Она вздыхает: — Да, я думаю, да. Я вижу, что она действительно не хочет говорить об этом. Нерешительность написана на ее милом личике. — Ну, если ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь, — я говорю, идя к своей сумке, достаю бумагу и ручку и начинаю писать, — вот мой номер телефона. Она смотрит на лист бумаги с удивлением, широко раскрыв глаза и шепчет: — Я могу позвонить тебе в любое время? Я отвечаю без колебаний: — В любое время. Если ты когда-нибудь почувствуешь, что хочешь поговорить или тебе будет нужен совет — позвони мне, милая. Выражения ее лица становится радостным, и она улыбается мне. — Спасибо, Тина. — Она складывает бумажку и кладет ее в карман. Мы выходим из кухни и узнаем, что пиццу уже доставили. Я кладу пару кусочков на тарелку для Сиси, отдаю ее ей и целую в лоб. Миа было бы пять, если бы она была жива. Я не могу унять боль, сжимающую мое сердце. Я думаю о ней каждый день и представляю, какой была бы моя жизнь, если бы она всё еще была здесь. Это сложный вопрос. Она не здесь. Я скучаю по ней, очень. Макс говорит Сиси, чтобы она готовилась ко сну, и она направляется по коридору в комнату в дальнем правом углу. Я хочу увидеть остальную часть дома и уже замышляю улизнуть позже, и исследовать его. Я чувствую кого-то позади себя. Рука прижимает меня к твердой груди. Я поднимаю глаза, и Ник смотрит на меня настороженно. Мои глаза расширяются: — Что? Он качает головой и прижимает щеку к моему виску. — Я не знаю. Ты выглядела грустной. Может быть, ты думала о Сиси. Ты выглядела так, будто тебя нужно обнять. Я поворачиваюсь, чтобы сильнее прижаться к нему и обнять за талию. — Мне всегда нужны объятия. Спасибо. Он ничего не говорит, а затем: — Персики. Персики, о чем это он? Я молчу. Он наклоняется ко мне ближе, утыкается носом в ухо, и я чувствую его губы на моей шее. — Ты пахнешь персиками. Ох. Бабочки начинают порхать у меня в животе, и я обнимаю его крепче. Я чувствую, что-то твердое, что упирается мне в бедро. Тепло поднимается по моему животу. О, боже. Это что...? У него...? Мысль о Нике, твердеющем от моего запаха, накрывает меня, мои ноги подкашиваются, и я становлюсь влажной. Его губы все еще на моей шее, я чувствую его дыхание. — Черт, ты так хорошо пахнешь, Тина, что мне хочется тебя съесть. Он нежно кусает меня за шею, я содрогаюсь и сдерживаю стон. Я ослабляю объятия и поднимаю к нему свои наполовину закрытые глаза. Я отвечаю хриплым голосом: — Может, тебе стоит попробовать кексы вместо меня. Я уверена, что они вкуснее. Ник закрывает глаза, в его взгляде видна боль. — Я не думаю, что что-то может быть таким же вкусным как ты. Он отворачивается и уходит. Я остаюсь наедине со своими мыслями. Что только что произошло? *** Макс укладывает Сиси спать и включает радионяню, которая стоит на каминной полке. Ее спальня в конце коридора, когда она зовет, мы не можем услышать ее, если монитор не включен. Эта система работает хорошо, поэтому мы не должны ходить на цыпочках, когда она спит. Я до сих пор болезненно твердый. Я хочу Тину в моей постели. Не только для секса. Я хочу делать с ней всё, что обычно делают с людьми, которые вам небезразличны. Я хочу целовать ее и попробовать каждый дюйм ее великолепного тела. Я хочу обнимать ее, пока она спит. Я хочу защитить ее от всего плохого в мире. Я хочу, чтобы она нуждалась во мне. Но мы — друзья. А друзья не делают подобное дерьмо. Я должен избавиться от этого. Я стараюсь. Тина просила о дружбе, и это то, что я собираюсь дать ей. Если я не могу иметь ее в своей постели, я буду рядом с ней каким-либо другим образом. Я не знаю, как это объяснить, чтобы не звучало глупо. Я никогда не чувствовал такого к женщине. Она делает мой день ярче. Я счастливее, когда с ней. Я никогда не был хорош в этом, но я хочу проявлять к ней мои чувства. Она — моя маленькая глупышка. Мне нравится, что её эмоции на виду. Каждому, кого встречает, она дает маленький кусочек своего большого сердца. Я чувствую, что мое тело расслабилось. Слава Богу. Было бы отстойно, если бы я провел весь вечер со стояком. Мы все сидим за покерным столом, едим и пьем, хотя уже пора играть. Тина смотрит вокруг стола и широко улыбается. — Итак, как играть в покер? Ох. Только Тина может прийти на ночь Покера, не зная как играть в покер. *** Ник тратит час на то, чтобы научить меня играть в покер. Все это звучит примерно как: «Эта карта бла, ты используешь ее для бла и бла... Тогда ты бла-бла-на-ди-бла и это покер!». Это не так просто. Я сдаюсь с гримасой на лице и уговариваю девчонок сыграть со мной в Уно за обеденным столом. После мои трех побед, Нат собирает карты и бросает их в воздух. Они летят во все стороны. Нат продула все три раза. Лола, Мими, и я хохочем от ее драматизма. Нат дуется, как маленький ребенок. Мы идем к покерному столу, где парни громко переговариваются. Они дразнят друг друга, смеются и кричат, когда выигрывают раздачу. С ними так весело. Ловкач уже съел шесть моих специальных кексов и сейчас пожирает седьмой. Он наклоняется ко мне и небрежно целует в щеку. Он спрашивает: — Что в этих кексах, девочка?! Они восхитительны. Я вытираю свою щеку и смеюсь. — Эээ, Ловкач! Ну, красные бархатные кексы с шоколадным кремом в центре, а шоколадные глазированные кексы с арахисовым маслом. Его глаза закатываются в блаженстве. Он наклоняется близко и прикасается своими губами к моей щеке. — Давай сбежим вместе.