– Если ты помнишь, я приехала сюда ни одна. И уйду я отсюда вместе со всеми, – набираю в грудь больше воздуха, потому что собираюсь сказать то, любому другому бы не решилась, но ему… С ним я становлюсь худшей версией себя. – А ты будешь командовать своей девушкой, понял? Я даже не смотрю на него. Прущим локомотивом расталкиваю толпу, но делать это не сложно, когда она сама передо мной расступается. Невероятно. Командир тоже мне нашелся! – … да он просто шаблон для построения идиота…– слышу голос Дианы, падая на диван. Если она о своем брате, то я полностью с ней согласна. – Не хочешь потребовать у него справку из психдиспансера? – Ди поворачивается к Богдану. – Он не подведет, Диан, – отвечает ей жених Сони, и я понимаю, что речь шла о Юре. Кстати, где он? – А где Юра? – обвожу нашу компанию взглядом, обнаруживая диван пустым. Я нарочно не смотрю в сторону танцпола. Надеюсь, что мой раздражитель ретировался, и я смогу, наконец, облегченно выдохнуть. – Пошел в туалет, – кривится Соня. – Об этом он подробно сообщил нам три минуты назад. – Я надеюсь, он заблудится. Или по пути встретит своих однополчан, – скрючивает гримасу Ди. – О, наконец-то! – подруга радостно взвизгивает. – Добрый вечер! – выкрикивает подошедшая к нашему столику официантка в неоновом костюме. – Что будете заказывать? И пока девчонки наперебой сообщают о том, что будут пить, я смотрю в никуда, прокручивая в голове наш с Игнатовым «танец». Я трогала его, Степана Игнатова. Ни Степку, милого мальчишку, а взрослого парня, молодого мужчину и это… о, ужас, я забыла какого это – трогать мужчину. Мы с моим единственным парнем расстались четыре года назад, и за это время меня обнимали только папа и крестный Леон. Я отвыкла от этого. Не от мужского внимания, а от тактильности. От ощущений, когда касание приносит микровзрыв, трепет и удовольствие. Касания – предвестники скорейшего удовольствия. – Девушка, а вам? Туманно смотрю на официантку, а она – выжидательно на меня. Очевидно, этот вопрос был задан мне, и я собираюсь любезно попросить у нее апельсиновый фреш, как рядом со мной сваливается тело. Крупное тело, пахнущее лавандой и горьким грейпфрутом. Черт бы тебя побрал! Шокировано смотрю на Игнатова. Что он здесь забыл? – Стёпыч, в строю?! – вскрикивает Богдан, освобождая меня от прямого вопроса. Честное слово, я сейчас такая дурная, и я бы спросила! – Ага, – невозмутимо бросает Игнатов и тянется к своему стакану с водой, который стоит ровно там, где он его оставил до нашего «танца». – Одобряю, мужик! – радуется чему-то Богдан. А я не одобряю. Я ужасно не одобряю и… – Девушка! – напоминает о себе официантка. Кошмар! Мои мозги превратились в жижу. – Мне… «Маргариту»! – о, Боже, что я несу? – Нет! Две! – Господи, остановите меня кто-нибудь! – Три! Мне три «Маргариты»!!! Дианка одобрительно показывает мне большой палец, у Сони – выкатились от удивления глаза, но мощнее всего по силе прожигающего меня взгляда – взгляд соседствующего человека, чье бедро вновь меня греет. Я упрямо не буду поворачиваться. Я не обязана перед ним отчитываться и что-либо объяснять. Этими обязанностями наделена его девушка. Я же – всего лишь давняя подруга детства, которая не брала в рот алкоголь шесть лет. С того самого дня, когда мы в последний раз виделись с Игнатовым. Если он так смотрит, потому что думает о том же, о чем и я, то пусть понимает, что виноват в моей сегодняшней «развязке» он. Его ощутимое присутствие, как молния, бьет забористо, не промахиваясь, точно в мишень. Первая «Маргарита» заходит как живительный глоток воды для моего пересохшего горла, вторая – как успокоительный сироп для раскрученных нервов, а третья… Третья идет с трудом, потому что мое каждое легкое прикосновение губ к бокалу сопровождается зрительным точечным прицелом. Я слышу препирания Юры и Дианы где-то на периферии. Там же звуки музыки и чья-то болтовня. Мои ощущения сконцентрированы на источнике слева, от которого фонит так, что пьянею я не от алкогольного коктейля, а от совершенно иного: из цитруса, чертовой лаванды и мужской энергетики. Игнатов сидит молча, лишь изредка усмехаясь словам своей сестры, подсмеивающейся над Юрой. В его пальцах зажат стакан с водой, и это поджигает меня хлеще, потому что осознаю, что в его голове я не вызываю таких реакций, от которых бы хотелось напиться. Несмотря на то, что я сама себя внутри завожу, я чувствую, как мое тело начинает расслабляться. Я больше не сижу так, будто проглотила кол, я вообще больше не хочу отказывать себе быть раскрепощённой и готова даже сказать этому будущему светиле медицины, чтобы отодвинулся от меня подальше, как освещение в клубе резко тухнет. С ним же затихает и музыка. Пространство замирает в неожиданной темноте, а у меня же, наоборот, сердечный ритм разгоняется так, что от страха я хватаюсь за бедро Игнатова, врезаясь в него ногтями. – Что происходит? – Почему выключилось освещение? – Мы горим? Голоса, перемешанные с ругательствами, доносятся с разных сторон, погружая веселящийся народ в панических жертв неизвестности. Чувствую, как мою руку накрывает горячая ладонь. Хватаюсь за нее как за спасательный круг. – Всем оставаться на своих местах! Работает оперативная группа! Сохраняем спокойствие! – мужской жесткий голос хлестко отрезвляет. Тусклое освещение загорается точечно, позволяя в тьме разглядеть несколько человек в камуфляже, двигающихся на полусогнутых ногах через танцпол. В их руках оружие, отчего мои – тут же леденеют. Такое я видела только в кино. О каком спокойствии они говорят? Я даже не осознаю, как мои пальцы переплетаются с мужскими, а вся я словно вжата в крепкое тело. Что происходит? Мне страшно, и это всё, что я понимаю. Группа парней в форме целенаправленно двигается к нашему столику под шокированные взгляды раскумаренной толпы. Всех, кроме хитро улыбающейся Дианы. Господи, этой девчонке вообще, что ли, всё ни по чем?! – Кто из вас София Игнатова? – один из головорезов, а по-другому их мощные фигуры назвать нельзя, обводит нас взглядом. Я не знаю куда и на кого он смотрит, его лицо скрыто тонированной маской. – Мужики, э! – вскакивает Юра. – Че за кипиш? Брат, я сам Сирию прошел, обоснуйте наезд, – впрягается мой будущий «компаньон». – Угомонись, а! – закатывает глаза Диана. – Че за беспредел? – бунтует и вытягивает шею вперед как чокнутый гусь. – Всё под контролем, брат, – хлопает его по плечу второй подошедший «камуфляж». – Я не понял… – Ой, придурок… – протягивает Ди. – Повторяю вопрос: кто Игнатова София? Сонька, вцепившись в Богдана, испуганно хлопает глазами. – Парни, я попрошу объяснить, – привстаёт Бо, но Соня резко дергает его обратно и с широченный улыбкой вскакивает с колен своего жениха. – Это я! Я София Игнатова! – на ее лице полнейший восторг. Да Боже, что происходит? – Кто ваши подельники? – серьезным тоном уточняет, видимо, главный. – Она, она и она, – хохоча, Сонька указывает на меня, Дашу и Ди пальцем. – Тогда мы просим вас четверых последовать с нами для дальнейших разбирательств. Что? Я никуда не пойду! Дианка моментально подпрыгивает, а мы с Дашей настороженно переглядываемся, но, когда зал оглушает знаменитая песня про Джо-Хлопковый глаз,* а парни лихими отточенными движениями сбрасывают с себя военную форму, оставаясь в ковбойских доспехах, я грозно смотрю на Игнатова и скидываю с себя его руку, вцепившуюся в мою клещами. – Сюрприз, малышка! – визжит Ди и обнимает Софи. Смеясь, вчетвером высыпаемся из-за стола, следуя за парнями в ковбойских шляпах, прямиком на сцену. Я БУДУ РАЗВЛЕКАТЬСЯ!!! *Rednex – Сotton eye Joe