- И про него тоже. Фредерик покрутился перед зеркалом, проверяя, нет ли где складки. Хотя этого и не требовалось: лионская шерсть тем и славна, что совершенно не мнётся. Но армейские привычки неистребимы. - Ты зря считаешь Лурье выжившим из ума чудаком, – продолжил Дидье, когда его жёлтый «Вортекс» оторвался от посадочного квадрата и взмыл в небо. – Ты когда-нибудь встречал собаководов? - Наш начальник курса считается? Дидье рассмеялся. - Нет, я о другом. Твой начальник – дрессировщик. А я говорю про собаководов, понимаешь? Для них смысл жизни – улучшать породу. Фредерик краем глаза взглянул на раскинувшиеся внизу панорамы вечерней столицы, на море огней, уходящее за горизонт. - И при чём тут Лурье? - Эта семейка – те же собаководы. Только они предпочитают человеческую породу. Сводят лучшие, на их взгляд, экземпляры, а потом наслаждаются результатом. - Не понял. – Фредерик отвёл взгляд от россыпи огней внизу. – В каком смысле сводят? - Когда я только начинал, Фабрис Лурье познакомил меня с отличным инвестором. - Да? – изумился Фредерик. – Ничего себе! - А ты думал, я всё сделал на папашины денежки? – ухмыльнулся Дидье. – Тогда ты ошибся адресом. Я – не Люка и не Наис. Мы с Ирен сами по себе. - Да я и не думал… – начал было Фредерик, но Дидье только отмахнулся. - Ладно, это не важно. Ты только запомни – на Лурье в случае чего можно положиться. Надёжный человек. А теперь послушай, куда мы едем и как там себя вести. [1] Пети - маленький (общепринятое уменьшительное). [2] Во французской армии звезды на обшлагах полагаются исключительно генеральским чинам. Глава 23 Система жёлтого карлика НС76А-3. Париж. Фредерик ожидал, что салон, в который его притащил на буксире Дидье, будет похож на разудалый клуб, в котором рекой льётся шампанское, дрожат от модных ритмов стекла и сверкают ослепительные голограммы. Где отрывается «золотая молодёжь», соря налево и направо легко доставшимися деньгами. Но Дидье объяснил, что в высшем обществе подобные заведения совершенно не котируются. «Сюда кого попало не пускают. – Дидье поставил свой спортивный модуль на автопилот и развернулся к Фредерику. – Только своих. А из посторонних – только тех, кто заслужил это право». Как понял Фредерик, такое право заслужили считаные единицы. Талантливые режиссёры, чьи постановки не становятся сенсациями, но о которых говорят в тесном кругу подлинных ценителей. Учёные, создающие удивительные по смелости теории. Писатели, книги которых заставляют думать и спорить, но которые не увидишь в руках пассажиров утренних монорельсов. Художники, чьи работы не тиражируются в миллиардах экземпляров, зато стоят целое состояние и врезаются в память навсегда. Можно сказать, это общество законченных снобов. А можно – что это подлинные сливки общества. Та его часть, которая заставляет ленивое, неповоротливое человечество двигаться вперёд, не позволяет закостенеть в сытом благополучии. Эти люди загодя потрясли воображение Фредерика. Он всерьёз испугался, что на их фоне он, в своём дорогом костюме от Лурье, будет выглядеть неотёсанной деревенщиной. Этаким мещанином во дворянстве. Хорошо Дидье. Он тут вырос, знает все тонкости! Дюранд с беспокойством думал, что ему, наверное, было бы проще снова оказаться среди пираний Гвианы–8, чем в этом салоне. На всякий случай он твердо запомнил принцип салонного новичка, который ему раскрыл Дидье. Принцип состоял из четырёх «не» и одного «да»: не заискивать, не корчить из себя того, кем не являешься, не считать себя хуже других, не давать никаких обещаний и да – пробовать здешние коктейли. Но не слишком усердствовать. Последнее показалось Дюранду откровенной насмешкой. - Я солдат, – со злорадством напомнил Фредерик. – У меня организм резистентен к этанолу. - Да, точно. Вечно забываю, – легко согласился Дидье. – Папа тоже может пару бутылок коньяка высосать, и ничего. Прямо завидно. Никакой зависти у него в голосе, конечно же, не было. Жёлтый «Вортекс» опустился в свободный посадочный квадрат возле старинного особняка, чем-то напоминающего родовое гнездо самих Д’Эвре. - Ты наблюдателен, братишка, – усмехнулся Дидье. – Эти дома – кровные родственники. Говорят, тогда была в моде Коринна Кутюр, а она, как видишь, не особенно заморачивалась, начиная новый проект. Вокруг в посадочных квадратах дожидались хозяев штук пятнадцать роскошных мобилей – все эксклюзивных моделей. На их фоне ярко-жёлтый спортивный «Вортекс» Дидье выглядел канарейкой среди павлинов. У дверей, таких же огромных, как и в особняке Д’Эвре, их встретил степенный швейцар в ливрее. Низко поклонившись Дидье, он распахнул перед молодыми людьми дубовые створки, покрытые благородным тёмным лаком. Помещения клуба отличались от классического внешнего оформления, как мякоть арбуза от арбузной корки. Никакой замшелой старины. Все современно и функционально. - Мадам Лароз следит за последними веяниями, – пояснил Дидье и поспешно добавил: – А вот и она. Обязательно сделай восторженное лицо. Навстречу им уже спешила чуть полноватая дама того неопределённого возраста, в котором ещё можно привлекать внимание мужчин, но уже не стоит им пренебрегать. В молодости она, очевидно, была неотразима и с тех пор сохранила привычку нежиться в мужских взглядах. Причёска на римский манер, открывающая чуть полноватую, но по-прежнему соблазнительную шею. Предусмотрительно просторная розовая с золотом накидка, и широкие, по последней моде, розовые же брюки. Драгоценностей на даме немного, но каждое наверняка стоит целое состояние. Дидье галантно приложился к ухоженной ручке. - Милый Дидье! – Голос у дамы именно такой, какой Фредерик и ожидал услышать: низкий, бархатный, обволакивающий. – Как же я рада тебя видеть. Представишь мне своего спутника? - Мой младший брат, Фредерик. Фредерик, это наша прелестная хозяйка, мадам Лароз. Фредерик послушно шаркнул ножкой и постарался сделать восторженное лицо. По крайней мере, он надеялся, что его гримасу можно истолковать именно так. Похоже, его усилия увенчались успехом, потому что мадам Лароз протянула ему руку для поцелуя с таким многообещающим видом, что юноша едва подавил улыбку. - Я та-ак рада вас видеть, – томно произнесла она. – До меня, конечно, доходили слухи о пополнении в вашей семье. Должна признать, у Жаклин по-прежнему отменный вкус. Не найдя подходящего ответа, Фредерик предпочёл вновь поклониться. - А вы немногословны, месье Фредерик, – заметила хозяйка. - Я солдат, мадам. – Фредерик заранее решил валить всё на армию, в надежде, что штатские клюнут на эту простую уловку. – Нас учат не слишком распускать язык. - Какая жестокость! – всплеснула руками мадам Лароз. – Затыкать мальчикам рты! Дидье явно забавляла эта сцена. Фредерик понятия не имел, что делать дальше, но мадам спасла его. - Прошу прощения, молодые люди, но мне нужно отдать кое-какие распоряжения относительно ужина. - У Мари отличное чувство такта, – заметил Дидье. – Ладно, пойдём. Буду знакомить тебя с интересными людьми. Вопреки ожиданиям, в салоне оказалось немноголюдно – от силы пара десятков человек. Правда, по словам Дидье, больше здесь никогда и не собирается. «Это тебе не построение на плацу», – коротко пояснил он. Фредерик хотел было обидеться, но потом вспомнил слова Ирен «Тебе пора перестать чувствовать себя чужим. По крайней мере, с родителями и Дидье» и передумал. Откуда-то негромко звучала нежная классическая музыка. В Сен-Сире мадам Ларти уже третий год пыталась привить курсантам хороший музыкальный вкус, но добилась только развития безусловного сонного рефлекса. Убаюкивающие звуки рояля и виолончели действовали на вымотанных тренировками курсантов лучше любого снотворного. Так что впервые Фредерик ощутил нечто похожее на удовольствие от классической музыки лишь недавно, побывав с Жаклин на балете какого-то древнего русского композитора… кажется, Чуковского. - Наш новый брат, Фредерик. Пока ещё Дюранд, – отрекомендовал Дидье Фредерика, здороваясь и пожимая руку высокому осанистому мужчине средних лет. – Фред, это его милость месье Станислас Вандом. Фредерик вознамерился было по привычке щёлкнуть каблуками, но вовремя спохватился и пожал протянутую его милостью руку. - Вы военный, как Бернар? – благосклонно улыбнулся его милость. Очевидно, даже костюм от Лурье не смог его обмануть. - Академия Сен-Сир, – с гордостью ответил Фредерик, помня напутственные «не» названного брата. А что, Сен-Сир ничем не хуже той же Сорбонны! - Легендарный Сен-Сир. Достойное место. – Месье Станислас одобрительно кивнул. – Как там поживает старина Жерар? По-прежнему волочится за каждой юбкой? Фредерик уже открыл рот, чтобы сообщить, что Жерар любой женщине предпочитает хорошую кабацкую драку, когда до него дошло, что Станислас, конечно же, имеет в виду не курсант-сержанта Раймона Жерара, а начальника академии, генерала Жерара. «Вот бы я был хорош, если бы промахнулся! – ужаснулся Дюранд. – Да как же тут вообще быть, если я за одну минуту целых два раза почти попал впросак?» - Я вижу генерала Жерара на изрядном отдалении, ваша милость. Так что не могу судить о его пристрастиях, – выкрутился Фредерик. - О да, разумеется! – Хитрый аристократ сделал вид, что спросил, не подумав. Но Фредерик понял, что только что прошёл первую проверку. – И прошу вас, любезный месье Фредерик, давайте без титулов. А то мы тут совершенно погрязнем в «милостях» и «сиятельствах». Можете называть меня просто – месье Станислас. Дидье шепнул брату на ухо, что дом «просто месье Станисласа» давно поддерживает связи с домом Д’Эвре. Семье Вандом принадлежат разработки в поясах астероидов трёх систем, и компания «FBT» числится среди их основных заказчиков. Услышав это, Фредерик перестал удивляться показной доброжелательности месье Станисласа. Когда первый испуг прошёл, Фредерик пришёл к выводу, что высший свет не сильно отличается от любого другого общества. Обычные люди, разве что более спокойные и вдумчивые. Чувствовалось, что они точно знают, чего хотят и, главное, могут себе это позволить. Фредерик устал пожимать руки, отвешивать чисто условные, как учил Дидье, поклоны и поддерживать дежурные шутки. Утомившись от любезностей и припомнив правило Дидье, касавшееся местных коктейлей, Фредерик отправился на поиски бара. Конечно, вокруг сновали официанты, вышколенные до полной невидимости, но Фредерик твёрдо решил сменить обстановку. «Вот будет номер, если тут нет бара», – думал Фредерик, прогуливаясь по анфиладам комнат. В одной стоял чёрный рояль, на котором наигрывал полный мужчина с пушистыми усами и – Фредерик не поверил своим глазам – моноклем в одном глазу. Усатый попыхивал сигаретой в длинном мундштуке, а его пальцы, как заведённые, скакали по клавишам. Назвать музыкой то, что обладатель монокля извлекал из несчастного инструмента, Фредерик не решился бы, но, судя по реакции слушателей, курсант со своим мнением остался в явном меньшинстве. Одна хорошенькая девушка даже прикрыла глаза, притоптывая в такт ритму ножкой. В другой комнате двое мужчин играли в пространственные шахматы. Ещё в одной несколько девушек и молодых людей, негромко переговариваясь, создавали в видео-сфере то ли модерновую скульптуру, то ли биомодель. Содрогнувшись от вида выходившего у них уродца, Фредерик поспешно ретировался. Поплутав по лабиринтам помещений, Фредерик всё-таки нашёл уютный кафетерий. Ассортимент алкоголя оказался невелик, зато, насколько мог судить Фредерик на основании своего скудного опыта, включал в себя исключительно напитки с трёх, а то и четырёхзначным ценником. За стойкой скучал юноша примерно его возраста, с аккуратным пробором в прилизанных по последней моде сиреневых волосах. - Привет! – Фредерик обвёл взглядом ряд бутылок за спиной юноши. - Добрый вечер, месье, – слегка поклонился тот, демонстративно не принимая дружеского тона. – Чем могу служить? Взгляд бармена живо напомнил Фредерику дворецкого Рене. «Высшие, кого нынче стали пускать в приличные дома», – словно говорил он. - Мне хвалили ваши коктейли, – небрежно произнёс Фредерик, стараясь скрыть смущение. – Что посоветуете? - Смотря что предпочитает месье.