– Мам, а правда, что Анакохеры летят еврейскими авиалиниями и выкупили все свободные места в аэробусе, потому что у деда Мешу повышенное газообразование? – ржет Пашок, от души наваливая на тост царский кусок ветчины. – Что ты несешь? – кривит лицо ма. – Твои младшие дети меня доконают, Игнатов, – смотрит укоризненно на отца и отстраняется. Провожаю маму взглядом, когда она обходит стол, следом чувствую её руки у себя на плечах, а на макушке – пристроенный подбородок. – Мой любимый старший сын. Никогда не было со Степкой проблем, – клюет в висок, выбивая из меня улыбку. Кладу ладонь поверх руки матери, крепко сжимаю. У нас с ней всегда были особые трепетные отношения. В Израиле мне часто не хватает ее заботы. Близнецы по обыкновению угорают на своей волне, получая от отца лишь снисходительно улыбку. – Моя помощь точно не требуется? – обращаюсь к отцу. Он задумывается на мгновение, но затем отрицательно качает головой. А вот я не уверен. Я шесть лет прожил практически бок о бок с еврейскими родственниками и знаю Анакохеров как никто другой. Через два часа самолет примчит нашу родню: бабушку и дедушку по материнской линии, родного брата-близнеца моего деда – Натана, его супругу, их двух сыновей-близнецов с женами и самого старого члена семьи Анакохер – 88-летнего прадеда. К последнему нужен особый подход, потому что дед Мешулам, а между своими Мешу, – еще тот экзотический фрукт и, если ты при знакомстве сразу попадешь ему в немилость, дальше можно не стараться угодить. Бесполезно. Мне удалось найти коннект с прадедом, а вот отец, помню, бывало, выхватывал от него люлей, но, к счастью, с матерью они в Петах-Тикве бывают не часто. Как только мой отец, Максим Филатов и Андрей Юдин** встретят в аэропорту нашу родню, они повезут их сразу в загородный туристический комплекс, который арендовала моя семья и семья Богдана совместно, ну и где, собственно, в субботу будет проходить свадебное торжество. Это очень удобно, поскольку в нашем доме весь еврейский кагал размещать негде. Мы выдвинемся на базу после обеда. Как только мои сестры придут в себя и помогут матери собрать оставшиеся вещи. – Господи, как мне плохо, – шаркая ногами, в кухню вползает Дианка. На голове пестрит розовая маска для сна, служащая ободком для копны её спутанных рыжих волос. Она плюхается напротив меня и растирает виски указательными пальцами. – Отлично выглядишь, – хохотнув, бросает Мишаня. – Отвали, – кидает ответочку Ди. – Диан, – порицательно песочит ма. – Кофе будешь? – Да уж… красотой ты мир не спасешь, – парирует близнец. – Мам, напомни, почему они живут в нашей семье? Кофе буду, – хрипит Ди. – Мальчики! Идите и займитесь делом! Собирайте сумки! – командует мать. – Вот да, – Ди распахивает глаза и смотрит на братьев. – Идите собирайтесь. Я договорилась с работником кунсткамеры. Он примет вас туда при жизни. – Диана! – охает мать и закрывает лицо руками, всхлипывая. – Игнатов, твои дети… Господи! – Ты меня ненавидишь? – улыбается отец. – Разведемся? – наигранно выгибает бровь и подмигивает, кивая на мать и призывая нас наблюдать за ее реакцией, которая возникает молниеносно. – Издеваешься? – вспыхивает родительница. – Только попробуй, – грозно наставляет на отца указательный палец и вылетает из кухни. Батя, смеясь, шаркает за ней. Вообще-то, в нашей семье ходит предание о том, что как только кто-нибудь из родителей произносит слово «развод», в нашем доме появляется новый ребёнок.*** Или два. Это забавно. Но не очень весело, поскольку нас у родителей – пятеро. И с нами, согласен, не просто. А когда мы собираемся все вместе, вообще тушите свет, надевайте бронежилеты. – Не забудь позвонить своему психотерапевту, – орет Пашка Дианке и, запрыгнув на спину брату, выкатываются из кухни. Сразу становится тихо. Относительно. Стоны Ди разбавляет шум кофемашины, но даже он не сравнится по децибелам трескотни близнецов. Ей хреново. Полагаю, у них с Соней вечеринка удалась, потому что девчонки вернулись домой около трех ночи, и их приход ни остался незаметным. Мало того, что за всю ночь я практически не сомкнул глаз, так сестры вели себя крайне «тихо»: хохотали в голос, выли про «Холодную луну», а потом гремели стаканами в кухне, опустошив половину десятилитровой баклажки с водой. – Что? – выгибает бровь Диана. Я смотрю на нее в упор и злорадствую. – Зачем ты потащила Сару на яхту? – спрашиваю в лоб. – Она же тебе говорила, что у нее морская болезнь. Сегодня с утра я откосил от оправданий, почему спал на первом этаже, но мне прилетело с другой стороны. Сара жаловалась, что моя сестра принудила ее сесть с ними на яхту. – Погрешности перевода, – пожимает плечами Ди и выглядит при этом невозмутимо. – Диана, это не смешно, – наседаю. – А кто здесь смеется? – оскорбляется Ди. – Я тебя знаю, – подаюсь корпусом вперед. Дианкины примочки – не новость, другой вопрос в том, с какой целью она их исполняет. – А я тебя не узнаю, – зеркалит меня и сужает глаза. – О чем ты? Молчит. И это молчание поднимает во мне раздражение. – Как чувствует себя Юля? – язвительно растягивает губы в ухмылке. – У вас всё в порядке? Стул подо мной скрипит. Я взмываю вверх и возвышаюсь над сестрой, угрожающе ей шипя: – Диана, не лезь туда, куда не просят. Мне хватает сделать несколько широких шагов, чтобы покинуть столовую и услышать брошенное сестрой в спину: – Стукачка твоя Сара! А я, между прочим, ее русскому языку обучала! Взмываю по лестнице с запредельной скоростью. Распахиваю дверь в свою комнату, пугая Сару. Девушка изумленно вздрагивает, но тут же подбирается и вытягивает руки: – Стэф, эйзэ бэгед ям лякафат?**** Бросив беглый взгляд на тряпки, рычу: – Оба. Вваливаюсь в душ и впервые запираю дверь на засов от своей девушки. *Анакохер – девичья фамилия Агаты Игнатовой, мамы Степы, Дианы, Софи и близнецов **Андрей Юдин – герой романа «Фартлек» ***об этом упоминалось в бонус-эпилоге к роману «Идеальные разведённые» ****– (иврит) Стеф, какой взять купальник? Глава 17. Юлия Пятница. За день до свадебного торжества – Ваши документы, – просит улыбчивый молодой парень на ресепшене. Одновременно с мамой протягиваем ему паспорта и, пока администратор вбивает наши данные в программу, я глазею по сторонам. – Лаконично, – шепчет на ухо мамуля, замечая мой бегающий взгляд. Улыбаясь, киваю.