- Надеюсь, третья группа поделится с нами от своих щедрот, – невозмутимо ответствовал сержант. – Иначе нам конец. Бойцы курсант-сержанта Раймона Жерара, командира третьей группы и однофамильца начальника училища, охотно пожертвовали своим спасителям часть заряда своих батарей. - Как вы сумели её отвлечь? Почему она нас отпустила? – засыпал Жерар вопросами биолога. - Индукционные токи. Поверхность драконьей шкуры – плохонький, но проводник. Мы сконцентрировали на вас переменное электромагнитное поле. Поэтому и батареи посадили, – пояснил Дюранд. - Ага! – довольный результатом, поддержал его Шнайдер. – Когда ваши скафандры нагрелись, этой гадине стало жарковато. Она словно горячий каштан проглотила. - То есть, вы превратили нас в индукционные печи? – с изумлением переспросил Жерар. Его собственный биолог, тугодум Мора, небрежность которого привела к катастрофе, убито молчал. - Ну да. У вас же внутри была система кондиционирования. В общем, мы были почти уверены, что эта штука поджарится раньше вас. - Винсент! – проникновенно сказал Жерар, тряся руку десантника. – У тебя самый потрясающий раздолбайский взвод в Академии. - А то. Ребята что надо! – подтвердил тот, улыбаясь. - Как вы нас услышали? – спросил один из людей Жерара. - А, это просто. Мы уже почти забрались на второй холм. Так что сигнал шёл напрямую. Ты молодец, что успел включить рацию. Жерар помрачнел. - Так вы были почти у финиша, да? - Типа того. - Энри, я твой должник. Винсент широким жестом отправил его к Дюранду. - Благодари его. Это он вас услышал. И, кстати, это он придумал, как спасти ваши шкуры. К сожалению, Дюранд не смог в полной мере насладиться заслуженной минутой славы. Именно в этот момент у него снова сместился мочеприёмник. Глава 13 Система жёлтого карлика НС76А-3. Доминанта: Шестая республика. Планета Сен-Сир. Высшая военная академия Сен-Сир. Следующее утро Фредерик Дюранд вновь встречал в приёмной полковника Симона. Правда, на этот раз не один. Винсент Энри составил ему компанию, хоть и не по своей воле. Не сказать, что присутствие десантника сильно помогало, но, по крайней мере, Дюранд успевал перевести дух, пока разъярённый полковник переключался на понурившегося Винсента. Курсанты, словно нашкодившие коты, стояли перед столом господина командующего учениями, а сам полковник бегал по кабинету, постоянно взмахивая сжатым кулаком. От постоянной беготни полковника у Дюранда, вынужденного стоять по стойке смирно и одновременно смотреть начальству в глаза, начала болеть шея. - Подумать только, какой красивый жест, курсант-сержант Энри! – громыхал Симон, от возмущения потеряв всякие остатки вежливости. – Прямо как в женских романах! Благородный офицер спасает целый взвод! Наверное, мне сейчас следует расплакаться у тебя на груди, курсант-сержант, и немедленно вручить орден Почётного легиона, так?! - Я сожалею, господин полковник, – выпятив подбородок, отрапортовал Энри. - В самом деле? – Полковник встал перед курсантом, уперев руки в бока. Он был ниже Энри почти на голову, но все равно смотрел на провинившегося десантника сверху вниз. – Ты сожалеешь? Позволь узнать, о чем? Во всяком случае, явно не о том, что ты провалил боевую задачу. Или ты действительно думал, что два курсанта справятся в одиночку? Дюранд только вздохнул про себя. Конечно, они с Энри прекрасно понимали, что у Роже с Оливьером не много шансов добраться до финиша. Энри так им прямо и сказал: «Не вздумайте там геройствовать. Встретите неизвестную опасность – лучше не лезьте. Без биолога вам не справиться». И он оказался прав. По словам Роже, вся вершина холма оказалась затянута какой-то мерзкой паутиной. Но они бы с ней справились, если бы не тончайшие, почти невидимые нити, отходившие от её основного каркаса. Судя по рассказу ребят, они были похожи на моноволокно. По крайней мере, когда Оливьер попытался осторожно смахнуть ближайшую нить паутины концом игольника (слава Высшим, что не рукой!) у него в руках остался только обрубок оружия. Едва заметная по капелькам, оставшимся после дождя, нить рассекла прочный сплав, как нож масло. Тут-то Оливьер, как старший в двойке, и принял мудрое решение отступить. И правильно сделал. Но задание так и осталось невыполненным. - А знаешь, о чем бы сожалел я на твоём месте? - Никак нет, господин полковник, – отрапортовал Энри. - Я бы сожалел, что моему взводу досталось такое ходячее бедствие, как господин Дюранд. «Вот и снова моя очередь». Фредерик старался смотреть точно и неукоснительно перед собой. То есть, на аккуратный уставной ёжик на темечке господина полковника Симона. - Это уже какой-то новый рекорд! За последний месяц курсант-сержант Дюранд второй раз заставляет меня отрываться от дел и заниматься его драгоценной особой. То он, видите ли, не сходится характером с командиром взвода, а теперь закатывает женскую истерику во время выполнения боевой задачи. Что это вообще за выражения, курсант Дюранд?! «Делайте что хотите, а я возвращаюсь»? Да ты хоть понимаешь, курсант, что это дезертирство?! Или тебе, господин Дюранд, вообще плевать на уставы?! Полковник помолчал, ожидая ответа. Курсанты стояли, выпучив глаза, очевидно, считая полную неподвижность лучшей формой защиты. Убедившись, что ответа не последует, полковник продолжил свой гневный монолог. - Так вот, господа курсанты. Ваш взвод, разумеется, не виноват, что ему достались такие, с позволения сказать, командиры. В отношении ваших людей никаких мер принято не будет. И курсант–капрал Оливьер получит очередное звание точно в срок, как и заслуживает. А вот вы… «Вам бы в театре блистать, господин полковник. Зрители бы просто упали в обморок от восторга», – уныло подумал Дюранд, изнывая от дурных предчувствий во время выразительной паузы, сделанной полковником. - К вам придётся принять дисциплинарные меры, господа курсанты, раз нормальных слов вы не понимаете. Курсант-сержант Винсент Энри, ты получаешь устное предупреждение, пять нарядов и две недели дополнительных занятий по уставным дисциплинам. Понятно? - Понятно, господин полковник. Слушаюсь, господин полковник, – обрадовался Энри, мысленно оплакивавший сержантские шевроны. - Теперь ты, Дюранд. Очевидно, мой прошлый разговор с тобой не достиг цели. Видимо, ты слишком туп, чтобы понять с первого раза. Ты получаешь строгое предупреждение с занесением в личное дело. Кроме того, десять нарядов, две недели уставных дисциплин и две недели полевых. - Слушаюсь, господин полковник. Дуранд перевёл дух. Запись в личное дело это, конечно, плохо. Но его хотя бы не исключили и не разжаловали, так что особых причин сокрушаться нет. Полковник какое-то время разглядывал приободрившихся курсантов, а потом щелчком пальца выключил ординет. Какое-то время он молча стоял, покачиваясь с пятки на носок и сцепив руки за спиной. Юноши молчали, не зная, чего ожидать, и продолжали, не шелохнувшись, тянуться по стойке смирно. - Ладно. Это была протокольная часть. А теперь строго между нами. – Симон порылся у себя в столе, достал из ящика три бокала и пузатый графин, в котором плескалась маслянистая жидкость. Молча налил в бокалы на два пальца. По кабинету поплыл коньячный аромат. - Берите, – приказал полковник. – Ну, кому сказано? Курсанты, переглянувшись, подчинились. - За офицеров Сен-Сира, – провозгласил полковник. – Которые знают, что такое долг. И что такое честь. Коньяк у полковника был так себе. Но Дюранду показалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. В шесть начался торжественный обед, посвящённый чествованию победителей. В лучах славы, как и следовало ожидать, нежился взвод курсант-сержанта Дюфура. Рядом с командиром взвода стоял, молодецки выпятив грудь, Анри Готьер. Сегодня его щегольские усики топорщились особенно мерзко. Взвод Дюфура опередил ближайших соперников на двадцать минут и образцово выполнил задачу. Начальник училища, генерал Жерар, лично повесил сержантам на грудь памятные знаки и пожал руки. Дюранд аплодировал вместе со всеми. Дюфур – достойный человек, и Фредерик честно старался за него радоваться. Но раздутая от спеси физиономия Готьера вызывала у него совсем другие чувства. Больше всего Дюранду хотелось врезать самодовольному красавчику по уху. Было ужасно обидно за себя, за Винсента, за всех ребят. Ведь это их взвод должен был стоять там, на залитом лучами прожекторов помосте, под гордо реющим в вышине флагом Французской республики. Это не Дюфур, а Энри должен был сейчас махать рукой друзьям и улыбаться во весь рот. Ведь они шли с опережением в сорок минут, вдвое опережая взвод Дюфура. А в итоге их взвода вообще нет в общем зачёте. Снят с учений. Позорно вывезен спасателями. И что теперь, бегать и рассказывать всем, что они не виноваты, что они уже почти дошли, и что им просто пришлось вернуться? Ерунда какая. Дюранд чувствовал на себе взгляды сокурсников. Сочувственные, недоумевающие, насмешливые. Все они были ему одинаково неприятны. Пользуясь минуткой, пока все отвлеклись на объявление второго и третьего мест, Дюранд бочком выбрался из толпы биологов. Единственным местом, где он мог почувствовать себя среди своих, был взвод сержанта Энри. Он совсем не удивился, когда увидел рядом с ними ребят из третьего взвода. Да уж, правду говорят: общая беда сближает. Оба взвода оказались в аутсайдерах. Что ж, прекрасный способ завязать дружеские отношения с коллегами, курсант-сержант Дюранд. Господин полковник Симон был бы тобой доволен. Здесь Дюранда приняли хорошо. Энри похлопал его по плечу, сержант Жерар, улыбаясь до ушей, крепко пожал ему руку. Ну да, для него-то Дюранд точно герой. Только самого Фредерика это почему-то не радовало. - Не раскисай, Фреди, – посоветовал Энри. – Впереди ещё много учений. Успеем надрать Дюфуру задницу. - Дюфур молодчина, – неохотно признал биолог. – Он не виноват, что всё так обернулось. - Никто не виноват. Просто так получилось, – философски изрёк Оливьер. Убедившись, что его грядущим шевронам ничего не угрожает, капрал-сержант пребывал в отличном расположении духа. – Зато третий взвод теперь будет нас любить и обожать. - Любить и обожать - это синонимы, – буркнул Дюранд. Бестолковая весёлость Оливьера его раздражала. - Хороший ты парень, сержант Дюранд. Только характер у тебя поганый. – Похоже, Фредерику всё-таки удалось задеть Оливьера за живое. – Ты уж не обижайся, но факт есть факт. Только к тебе люди начинают тянуться, а ты их раз, и как холодной водой окатишь. То ли считаешь себя лучше всех, то ли просто не понимаешь. - Да всё я понимаю! – бросил с досадой Фредерик и отошёл к Энри. Этот хоть морали не читает. Не то, что Оливьер. Тоже мне, учитель нашёлся! Но на душе у биолога все равно было гадко. Похоже, курс психологии отношений так и не пошёл впрок. Да и какая польза от курса, если все беды только от одного: хронического невезения? Но, как оказалось, Дюранд ещё не исчерпал сегодняшний лимит неприятностей. После того, как официальная часть завершилась, курсанты заняли места за столами. Проворные дневальные принялись разносить праздничное угощение. И тут, откуда не возьмись, у столика, который заняли Дюранд, Энри и Жерар, появился сияющий Теодор Готьер. - Вот ты где прячешься, Дюранд, – заявил он громко, так, что курсанты за соседними столиками оглянулись. – А я уж думал, плачешь где-то в уголочке или просто удрал от позора. - Я не прячусь, – сжав вилку, процедил Дюранд. - Ну что, Дюранд? Никаких сюрпризов, правда? В итоге каждый оказался там, где и должен был. Я – на первом месте. А ты… даже не на втором. Слушай, я, признаться, так и не нашёл твоей фамилии в зачёте. Похоже, на этот раз ты доигрался, да? Довёл взвод до спасателей! Подумать только! Честно говоря, такого я не ожидал даже от тебя. Энри и Жерар дружно вскочили со стульев. - Эй, эй, ребята! – шутливо вскинул руки Готьер. – Успокойтесь. Что вы, в самом деле? Надо уметь проигрывать. Кстати, Дюранд, с тебя пятьдесят франков за пари. Сейчас расплатишься, или сходишь за деньгами в казарму? Фредерик открыл было рот, но его опередил Винсент Энри. Побагровев от ярости, он выхватил расчётную карту и швырнул её под ноги Готьеру. - Вот тебе твои деньги. А теперь убирайся.