Жаклин знала. Если бы не её упорство, Бернар так бы и носился на своём проклятом истребителе, пока его не сбили бы огнём ПКО в небесах какой-нибудь безымянной планеты. Именно Жаклин, задействовав всю мощь женских чар и актёрского таланта, убедила его выйти в отставку, чтобы основать с добряком Тео компанию. Именно Жаклин едва ли не силой протолкнула заскучавшего Бернара в политику. Но Жаклин обладала не только железной волей, но и незаурядным умом. Поэтому граф Д’Эвре пребывал в блаженной уверенности, что все судьбоносные решения в своей жизни он принял исключительно по собственной инициативе. - Ты уже кого-то наметил? – спросила Жаклин. - Конкретно? Пока нет… А что ты думаешь? Жаклин задумалась. - Я бы остановилась на Сен-Сире. Для твоей карьеры это будет полезно: преемственность поколений, славные традиции. Журналистам такое нравится. - Разумно. Я, признаться, тоже подумывал об альма-матер. А факультет? - Ты же знаешь, я не очень хорошо разбираюсь в ваших военных специальностях. Но, если уж тебя интересует моё мнение, я бы попыталась найти кого-то, кто после отставки сможет принять у тебя управление корпорацией. Ты же не вечен, дорогой. Бернар удовлетворённо кивнул. Как и всегда, жена думала с ним в унисон. Это идеально совпадало с первым заданием, которое дала ему Мозаика. Хотя, пожалуй, о совпадении говорить не приходится. Скорее всего, древнее гигантское сознание заранее просчитало все варианты и предугадало все возможности. Стоило Бернару подумать о Мозаике, как у него немедленно зачесалась правая ладонь. С тех пор, как в тело графа вселилась частица Мозаики, его не отпускали фантомные ощущения. Сначала Бернар думал, что таким образом конгломерат даёт о себе знать, но потом пришёл к выводу, что это обыкновенная неврологическая реакция. Его подсознание защищается от чужака, симулируя неприятные ощущения. Хотя, надо признать, пока маленькая Мозаика ведёт себя тихо и не высовывается без необходимости. Клебер подробно объяснил, как общаться с компонентным существом, поселившимся в его организме. Мозаики не могли читать мысли и чувства, но легко считывали нервные импульсы, поступающие в мозг от органов чувств носителя. С Бернаром мозаика общалась так же, как и с Филиппом, давая о себе знать покалыванием кисти руки и создавая надписи на ладони. - Так кого ты предлагаешь? – напомнила о себе Жаклин, коснувшись его ладони. - Я думаю, нам стоит присмотреться к военным учёным. - Неужели есть и такие? – изумилась Жаклин. - Господи, дорогая, ну конечно же! Представь себе, что полк высаживается на совершенно неизвестную планету. У командира полка полно забот: ему нужно организовать выполнение боевой задачи, осмыслить действия противника и ещё тысяча разных дел. Разве у него есть время на то, чтобы изучать особенности этой планеты? Значит, кто-то должен выполнить это за него, сделать прогнозы, дать рекомендации. Без военных учёных эту задачу решить невозможно. В каждом полку есть лаборатория, в которой трудятся химики, физики, математики и биологи. - Подумать только! – всплеснула руками Жаклин. – Это же просто прелестно! «Ну да, именно «прелестно», – растроганно подумал Бернар, глядя на жену. – Надо же было подыскать слово, которое менее всего подходит к боевой лаборатории». Он вспомнил, как их крыло чуть не сложило головы в одной из систем Малой Гидры, где гравитационное поле сложной конфигурации создавало странные флуктуации. Если бы полковые физики не создали за несколько часов модель, а математики и программисты её не алгоритмизировали, его фамилия, как и фамилии пилотов всего крыла, сейчас бы чернела в траурной рамке на стеле памяти, а от его корабля остался бы только шарик сверхплотной материи, обращающийся вокруг трёх звёзд системы по причудливой траектории. - Тогда, наверное, нам нужен военный биолог? – Жаклин придала голосу оттенок нерешительности. Бывшей актрисе ничего не стоило выразить любое чувство буквально одной нейтральной фразой. Сейчас в её голосе звучал робкий вопрос. – Разумеется. Биолог – это именно то, что нужно для биотехнологической корпорации. - Какой же ты умница, дорогой! – облегчённо вздохнула Жаклин. Вернувшись домой, Бернар сразу направился в кабинет. Достать списки курсантов Сен-Сира не составляло для Бернара сложности. Всего два звонка, и на его ординет пришли личные дела всех курсантов-биологов третьего курса. Этот курс Бернар выбрал по совершенно прозаическим причинам. До выпуска ребятам остаётся два с половиной года, так что в сроки, отведённые Мозаиками для подготовки операции, Бернар отлично укладывается. И, что особенно важно, за эти годы мальчик сроднится с семьёй, поймёт, что значит быть настоящим Д’Эвре. И не просто поймёт, а будет готов из кожи вон вылезти, лишь бы войти в этот, без преувеличения, великий род. Именно то, что нужно. Середнячков он отмёл сразу. Д’Эвре не из тех, кто довольствуется малым. Эту фамилию нужно заслужить, как заслужил её сам Бернар. Старый граф Д’Эвре назначил его преемником титула только после знаменитой битвы под Багровым солнцем, о которой потом сняли столько бездарных фильмов. Тогда Бернар на своём истребителе принял неравный бой с вражеским дестройером, прикрыв собой планету. Когда его верный «Гермес-7000» дотянул, наконец, до базы, в машине насчитали двести восемнадцать пробоин. Плюс шесть – в самом Бернаре. Старик, бросив все дела, примчался в госпиталь и торжественно облобызал наследника, кровью заслужившего славный древний титул. Картину отеческой любви, правда, слегка подпортили репортёры ведущих СМИ, которых старый хитрец прихватил с собой в госпиталь. Зато на следующий день все таблоиды опубликовали сенсацию об официальном объявлении Бернара Фрадетта виконтом Д’Эвре. Предаваясь воспоминаниям, Бернар не забывал просматривать личные дела курсантов. Он исходил из жёстких критериев. Потенциальный наследник Д’Эвре должен быть выше среднего роста, приятной внешности, и, хотя вслух Бернар ни за что бы этого не сказал, принадлежать к белой расе. Бернар Д’Эвре не был расистом. Среди его друзей, в том числе боевых, немало представителей других рас, но ввести такого человека в семью – значит дать прессе повод вдоволь почесать языками. А этого Бернар допустить не мог. Хватит увлечения Анаис психотропами, которое Бернару с трудом удалось замолчать, употребив для этого все своё влияние. Потенциальные кандидатуры отсеивались одна за другой. И, наконец, перед Бернаром остался простой выбор одного из двух третьекурсников. Теодор Готьер и Фредерик Дюранд. Забавно, но, судя по личным делам, они конкурируют и в жизни. Готьер считается звездой факультета, признанным лидером первого потока. Зато за плечами Дюранда несколько весьма незаурядных исследований. Готьер обладает впечатляющей внешностью. Мужественные черты, орлиный нос, глубоко посаженные глаза, выдающийся подбородок, изящное, аристократическое сложение. Да, такой человек будет прекрасно смотреться в светской хронике. Дюранд же в этом плане подкачал. Длинная, нескладная фигура, широкие лопатообразные ладони, скорее подходящие крестьянину, чем дворянину. Узкое, несколько лошадиное лицо, бесформенные губы. Типичный простолюдин. Вечный второй. Бернар уже хотел стереть данные по Дюранду, когда ординет, пискнув, выдал последнее обновление информации. Оказывается, завтра третьекурсникам предстоят последние в этом семестре практические задания: высадка в составе боевых подразделений. Словно почувствовав колебания графа, Дюранд и Готьер сошлись в прямом противостоянии. Ординет доложил Бернару, что в академии принимают подпольные ставки на исход состязания между ними. Оказывается, оба курсанта претендуют на первое место в командных зачётах. Ставки принимаются пять к одному в пользу Готьера. Что только подтверждало мнение Бернара. Палец депутата потянулся к кнопке. - Знаешь, дорогой, я бы подождала конца учений. Бернар обернулся. - Жаклин? Я и не заметил, как ты вошла. - Ты был так сосредоточен. Не хотелось тебя отвлекать. - Тебе нравится Дюранд? – изумился Бернар. Казалось бы, Жаклин с её тягой к прекрасному и безупречным вкусом первой должна забраковать этого нескладного дылду! - По-моему, Готьер смотрится куда презентабельнее, – добавил Бернар. - Да, он красавчик, – легко согласилась Жаклин и улыбнулась. – Но я хочу поставить на серую лошадку. - Даже если шансы – пять к одному? - В особенности, если шансы – пять к одному. Мне нравится, что этот мальчик не сдаётся. Совсем как ты. - Пожалуйста, – пожал плечами Бернар. – Если ты так хочешь, почему бы и не подождать? Кстати, раз уж речь зашла о пари, я ставлю пять франков на Готьера. - Принимаю. – Жаклин нежно поцеловала супруга в намечающуюся лысинку. – Готовь свои пять франков. Глава 10 Система жёлтого карлика НС76А-3. Планета Сен-Сир. Выдержка из дневника Фредерика Дюранда. Запись 521. Название: «Непонятное происшествие». Двойное стандартное кодирование. Вчера со мной произошло совершенно неординарное событие. Даже не знаю, что и думать. Возможно, оно изменит всю мою жизнь, но пока я не совсем понимаю, в какую сторону. Впрочем, обо всем по порядку. Жюль, о котором я, кажется, уже писал – милейший парень, работает в деканате. Мне его по-дружески жалко. Представляю, как ему тяжело тянуть свою лямку в скучном офисе, когда на его глазах строятся блестящие карьеры военных биологов. Я прямо вижу, как и завтра, и через десять, и через двадцать лет бедняжка приходит в свой опостылевший кабинет, садится за старенький ординет и продолжает делать скучную, однообразную работу, которую, говоря по совести, способен сделать любой вольноопределяющийся. Поэтому я стараюсь всегда быть с ним доброжелательным и снисходительным. Очевидно, ему импонирует подобное отношение со стороны, чего уж там, лучшего ума курса, если не всего факультета. Так что я ничуть не удивился, когда Жюль пригласил меня зайти к нему на перерыве. Мы с ним время от времени по-дружески болтаем о том, о сём, и я стараюсь не показывать, насколько мне, уже почти офицеру Республики, скучно слушать его простенькие сентенции о стратегии и тактике. Я взял в автомате крепчайший эспрессо, настроив его на едва заметный «подгоревший» привкус. Любовь к такому кофе также наша общая черта. Но на этот раз старина Жюль сумел меня удивить. Даже не поглядев в сторону напитка (да-да, представьте, как он волновался!), он тщательно прикрыл дверь в свою коморку и шёпотом сообщил, что собирается открыть мне важную тайну. Я было подумал, что речь идёт о его безответной страсти к одной пятикурснице с лётного факультета, но нет. Оказывается, речь шла обо мне! То есть, не только обо мне. Одним словом, ситуация действительно выглядит до крайности странной. Несколько дней назад в деканат поступил запрос на данные всех студентов третьего курса. Обычно такие запросы поступают из ректората, от смежных учебных заведений или из министерства обороны. На этот раз адресат оказался засекречен, но все подтверждающие коды были в порядке. Жюль связался с руководством академии, получил подтверждение приказа и нагоняй за то, что отвлекает людей от дела. После этого он направил таинственному человеку или организации интересовавшие их личные дела и забыл об этой истории. Но не прошло и суток, как пришёл новый запрос от того же таинственного адресата! На этот раз ему понадобились полные личные дела, включая все характеристики, табели успеваемости и чуть ли не группа крови всего двух человек. Кого бы вы думали? Вашего покорного слуги, а также выскочки Готьера! Жюль, памятуя о той выволочке, которую устроил ему референт ректора, без лишних вопросов собрал и немедленно отправил нужные данные. Но как честный человек и настоящий друг, решил предупредить меня. Вот такая история. Какое-то время мы сидели, попивая кофе и строя самые невероятные догадки по поводу того, кому и зачем могло понадобиться моё личное дело, да ещё и с довеском в виде самовлюблённого болвана Готьера. Жюль опасался, что причиной такого интереса к нашим персонам может быть то самое злосчастное пари. Но я выразил сомнение в такой простенькой версии. Единственный человек, которого это могло заинтересовать – это капитан Корриво, который отвечает за наш моральный облик и порядок в роте. Да и то – он бы не стал собирать какие-то личные данные, а просто всыпал бы нам по пять нарядов и дело с концом. На мой взгляд, речь шла о какой-то тайной организации (уж не военной ли разведке?), которая заранее присматривает компетентные кадры. Правда, если за неизвестным адресатом действительно стоит разведка, их специалисты вряд ли клюнули бы на такого дешёвого позёра, как Готьер. В итоге мы так ни к чему и не пришли. Возможно, это и к лучшему, ведь теперь в моей жизни появилась самая настоящая тайна! - Я слышал про пари. – Курсант-сержант Энри зыркнул на Дюранда так, словно тот выдал противнику секретные коды генерального штаба. Они только погрузились на переделанный в транспортник списанный малый крейсер, уже не первый десяток лет верой и правдой служивший Сен-Сиру, и теперь устраивались в кубрике. Командир взвода подсел к биологу и вывел связь на приват, чтобы их разговор не услышали остальные. Фредерик понимал беспокойство командира взвода. Ему стало неловко, как будто он решил обманом использовать взвод Энри в своих целях. - Это вышло случайно… – начал он и сразу же разозлился на себя. Фраза прозвучала так, как будто он оправдывается. В самом деле, это же не он придумал проклятое пари! - Не знаю, что у вас там за дела с Готьером, – решительно продолжил Энри. – Но давай договоримся сразу. Свои проблемы вы будете решать один на один. Ясно? Фредерик хотел было сделать командиру взвода замечание. Действительно, тон Энри был на грани грубости. Но потом биолог вспомнил полковника Симона. - Винсент, я всё понимаю, – искренне сказал он. – Правда, понимаю. Ты отвечаешь за всех нас, а тут я с какими-то своими заморочками, да? - Верно, – удивлённо подтвердил десантник. Казалось, он не ожидал от Дюранда такой покладистости. - Готьер прилюдно предложил мне пари. Если бы я отказался, меня посчитали бы трусом. А тут ещё какие-то странные запросы сверху… Энри насторожился. - Что за запросы? Фредерик сжато рассказал. Десантник обескураженно почесал затылок. - Ну дела… Повезло же мне с тобой. Фредерик решил прямо сейчас поставить все точки над i, чтобы потом больше не возвращаться к этой теме. - Винсент, я ничего не выиграю, если поставлю под угрозу операцию и жизни твоих людей. Так что можешь на меня положиться. Сначала – долг, всё остальное – потом. Энри недоверчиво посмотрел на Дюранда, видимо, пытаясь понять, действительно тот говорит от чистого сердца или врёт, не желая ссориться с командиром группы. А Дюранд, который до этого только и думал, как бы выиграть пари, внезапно понял, что вовсе не кривит душой, успокаивая взводного. Пари осталось там, под крышей Сен-Сира, на уютной и благоустроенной планете. А здесь и сейчас их ждёт неизвестность, свернувшаяся гибельным кольцом чёрных трясин и таинственно помаргивающая тысячами звёзд. - Давай-ка лучше подумаем, куда нас могут закинуть, – предложил Дюранд, чтобы разрядить обстановку. - Давай. Изучив звёздную карту, они очертили сферу радиус-вектором в восемнадцать часов полёта, о которых говорили на инструктаже. Исключая те светила, которые расположены за непреодолимыми границами трясин, внутри сферы оказалось не менее шестидесяти звёзд. Часть из них – шатуны и не имеют планетных системам. Конечно, их могут выкинуть и на необитаемый астероид в протопланетном облаке, но тогда непонятно, для чего включать в десант учёных-биологов. Поэтому пустые системы они сразу отсеяли. Та же судьба постигла системы, которые могли похвастаться только газовыми гигантами. Конечно, в верхних слоях их атмосфер может быть жизнь, да ещё какая! Но десант там не высадишь: в плотных атмосферах гигантов работает только штурмовая авиация, да и та по верхам. И, конечно, они отмели в сторону системы, принадлежащие Высшим расам доминанты. Смешно даже подумать о том, чтобы устраивать учения в этих закрытых областях пространства, куда людские корабли могут заходить только после длительного процесса предварительного согласования. Полностью обжитые системы тоже отпадали. Эти миры давно и полностью терраформированы. Десанту на них делать нечего: вряд ли правительство какой-нибудь планеты захочет, чтобы их территорию использовали, чтобы вволю пострелять и повзрывать. Дальше. Системы молодых горячих звёзд вряд ли могут похвастать обитаемыми планетами: в лучшем случае на них успели появиться примитивные микроорганизмы, не более того. В итоге после трёх часов работы в их списке осталось только семь систем. Дюранд с Энри даже не ожидали такой удачи. И поэтому с удвоенным азартом принялись прикидывать, какую же из оставшихся систем стратеги Сен-Сира выбрали для финальных учений. За час до высадки вспыхнули информ-табло. Начальство, до конца хранившее интригу, решило проинформировать курсантов, куда их высаживают и с какой целью. - Они что, шутят, что ли? – возмутился кто-то из десантников. Дюранд полностью разделял его чувства. Это же просто катастрофа! Температура минус сто шестьдесят градусов. Освещённость – десятая доля от нормы. Атмосфера азотно-метановая. Конечно, некоторые кремниевые формы жизни назовут эту планету райским уголком. Но для углеродно-кислородных форм, к которым относятся и люди это девятый круг Дантовского ада. Система не имеет собственного названия, только каталожный номер: НС755М, и это уже само по себе плохой признак. Центральное светило – древний коричневый карлик, вокруг него вращается их цель: тёмная обледенелая планетка. Если на ней есть жизнь, то ей уже много миллиардов лет. А значит, скорее всего, жизненные формы достигли высокой сложности и чётко специализированы. - Занять господствующую высоту и установить системы слежения… Не так уж сложно. – Энри мужественно улыбнулся, хотя улыбка получилась несколько вымученной.