– Че там? – по-свойски заглядывает в мой телефон Юрок, считающий меня своим корешем, раз два часа мы вместе сидим за общим столом. – Чё путёвое есть? Заблокировав экран, кладу трубку на стол и смотрю на Богдана, сидящего напротив. Мой будущий свояк казался мне неглупым малым. Сегодня моя вера слегка пошатнулась, поскольку выбрать себе свидетелем вот этого динозавра – решение человека, планирующего обосрать собственную свадьбу. Богдан снисходительно лыбится, а я ментально посылаю ему проклятия на иврите, потому что два часа мое ухо, на которое подсел его друг детства, насилует Юрок, считающий, что его рассказы о годе, проведенном в армии, в этом месте, где музыка долбит во всех частях твоего тела, меня до усрачки впечатляют. Он три года назад дембельнулся, но, видимо, его до сих пор не отпустило. Я не знаю, что с ним делали весь тот год в армии, но он отбитый придурок. А я… я звездец какой терпеливый. И послать его сейчас на хрен – слишком гнусно с моей стороны, когда жизнь его и так нехило потрепала. – Есть, – отвечаю ему, повернув голову. – Калькулятор. Юрок, скосив физиономию, подтупливает, перерабатывая информацию. – Ты сидишь в калькуляторе? – уточняет, а следом, не дождавшись моего ответа, ржет так, что долбит меня под столом своими острыми коленками. – Да ты реальный пацан, – хлопнув по плечу, одобряет меня контуженный. Ага, еще и шутник, как оказалось, фееричный. Мой внутренний нерв вибрирует. Из-за того, что эти козы не отвечают, и из-за отбитого, когда представляю его рядом с Филатовой, которой предстоит весь свадебный день находиться рядом с этим «афганцем». Но насилу заставляю себя наплевать, потому что воочию знаю, как Филатова Юлия Максимовна умеет сказочно отшивать. Мечусь по набитому залу глазами, обдумывая. Не знаю, что обдумывая, но у меня диссонанс в голове вот уже несколько дней. Я будущий врач, но конкретно мне это не помогает. Это как сапожник без сапог. Я знаю о чем говорю. Мой прадед-хирург умер от перитонита аппендикса. Я же, будущий пластический хирург, скоро сдохну от стояка-будь-здоров, который, ожидаемо, случается, как только мне стоит подумать о Юлии Максимовне. А делаю я это часто и бессознательно. Это, твою мать, происходит само собой, и у меня крыша съезжает от того, что я не хочу делать больно своей девушке даже у себя в башке, когда вместо нее представляю другую. – Так ты тоже, получается, еврей? – не улавливаю сути разговора, поскольку последние пять минут меня прилично наваливало девушкой из детства. – Ну, если твоя сестра на четверть еврейка… – дышит мне в лицо Юрок. – Получается, – глубоко вздохнув, подтверждаю и вновь смотрю на Богдана. Я, надеюсь, он правильно растолковывает мой ему посыл. Пусть уже его заткнет. Или мне придется сделать это самому, а мне не хотелось бы портить свадьбу сестре. – По отцу или по матери? На хера? На хера ему эта информация? – По жизни. Гомерический смех «афганца» перебивает басы. Он лупит себя по колени и подбивает меня с ним оценить мои же слова, но резко затихает, выдавая очередное говно: – Так ты, выходит, обрезанный? Захнах, я убью его сейчас. И чтобы не довести себя до греха, а свое будущее врача не пустить коту под хвост, я вскакиваю с дивана, задевая коленями стол, и решаю проветриться. Я не знаю предела своего гребанного резинового терпения, но чувствую, что я где-то на подходе к нему. Пробираюсь через танцпол, глуша в себе фейерверки. Стробоскопы ослепляют и, морщась, я выбираюсь в длинный затемнённый коридор. – Стёп! Игнатов, погоди! – слышу позади себя голос Богдана. Оборачиваюсь и дожидаюсь будущего родственничка. – Степ, я что сказать хотел, – мнется, – ты не обращай внимания на Юрка. Он чумной немного становится, когда прибухнет, а так нормальный мужик. Да, пздц, вообще отличный парень! – В твоем окружении настолько всё плохо, что вариантов со свидетелями не было вообще? Уж лучше бы Кира взял, – намекаю на четвёртого из нашей компании. Он больше на адекватного похож. Я искренне удивлен. С учетом моей скрупулёзной сестры. Неужели ее могла устроить такая кандидатура в свидетели? Где ее глаза были? – Ты прикинь, как Юлька будет смотреться рядом с Киром? Он же ей в пупок дышит. А Юрок, – смотрит с придыханием в сторону, – он хотя бы высокий. Я решил, они подойдут друг другу. Да, высокий и худой, как глиста. И тупой, как пробка. – Иногда перед тем, как что-то решить, всё же стоит подумать, – накидываю как вариант. – Ладно, дело ваше, – хлопнув будущего свояка по плечу, показываю на трубку, давая понять, что у меня срочный звонок. Богдан, поджав виновато губы, кивает. Я ему почти не соврал. Думаю, что стоит позвонить матери. Может, хотя бы она владеет какой-нибудь информацией касательно девчонок, но как только я захожу в мужской сортир, мой телефон приходит в движение в заднем кармане джинсов. Закрыв за собой дверь и получив желанную тишину, я смотрю на экран, где одновременно с именем Софи меня слегка отпускает. – Неужели, – рявкаю, не сдерживаясь. Подхожу к раковине, зажимаю телефон между плечом и ухом, собираясь ополоснуть лицо. – Степ, ты звонил? – еле распознаю слова, которые глушат знакомые басы. Настораживаюсь, прислушиваясь. – А вы где, Соф? Но ответом мне служит пронзительный визг в трубку, принуждая поморщиться: – Богдашаааа!!! И мы тут! – а следом нечленораздельное шуршание и скрипы, перемешанные с электронными битами. В смысле – тут? Пробираясь назад сквозь потные танцующие тела, я заведомо понимаю, кого сейчас увижу, но, хара, я не думал, что заброшенная на спинку дивана рука «афганца» заставит вспомнить маты на русском. Юлия Филатова сидит на том самом месте, где сидел пятью минутами ранее я, и, когда грязная клешня «афганца» тянется к волосам моей «детской болезни», я вспоминаю не только русский, но и мат на латыни. Глава 12. Юлия – Красавица, ты заметила, как мы с тобой подходим друг другу? – сглатываю рвотный позыв и стараюсь дышать через раз, чтобы не отравиться зловонными парами, выдыхаемыми ртом Юры, с которым нам предстоит быть свидетелями на свадьбе Софи. Поворачиваю голову к моему соседу, замечая в его пальцах прядь моих волос. – Ю и Ю, сечёшь? Бросив в него предупреждающий взгляд, выдергиваю волосы и собираюсь отодвинуться дальше, но заброшенная мне на плечи рука не дает этого сделать. Смахнув с себя это недоразумение, грозно смотрю на Софи, сидящую на коленях у Богдана напротив, зрительно спрашивая, кого мне благодарить за такую подложенную свинью. У подруги вид, уверена, не лучше моего, отсюда допускаю, что Юрий – полностью инициатива Богдана. Я вижу этого парня во второй раз в жизни. Недели три назад мы вчетвером: я, Соня, Богдан и он встречались в кафе, чтобы познакомиться. Тогда он мне показался безобидным и никаким. Обычным немногословным парнем. Сегодня же Юра довольно красноречив и виною тому рюмки, которых за пять минут нашего здесь пребывания было две. Кошмар. Если он будет так надираться на свадьбе, то я готова быть единственной свидетельницей. Я знаю, что такое практикуют. Лучше уж один адекватный свидетель, чем бесполезный второй. От него отвратительно пахнет алкоголем. Это либо я уже заведомо его невзлюбила, либо он сидит ко мне слишком близко. Как только я собираюсь сделать предупреждение, чтобы этот Юра не прижимался, игривый возглас Дианы заставляет вспомнить то, почему я категорически не хотела садиться конкретно за этот стол: – О! Братец! Братец… Вот да, из-за него. Из-за него же я не хотела сюда вообще ехать, когда от Софи узнала еще там, на причале, что Богдан и его компания гуляют в Галактике. Я поддалась на уговоры Ди точно так же, как Сара, запрыгнув на яхту. Я не знаю, как у нее это получается, но мы здесь, и я взбешена. От того, что теперь это – не девичник, из-за того, что я не смогу расслабиться, зная, что поблизости есть человек, который «не рад меня видеть», а теперь еще и из-за парня, подпирающего мое оголенное бедро. Игнорировать нависшую тучу не получается, и я медленно поднимаю голову вверх и… Не знаю… Он смотрит мне в глаза, а я готова простить ему, кажется, всё, но только пусть что-нибудь делает. Я что, его прошу? Да, я взглядом умоляю его мне помочь. – Двигайся, – звучит грубо. Но я согласна, потому что тут же юркаю на другой конец дивана, давая возможность Игнатову усесться между мной и Юрой, и я ему благодарна за это. Я смотрю вперед, ровно держа спину, будто вместо позвоночника у меня арматура. Я заблуждалась, раз считала, что, избавившись от Юры, мне станет комфортнее, поскольку теперь, широко расставив колени, игнатовское бедро прижимается к моему, и от этого незначащего касания моя кожа на ногах покрывается мурашками.