Этого нет в сценарии. Это искренний экспромт. Наша жизнь – это не долбанный сюжет, написанный чей-то рукой. Мы сами ее режиссеры. И я хочу, чтобы в ней остались вот такие спонтанные моменты, случайные мелочи, непосредственные эмоции и стихийные поступки. Я подхожу к сестре и протягиваю ей руку. Сонька удивлена, но вкрадчиво, подхватив подол платья, вкладывает аккуратную женственную ладошку в мою. Я веду ее в центр зала. В тишине, под аккомпанемент лишь нашего дыхания начинаю плавно нас раскачивать. А потом наш ритм подхватывает знакомая душевная мелодия, и я кружу сестру в танце. – Спасибо, – шепчут губы сестры. В ее глазах стоят слезы. Не помню, чтобы она когда-либо плакала, но сейчас, я разделяю с ней то, что есть только между братом и сестрой. – Я люблю тебя, – сжимаю Софи в объятиях. Глава 27. Юлия – Господи, что он задумал? – торможу Дианку, хватая ту за локоть. Последние сорок минут своей жизни я как на иголках. Сорок минут я стараюсь не выходить в одиночестве из зала, попутно не выпуская из вида Юру. Я даже Ди попросила проводить меня до туалета. Юра надрался так, что его пошлые намеки и предложения стали выходить за всякие приличные рамки. Кроме отвращения он не вызывает во мне ничего, но у меня дрожат колени и мое сердце уже несколько раз останавливалось в те моменты, когда Юра приближался ко мне на расстояние меньше метра. Я дергаюсь из-за Игнатова. Из-за Степы, который реагирует на каждое появление рядом со мной Юры как сторожевой пес. Я обещала, что справлюсь, и терплю Юру потому, что лишний раз боюсь спровоцировать Степу. Я чувствую на себе его взгляд постоянно. И хоть это достаточно сложно, но я стараюсь не смотреть на него в ответ, поскольку Сара, как только глаза находят Игнатова, перехватывает мой взгляд, и он слишком для меня непосильный. Она буквально заставляет меня ощущать себя виноватой. Виноватой в том, что внимание ее парня принадлежит ни ей, а мне. – Надеюсь, он не будет петь, – насмешливо цокает Ди. – Соня не переживёт. – Мне это не нравится, Диан, – наблюдаю за тем, как Юра о чем-то втолковывает диджею, агрессивно щелкая пальцами у того перед носом, а следом перегибается через пульт и хватает парня за футболку, притягивая его к лицу. Получив от испуганного диджея положительный кивок, Юра, шатаясь, пересекает танцпол и нависает над девушкой-ведущей. Одним рывком выхватывает у нее микрофон, заставляя нас всех поморщиться от неприятного фонящего звука. – Раз, раз! – заплетается язык Юры. Зал затихает, обращая внимание на свидетеля в центре зала. – Он совершенно точно собрался петь, – ошарашенно сообщает Диана. Меня парализует ужас. – Ну не может же быть он настолько придурошным, – сомнительно, но я все-таки еще на что-то надеюсь. – Конечно, нет, – хмыкает Ди, – у него есть одна единственная положительная черта – она делит его задницу пополам. В другой раз я бы оценила шутку подруги, но ни тогда, когда Юра подходит к столу молодоженов: – Раз! Раз! Меня сс-слышно? – орет в микрофон так, что его слышно на Марсе. – Слышь, малой, прижмись, – угрожающе наставляет палец на прошмыгнувшего мимо ребенка. – Соня, братан, свадебный подарок для тебя! От души, красавица! – бьет себя кулаком по груди, затем оборачивается и делает широкий взмах рукой диджею. – Екибастуский угольный бассейн, – Диана утыкается лбом мне в предплечье в тот момент, когда одновременно с моно-мелодией Юра затягивает: – Хава Hагила, Хава Hагила, Хава Hагила Вэнисмэха! * – О, Боже! – ужасаемся одновременно с Дианой. Но Боже, кажется, самому в это мгновение стыдно за весь человеческий род. Вцепившись в друг друга, мы прибываем в каком-то обоюдном ступоре и неверии, когда с ускорением песни, Юра начинает выплясывать что-то отдалённо похожее на народный еврейский танец, наворачивая круги на танцполе. Он во всё горло орет в микрофон, вызывая у присутствующих сначала редкие, а потом и откровенные смешки. Смотрю на Соню, у которой челюсть лежит в тарелке. Богдан с ошалелыми глазами о чем-то ей говорит, будто умоляет, и берет подругу за руку, но Сонька с яростью выдергивает свою ладонь и впивается в Богдана таким взглядом, от которого мороз по коже даже у меня. – Надо что-то делать, – встряхиваю Диану. И как только я успеваю об этом сказать, зал сообща взволнованно охает, потому что при очередном круговом движении вправо, у Юры неожиданно, а, может, и ожидаемо, заплетаются его длинные худые ноги, и он валится на шикарный глянцевый пол. Соня зажимает ладошками рот, подавляя испуганный крик. Двери в зал распахиваются, и на танцпол врывается охранник. Он наклоняется, чтобы помочь Юре встать, но внезапно получает от него по лицу кулаком: – Не трогай меня! – орет Юра, плюясь слюнями. Охранник бросается на Юру, пытаясь его перехватить, но тот кидает микрофон на глянец, оглушая нас высокочастотным звуком, и встречает секьюрити новым прямым ударом. Хава Нагила достигает апоплексического темпа. В зале кто-то кричит. Дети ревут. Вспыхивает большой общий свет. Я же не в силах сдвинуться с места, но при этом отчётливо слышу, как взвизгивает Дианка, когда на подмогу охраннику прибегает еще один. – Иди сюда! – набычившись, вопит Юра. – Я Чечню прошел, сечешь? Сюда иди! Зассал? – Прекратите! – На помощь! – Убивают! – Полиция! – Наших бьют! – Помолимся! Я перестаю осознавать происходящее, когда в драку встревают несколько мужчин из гостей. Начинается какое-то безумие. Неистовое мракобесие. Я словно смотрю какой-то дешевый сериал и не могу поверить в то, что это действительно происходит: визги, крики, ругательства, катающиеся тела на танцполе и порванные когда-то нарядные вещи… Музыка резко стихает и весь творящийся ужас приобретает реальные очертания. Но в этом кошмаре мне больше всего страшно за Соню. Пытаюсь за спинами колотящих друг друга мужчин, разглядеть подругу. И нахожу. Вижу, как Сонька вылетает из-за стола. Она несется через танцпол, наступая на подол свадебного платья. Богдан летит за ней, пытаясь перехватить подругу за руку. – Ты всю свадьбу испортил, – Софи оборачивается к жениху и, растирая слезы, истерически кричит. – Сонечка, я прошу тебя, успокойся, – умоляет Бо, за спиной которого на Юрка наваливается несколько человек. – Я… я, – захлёбывается слезами. – Я завтра подам на развод! – выкрикивает Софи. – Она сказала «развод»**? Только не это! Я пока не собираюсь становиться бабушкой! – откуда-то из-за спины раздаётся голос тети Агаты. – На развод? – переспрашивает Богдан, прибывая в таком же оцепенении, как и я. – Да! Куда я смотрела, когда собиралась за тебя замуж?! Если у тебя такой друг, – тычет пальцем в сторону Юры, – значит, и ты такой же!