответил Бернар. – Пятый наследник упрочит мой статус. Кроме того, я подумываю на этот раз отдать предпочтение будущему офицеру. - Почему? - В роду Д’Эвре всегда были воины. А у нас… ты только посмотри. Люка рвётся в политику, Дидье – бизнесмен до мозга костей. - Ты ещё посетуй, что наши дочери не щеголяют в хаки. Бернар сделал вид, что всерьёз задет за живое. - А что? В армии немало женщин. - Но меньше, чем мужчин, – невинно заметила Жаклин. - Ох уж твоё вечное эмансипе! – притворно возмутился Бернар. – Я бы не хотел, чтобы у нас, как в Союзе Миров, женщины гуртом лезли под обстрел. - Ну конечно. Ты бы предпочёл, чтобы они сидели по домам, как в Индии. Или нет, лучше как у немцев – вообще обойтись без женщин. А? Что скажешь? - Нам без вас нельзя. – Бернар поцеловал руку жены. – Мы без вас захиреем. Ты же знаешь.