- Где он?! – прорычал Бернар, нависая над Клебером. Выскочив из машины, он, разумеется, забыл про зонтик и сейчас с его волос стекали капли, оставляя на полированном дереве стола прозрачные кляксы. - Кто? – спросил Клебер, чуть не подавившись от неожиданности очередным куском какого-то пирожного. - Не валяйте дурака, Клебер! – прорычал Бернар, сатанея. – Не играйте со мной игры, очень не советую! Где Дюранд?! - Я-то откуда знаю? – совершенно натурально изумился Клебер, чем привёл Бернара в ещё большую ярость. - Зачем они его забрали? И не вздумайте мне врать! – рявкнул Бернар. Клебер аккуратно отставил в сторону тарелочку с руинами шоколадного пирога. - Перестаньте орать, на нас уже смотрят, – негромко, но твердо произнёс он, незаметно включая глушилку. – Сядьте и объясните, что случилось. - Вы прекрасно знаете, что. Сначала ваши Мозаи… - Вы совсем свихнулись? Партнёры, ясно? Забудьте другие слова! - Ладно, неважно. – Бернар чуть сбавил тон. – Сначала ваши партнёры требуют, чтобы я усыновил биолога из Сен-Сира. Я это делаю. И что же? Стоило мальчишке выйти за пределы базы, как он внезапно исчез. Растворился в воздухе. Причём именно в то время, когда вы отвлекали меня надуманной встречей. - Вы закончили? – спокойно спросил Клебер. – Если бы вы наконец, перестали видеть в партнёрах врагов и начали мыслить здраво, вы бы и сам поняли, что ваши обвинения – чушь. Вы всерьёз считаете, что они устроили такую аферу только с тем, чтобы захватить сопливого курсанта? Бернар, вы серьёзно?! Они заполучили вас, графа, миллионера, героя республики. Заполучили воттак, на раз-два. Он щёлкнул перед самым носом Бернара пальцами. Бернар вздрогнул. Злость, застилавшая разум, ушла. А ведь и правда, что за ерунду он вбил себе в голову? Клебер прав. Инстинктивное недоверие к существам, забравшимся в его тело, действительно лишила его возможности судить здраво. Если бы он не дал волю чувствам, он бы и сам увидел, как глупо со стороны выглядят его обвинения. Дьявол, как стыдно. Психанул, как только что размороженный юнец. Это всё Жаклин. Устроила сцену. А когда она начинает говорить вот таким тоном, он совершенно теряет голову. Разумеется, Мозаика, какой бы она ни была, с этим не связана. Если бы она пожелала внедрить в курсанта конгломерат, она обошлась бы без дешёвых трюков. Но если Высшие тут не при чём, то куда же, чёрт побери, задевался мальчишка Дюранд?! Система жёлтого карлика НС76А-3. Доминанта: Шестая республика. Планета Сен-Сир. Выдержка из дневника Фредерика Дюранда. Запись 590. Название: «На пути к будущему». Двойное стандартное кодирование. Наконец-то отпуск! Я просто весь дрожу от нетерпения. Нет, не потому, что я наконец-то вырвусь из стен Сен-Сира. Увольнительные для курсантов третьего курса не проблема. Например, я, на правахотличника, выхожу за ворота нашей любимой академии дважды в неделю. Раньше я чаще всего проводил увольнения в городской информатеке. Но не потому, разумеется, что я такой тупой зубрила, как тот же Готьер. В информотёке работает милейшее существо – мадмуазель Флери. Сказав имя, я уже сказал гораздо больше, чем мог. Общение с ней доставляет мне чисто эстетическое удовольствие. Частенько мы оставались в её кабинете после закрытия, но не спешите думать о мадмуазель Флери превратно. Она не из тех легкомысленных особ, которые бросаются в объятия курсантов только потому, что на нас красивая форма. Мы пили чудесный чай с какими-то ароматными травами и поедали, каюсь, в огромных количествах чудесные круассаны, наслаждаясь голозаписями старых классических спектаклей. Мог ли я тогда подумать, что прекрасная Жаклин Д'Эвре, блиставшая на сцене «Одеона» в целой россыпи бриллиантов драмы, станет моей матушкой? Ха! Если бы мне кто-нибудь сказал об этом раньше, я бы поднял такого человека на смех! Конечно, я забегаю вперёд, ведь фамилия Д’Эвре – не игрушки и её ещё надо заслужить, но я уверен в успехе. После тех самых учений, которые так бесславно закончились для вашего покорного слуги, я стал реже заглядывать к бедняжке Флери. Теперь в увольнениях компанию мне составляет развесёлая братия – Винсент Энри и его ребята. К нам частенько присоединяется сержант Раймон Жерар со своими подчинёнными, но я, говоря по совести, всё-таки предпочитаю, чтобы они реже одаривали нас своим вниманием. Раймон, конечно, отличный парень, но у него есть один недостаток: он страдает странной кожной болезнью, которая выражается в том, что у него постоянно чешутся кулаки. А когда он выпьет, зуд становится просто невыносимым. Не далее как две недели назад, мы всей компанией прекрасно проводили время в «Безмозглой курице». Несмотря на дурацкое название, которое, как говорят, хозяин заведения старина Жюль дал таверне в честь своей покойной супруги, в «Безмозглой курице» вполне опрятно. А ещё там прекрасная прованская кухня и неплохой винный погреб. Правда, когда с нами Жерар, мы берём его любимый напиток – пиво. Честное слово, несмотря на фамилию, я думаю, в Жераре есть частица бельгийской крови. И что вы думаете? Не успели мы выпить по три кружки, как Жерару показалось, что ребята из торгового флота за соседним столиком недостаточно уважительно смотрят на наши шевроны. Слово за слово, не прошло и пятнадцати минут, как владелец заведения уже вызывал военную полицию. Мы едва успели подхватить Жерара и сделать ноги. Огромное счастье, что милейший старина Жюль не злопамятен. Он сам когда-то служил в пехоте и поэтому смотрит сквозь пальцы на наши проказы. Правда, ближайший месяц Раймону придётся подыскивать себе какую-нибудь другую таверну, что для него довольно затруднительно, учитывая его репутацию. Но всё это – чепуха, глупости по сравнению с тем, что ждёт меня впереди. Если, конечно, я не ударю в грязь лицом. А это будет, как утверждает Винсент, совсем непросто. Из всех курсантов я поделился своей удачей только с ним. Он умница, не болтун, а главное, он сам усыновлён весьма приличной семьёй скромных дворян из системы Марселя. Так вот, он сказал мне, что первое впечатление – самое главное. Ведь если я придусь не ко двору, Д’Эвре имеют право отозвать своё предложение. Сам Винсент на первой встрече с семьёй, по его словам, сделал все возможные и невозможные ошибки, но эти милые люди не стали обращать на них внимание. Но род Д’Эвре – совсем другое дело. И вовсе не исключено, что для них будет шоком, если я спутаю нож для рыбы с мясным. Винсент так меня застращал, что я целую неделю спал по три часа, а всё остальное время зубрил книжки по этикету и изучал традиции дворянских семей Новой Республики. А это, доложу вам, посложнее, чем проследить линию доминантного гена у двадцатиполого спрутопода с Лиожа-2. Сколько же в этих правилах непонятного и ненужного! Нет, я не ставлю под сомнение необходимость дворянства как общественного явления. Хотя и такая точка зрения существует. Дескать, если уж мы почти двести лет как перешли от монархии к парламентской форме правления, то имеет смысл упразднить и дворянство. Так сказать, «Свобода, равенство и братство» в чистом виде. Что за глупость! Если бы дворянство исчезло, с чем бы мы остались? С неприкрытым культом наживы, как в Союзе Миров? Сейчас молодое поколение, к которому я имею честь себя причислять, трудится в поте лица, осваивая необходимые республике специальности, в том числе и из надежды, что их успехи будут замечены и они войдут в одну из славных фамилий республики. Станут её частью, хранителями и продолжателями традиций. А не будь этого, к чему стремиться? Унаследовать миллионы какого-нибудь дельца? И это – всё? А как же благородство, честь? Нет, увольте. Можете считать меня каким угодно ретроградом, но я голосую за старую добрую родовую аристократию. И вовсе не потому, что сам вскоре стану одним из них (когда приземлюсь, дотронусь до дерева, чтобы не сглазить!). Просто аристократия, да простят мне высокопарность – это становой хребет республики. Итак, я получил отпуск. Разумеется, не за красивые глаза. На следующий день после того, как Жерар решил, что с ребят из торгового надо сбить спесь, оба наши взвода были внезапно заброшены на Обманку, на повторное задание взамен того, которое мы провалили. Скажу без ложной скромности, на этот раз мы справились просто великолепно. В помощники по науке Жерару досталась Доротея Кормье, и с ней его взвод смог показать, на что способен. Скажу даже, что они были почти так же хороши как мы. Конечно, в этом предложении ключевое слово «почти». Всё-таки против нашего с Винсентом дуэта у Раймона нет шансов. Мы опередили его на целых десять минут. И дело даже не в том, что на этот раз на Обманке стояла относительно приличная погода. (Кстати, одна крошка из канцелярии по секрету рассказала Винсенту, что после прошлых учений планировщики получили от полковника Симона грандиозный разнос за то, что чуть не угробили взвод Жерара, прозевав ту грозу). Так вот, причина, конечно, была не в погоде. Просто, на мой скромный взгляд, взвод Энри – лучшее десантное подразделение академии. По крайней мере, среди третьего курса. По результатам внеочередной выброски и мы, и взвод Жерара улучшили результат, которого добился Дюфур, на сорок пять минут и полчаса соответственно. К сожалению, наши достижения не пошли в общий зачёт. А то я бы с удовольствием посмотрел на физиономию Готьера, с которого только недавно сошли следы кожной болезни, которую он подхватил от кулака сержанта Жерара. Взамен рядовой состав наших взводов был премирован двухдневным отпуском, а мы, сержанты, получили от щедрот начальства целых четыре дня! И вот теперь, благодаря своему уму и знаниям, курсант-сержант Фредерик Дюранд, без двух с половиной курсов военный биолог десантных подразделений, мчится в столичный Париж на встречу со своей судьбой! Конечно, хотелось бы прилететь в столицу на белоснежном круизном лайнере, проведя несколько часов на смотровой палубе и попивая коктейли, которые разносят официанты. А потом небрежно сойти с трапа и окунуться в блеск и суету пассажирского космопорта. Но круизники в Сен-Сир не залетают. Можно отправиться на рейсовом пароме, но после того, как я отдал деньги Готьеру (а вы думали, что я откажусь от своих обязательств?!), у меня не хватало средств даже на общий класс. Так что ваш покорный слуга, хоть и почти дворянин, добирается до Парижа в трюме военного чартера - автомата, расположившись в потёртом кресле старенького «Дромадера», который, судя по году его выпуска, едет прямым ходом в военный музей. От кресла несёт кошками, а атмосферные фильтры в трюме, похоже, не меняли лет десять. Но, в конце концов, и в таком путешествии есть своя прелесть, этакая грубая мужественность. Военная скромность и непритязательность. Мы и прибываем, соответственно, не в роскошный Ле Бурже, а на один из номерных космодромов министерства обороны, из которого до столицы ходит армейский автобус-шаттл. Семье графа я, чтобы уж совсем не опозориться, сообщил, что прибываю на пароме. И мадам Д’Эвре, конечно же, немедленно предложила прислать за мной мобиль. Я еле отвертелся, сказав, что, как и положено скромному солдату, предпочитаю общественный транспорт. Оно и к лучшему. Ведь если бы я прибыл в Ле Бурже и меня встретил бы какой-нибудь роскошный экипаж, кто-нибудь из наших с того же парома обязательно бы заприметил, что меня встречают как какую-нибудь шишку. И тогда уж, будьте уверены, к моему возвращению об этом судачила бы вся академия. Только этого мне не хватает! Нет уж, я предпочитаю появиться без лишней помпы. Только что управляющий ординет чартера сообщил мне, что мы вышли на орбиту Парижа. Правда, оказалось, что все номерные площадки загружены и чартер перенаправляют на какой-то законсервированный космопорт где-то под Шамбли. Конечно, это неудобно, но все равно: неужели мы прилетаем? Неужели я скоро войду в древние стены дома Д’Эвре? Это же просто ужас… Главное, не допустить никаких оплошностей. Чувствую, это будет непросто. Это вам не наша простая военная жизнь, где просто невозможно ничего напутать… Так, заканчиваю. По-моему, мы идём на посадку! [1] сорт коньяка [2] пирожное «монашка» [3] В Новой Французской республике системы подавления сигнала запрещены к частному использованию. [4] В Новой республике военные располагают двумя идентификаторами: армейским, доступным только для систем, связанных с вооруженными силами и службам безопасности республики, и обычным, как и все граждане республики. Глава 17 Система жёлтого карлика НС76А-3. Планета Париж. Запасной военный космодром К130. Разгрузка каботажной лоханки – работа монотонная, не требующая особой квалификации. Большую часть операций проводят роботы, а оператор только следит, чтобы туповатые машины не повредили груз или самих себя. Скука и тоска. Хотя в таком болоте, как объект К130, он же запасной космодром министерства обороны, даже разгрузка межпланетного грузовика – событие экстраординарное. Его единственным свидетелем стал старший диспетчер (он же гарнизон и обслуживающий персонал космопорта К130), двадцативосьмилетний капрал Огюст Брюне, обладатель пивного пуза и мрачных взглядов на жизнь. Потревоженный первым за полтора года прибытием космического корабля, Брюне восседал на своём троне – дырявом лоснящемся кресле со сломанным левым подлокотником – и наблюдал за старыми роботами, неторопливо вытаскивающими из чрева каботажника какие-то ящики. «Какая всё-таки несправедливость, – в сотый раз думал Брюне, уныло таращась на свою железную команду, – какая вселенская несправедливость, тратить лучшие годы на такое бессмысленное занятие, вместо того, чтобы заниматься чем-то серьёзным, где требуется настоящий талант и смекалка. Конечно, среди тыловиков полно бездарей, которым на роду написано просиживать штаны до самой пенсии. Но ведь не все тыловики такие! Среди тех, кто вынужден тянуть постылую лямку, встречаются и по-настоящему талантливые люди, попавшие в тыловые лишь по несчастному стечению обстоятельств. Например, такие, как капрал Брюне. Ведь он на «Бьен» справился с первичным тестом! И в учебке дважды получал поощрения! Это ли не признак выдающегося дарования? И что? Его приняли в офицерскую школу, его пригласили в разведку, или, скажем, в аналитическую группу штаба флота? Ага, как же! Будьте любезны, Огюст Брюне, отправляйтесь в училище войск тыла. Тыла! Два года бесполезной траты времени! А потом судьба делает очередной взбрык, и за неделю до выпуска его ловят с банкой пива на дежурстве. Казалось бы, ну дайте наряд… да хоть десять нарядов! Но нет, дисциплинарной комиссии приспичило продемонстрировать принципиальность, и вот результат: капрал Брюне оказывается здесь, в этой, с позволения сказать, диспетчерской. В милой компании трёх законсервированных малых межпланетников, пяти ветхих погрузочно–разгрузочных автоматов, которые приходится переводить на ручное управление, как только груз оказывается чуть сложнее кубического ящика с диагональю в один метр, и с прекрасной перспективой гнить здесь до скончания века. И ведь вот что смешно: многие бывшие однокашники ему завидуют! Дескать, повезло, служишь в Париже, на столичной планете Республики! Нет, с этим как бы не поспоришь. Да, капрал Брюне служит не в какой-нибудь дыре. Но он заработал это право, став лучшим в своём выпуске. Если бы не та злосчастная банка пива, он бы сейчас служил на какой-нибудь боевой станции. А чем он занят сейчас? Целыми днями таращится в ординет-трансляции, потому что ничего другого не остаётся. И это всё? Какое глупое, бессмысленное расточительство, какая вселенская несправедливость!». Капрал расстегнул застиранный френч и почесал волосатое пузо, торчащее из-под серой майки. Вот так и живём… Ожил ординет, запрограммированный на трансляцию любимых передач капрала. А ведь точно! Сегодня выходит новая серия «Резинового Пьера» – самого смешного, по мнению Брюне, сериала за всю историю голопостановок. Ну, хоть не так скучно будет… Повернувшись спиной к опостылевшему контрольному экрану, Брюне погрузился в зрелище. Да-а, дорогие мои, это вам не какие-нибудь классические трагедии, в которых зрителей помирают от тоски даже раньше героев. Резиновый Пьер – парень что надо! Вроде самого капрала Брюне. Большой умница, и с юмором. Пендели раздаёт направо и налево! Похохатывая над похождениями Пьера, капрал потянулся было к шестому за утро сэндвичем, когда пасторальную атмосферу диспетчерской нарушил сигнал тревоги, бешеным ишаком взревевший над самым ухом Брюне. Капрал от неожиданности подавился пивом и уронил сэндвич. Надсадно кашляя и колотя себя кулаком в грудь, он уставился на экран. Разгрузка прибывшего четверть часа назад чартера застопорилась. Роботы замерли в самых нелепых позах, как будто их внезапно разбил паралич. Да что же это такое?! Опять программный сбой? Чартеру стартовать через полчаса, а эти железки надумали сломаться?! И тут Брюне заметил причину тревоги. Между неподвижными изваяниями роботов неуклюже пробиралась долговязая фигура в форме курсанта военной академии. Человек! Так вот оно что! Высшие! Откуда этот идиот взялся?! Брюне ухватился за микрофон. Ну, сейчас он покажет этому наглецу, как мешать капралу Брюне работать! Сейчас Брюне вызовет его к себе и выскажет всё, что обо всем этом думает. Когда из всех динамиков разгрузочного сектора раздался рык дежурного диспетчера, нескладная фигура споткнулась и шлёпнулась на рифлёный металлопласт трапа. «И вот такое убожество учится в академии, в то время, когда он, Брюне прозябает в безвестности?!» Капрал едва не лопнул от злости, дожидаясь, пока нарушитель поднимется на лифте в диспетчерскую. Как выяснилось, долговязого недотёпу, едва не раздавленного в лепёшку огромными погрузочными роботами, зовут курсант-сержант Фредерик Дюранд. Вот, пожалуйста! Ещё никто, ноль без палочки, а уже, видите ли, сержант! И где же тут справедливость, скажите на милость?! Брюне не смог отказать себе в удовольствии наорать на непутёвого курсанта, постоянно тыкая пальцем, испачканным вытекшим из сэндвича майонезом, в экран. «График разгрузки нарушен! – разорялся он. – Это вам шуточки, курсант?! Из-за вас мы отстаём на целых семь минут! У нас тут военный космодром, а не какая-нибудь там академия! Мы тут делом занимаемся, а не лекции слушаем!». И далее в таком же роде. Но, войдя в роль, капрал, как и многие любители, допустил ошибку. Настоящий актёр знает, что самое важное в монологе – своевременный финал. Тот момент, когда необходимо закруглиться. Капрал это момент пропустил. Вместо того, чтобы закончить в кульминационный момент, он продолжал, все более распаляясь от собственных слов и не замечая, что время упущено, и его вопли уже не оказывают на курсанта прежнего воздействия. Стушевавшийся было от своей промашки Фредерик быстро пришёл в себя и теперь медленно закипал. Какой-то капрал, опустившийся неряха, смеет поднимать голос на него? Старшего по званию, курсанта лучшей академии Республики?! Ну уж нет! Дюранд вспомнил уроки старого сержанта Шабо, его наставника ещё на первом круге обучения и устроил перешедшему все границы капралу такой образцовый разнос, что даже сам Брюне искренне восхитился. - Виноват, господин курсант-сержант. Переборщил, – со вздохом признался он, когда Дюранд закруглился. – Только ж и вы неправы. Вас же там самого, простите за выражение, припечатать могло. И график разгрузки опять же. - Это не повод нарушать субординацию, капрал, – холодно отрезал Дюранд, с брезгливой миной рассматривая диспетчера. Брюне внезапно стало стыдно своего затрапезного вида. Засаленной майки. Френча в пятнах. Жирного пуза, в конце концов. - Извините, господин курсант-сержант, – искренне сказал он. – Вы, конечно, всё правильно говорите. Только ведь вы со своей колокольни смотрите. У вас жизнь вон какая. А послужили бы тут. Здесь же с ума сойти можно. Тоска, хоть вешайся. Фредерик хотел было заметить, что служба есть служба и распускаться на ней нельзя, что это позорит честь мундира, но, всмотревшись в печальные, словно у старого пса, глаза капрала, сдержался. - Так перевелись бы куда-нибудь, раз тоска, – буркнул он уже почти совсем мирно. - Куда? – капрал уныло опустил плечи. – Совсем в Богом забытую глухомань? У нас же не как у вас. У нас же специализация. Это, считайте, приговор. Диспетчер космодромов тылового обеспечения. А я просил о таком? Я, может… ай, да что говорить. Вам, я так понял, в столицу нужно? Давайте, я посмотрю, может, удастся вам найти попутку. С транспортом тут завал – полдня прождёте. Грузовик, прибывший, чтобы забрать груз с приземлившегося чартера, нашёлся быстро. Правда, шёл он не в Париж, а на военные склады в Ливилье, но оттуда до столицы рукой подать. Оставалось только подождать минут пятнадцать, пока роботы загрузят в грузовик какие-то жестяные ящики. - В штаб? – с завистью спросил капрал. - Нет. В отпуск. – Фредерик уже совершенно не сердился на беднягу капрала, живо представив себе, как тот день за днём, год за годом ходит на никому не нужную, скучную работу, сидит в старом поломанном кресле с протёршимся красным кожзамом и наблюдает за тем, как роботы разгружают очередную ржавую посудину. Ужас. - К девушке? – Капралу явно хотелось почесать языком. - На усыновление. Первая встреча с семьёй, – зачем-то разоткровенничался Фредерик. - Ух ты как! – уважительно причмокнул толстыми губами капрал. – Значит, выпал вам счастливый билетик. Семья-то хорошая? - Графы Д’Эвре, – не удержавшись, похвастался Фредерик. Капрал в волнении вскочил со своего кресла. - Д’Эвре? Это, случайно, не тот, который в парламенте? - Тот самый.