– Приятно видеть вас, – сказала большеглазая брюнетка в микрофон. – Мне тоже приятно, Марианна. Гриффин и красивая темноволосая журналистка стояли перед входом на стадион. На заднем плане стайка подростков и девушек выкрикивала его имя. Марианна обернулась и посмотрела на них. – Кажется, публика возбуждена после последнего шоу вашего турне сегодняшним вечером. На его лице мелькнула улыбка, от которой на щеках появились ямочки, и, посмотрев в ту же сторону, он помахал поклонницам рукой. – Сегодня вечером я возбужден не меньше их. Господи, сколько эмоций захлестнуло меня, когда я увидела его улыбку, – волнение, грусть, тоска. – Итак, Коул… несколько дней назад вы впервые исполнили новую песню. Можете рассказать нам об этом? Кто эта загадочная женщина, и как давно вы вместе? Затаив дыхание, я уставилась в телевизор. Сердце гулко билось у меня в груди, но потом замерло, когда улыбка на лице Гриффина угасла. – На самом деле нет никакой женщины. Она – просто порождение моей фантазии. – То есть у вас нет отношений с женщиной по имени Лука? Гриф отвернулся. Он покачал головой. – Иногда, когда тебе ужасно хочется поверить в то, что кто-то существует, ты фантазируешь, выдумывая отношения. Вот и все. Меня словно ударили под дых. О боже, Гриффин! То, что связывает нас, реально. Клянусь тебе! Посмотрев в камеру, Марианна улыбнулась. – Вы услышали это первыми, дамы. Нет никакой Луки. Значит, вы сейчас видите одного из самых завидных женихов Сиэтла. Женщина поцеловала Гриффина в щеку, и он, не оборачиваясь, зашагал ко входу на стадион. Я сидела, не отводя глаз от экрана телевизора, когда мне как снег на голову обрушилась вся чудовищность только что произошедшего. * * * Принять то, что между нами все кончено, оказалось почти равносильным потере Иззи, и я понимала, что пройду разные стадии своего горя. Каждое утро я просыпалась бы, думая, что это дурной сон, – так проявляется стадия отрицания. Потом меня поразило бы то, что я действительно потеряла его, и боль усилилась бы. Я понимала, что проявила нерешительность в наших отношениях, но после полудня его молчание вместо ответа на мое письмо вызвало у меня гнев. Я верила ему, когда он говорил, что любит меня, что даст мне время и дождется, когда ситуация изменится. Думаю, я тогда не понимала, что это время… было ограничено. Вечером я ела ложкой дешевое шоколадно-мятное мороженое прямо из контейнера весом в полгаллона[31], заедая свою печаль, – депрессия. Потом, когда я не могла заснуть, я много часов пролежала в постели, уставившись в потолок, придумывая дурацкий план для того, чтобы он передумал, – торг. Последняя стадия – принятие – в случае с Иззи заняла у меня восемь лет, и мне казалось, что на этот раз мне потребуется больше времени. Приехал Док на утренний сеанс психотерапии, и я еле подняла с постели свою уставшую задницу. Мне пришлось заставить себя одеться на прогулку, но я надеялась, что свежий воздух пойдет мне на пользу. – У вас есть новости от Гриффина? – спросила я, не в силах скрыть надежду в своем голосе. Док нахмурился и покачал головой. – Мне жаль, Лука, нет. – Но вы сказали бы мне, если бы знали что-нибудь, правда? – Да, я сказал бы вам. Не то чтобы я сидела дома и ждала, что Гриффин позвонит мне или ответит на письмо… Просто прошло восемь дней с тех пор, как он получил мое сердце на блюдечке с голубой каемочкой, и три дня с тех пор, как он объявил на весь мир, что никакой Луки нет. Однако меня все еще не оставляла глупая надежда на то, что он, по крайней мере, захочет узнать у Дока, как мои дела, что он хотя бы беспокоится обо мне. – Можно мне кое-что спросить у вас, Док. Вы не сочли бы меня смешной, если бы я поехала в Лос-Анджелес и поговорила с ним, хотя он довольно ясно дал понять, что не хочет общаться со мной? – Я думаю, что иногда в жизни бывают моменты, когда не стоит сдерживать свои порывы, и если никто не думает, что мы ведем себя нелепо, значит, мы не слишком стараемся. Я кивнула. – Просто я чувствую, что мне не хватает ощущения завершенности. Последние восемь лет я провела, мучаясь мыслью о том, что было бы, если бы я не купила нам с Иззи билеты на тот концерт. Я не могу провести следующие восемь, раздумывая о том, что было бы, если бы я поехала поговорить с ним напоследок. – Наши страхи преходящи, они приходят и уходят на протяжении всей жизни. Но чувство сожаления постоянно, оно остается в нас навсегда. Если вы поедете и все окажется не так, как вам хочется, вам будет грустно, но вы сможете двигаться вперед, зная, что попытались снова завоевать его сердце. – Вы правы. Я должна это сделать. Даже если он захлопнет дверь у меня перед носом, я буду кричать через нее, чтобы он услышал все, что я хочу сказать. Док улыбнулся. – Моя сестра со своей дочерью до конца лета останутся в Нью-Мехико, поэтому кемпер до сих пор в моем распоряжении. Я могу заправить его, и мы уехали бы сегодня ночью. Я оценила его предложение, правда оценила. И с попутчиком во время такой долгой дороги поездка прошла бы намного комфортнее. Но, однако, мне казалось, что я должна справиться со своей задачей самостоятельно. Просто одной мне понадобится вдвое больше времени на дорогу, и мне придется ехать медленно. Хватит полагаться на Дока. Я должна ехать ради нас с Гриффином, но самостоятельно. – Большое спасибо за предложение, Док. Вы даже не представляете, как я благодарна вам. Но, как вы думаете, не станет ли возражать ваша сестра, если я позаимствую ее кемпер? Док замер на месте. – Сама? Вы хотите проехать тысячи миль одна? Я надеялась, что не обидела его. – Да. Я не могу этого объяснить, но мне кажется, что я должна ехать одна. Док глубоко вздохнул, выдохнул и улыбнулся. – О чем разговор. Не сдерживайте своих порывов, Лука! * * * Я не могла поверить в то, что делала, пока полтора дня готовилась к поездке. Я собиралась проделать тот же путь, которым мы ехали с Доком, еще в прошлый раз я загрузила маршрут на телефон, кроме того, у меня были и отпечатанные карты. Оттого что я собиралась ехать одна, я сократила ежедневный переезд до трехсот миль. Я отыскала безопасные места, чтобы парковаться на ночь – кемпинги с охраной и хорошим рейтингом, – и загрузила в кемпер запас бензина на две недели. Бензобак был заполонен, масло заменено, Док разобрал пассажирское место и убрал его, так что лежанка Гортензии располагалась на полу в передней части машины рядом со мной. Солнце как раз начало клониться к закату, и я обошла дом, дважды проверив, все ли выключила, все ли вилки вынула из розеток из соображений пожаробезопасности. Зайдя в спальню, я собиралась выключить свет, и в эту минуту мне на глаза попалась фотография Изабеллы. Я подошла к прикроватному столику и взяла рамку с фото. – Кажется, тебе следует отправиться со мной, хотя я знаю, что должна ехать сама. Но это неправда, не так ли, Иззи? Мне не нужно брать с собой фотографию, потому что ты навсегда останешься в моем сердце. – Глубоко вздохнув, я провела пальцем по лицу подруги. – Я намерена быть бесстрашной. Увидимся через несколько недель. Я поставила рамку обратно и на этот раз улыбнулась, перед тем как закрыть за собой дверь. На кухне я взяла шлейку Гортензии и наклонилась к ее миске с водой. Когда я выпрямилась, меня ослепила вспышка света, пробивающегося сквозь жалюзи. Окно над раковиной выходило на лужайку перед домом, и я наклонилась к нему, выглядывая на улицу. Увидев включенные фары, я улыбнулась и покачала головой. Док хотел приехать посмотреть, как я уеду, но я сказала ему, что будет поздно и что ему не стоит волноваться. Как бы то ни было, я не знала, что он появится. Схватив сумочку и кое-какие мелочи, я направилась к выходу. В ту же секунду, когда я вышла на улицу, Гортензия с воплями понеслась на свет фар. Она любила Дока. Закрыв дверь, я, обернувшись, прикрыла глаза. Должно быть, он включил фары на всю мощность, потому что мне показалось, будто меня освещают лучи прожектора. – Док! Выключите фары, пожалуйста! Я сделала несколько шагов по лужайке, и фары погасли. Мне понадобилось добрых десять секунд для того, чтобы мои глаза привыкли к темноте, но, когда это произошло, я замерла. На подъездной дорожке стояла машина, но определенно не машина Дока. С водительского места гигантского кемпера выскочил Гриффин и захлопнул за собой дверь. Мы оба очень долго стояли и пристально смотрели друг на друга. – Что… что ты здесь делаешь? – наконец спросила я. Он кивнул на кемпер сестры Дока, припаркованный рядом с тем, на котором приехал сам. Я включила двигатель, чтобы прогреть его. – Куда-то собираешься ехать? Я сглотнула. – Я… собиралась поехать в Калифорнию, чтобы увидеть тебя. Ни один из нас не шелохнулся. – Док уже в машине? Я покачала головой. – Я собиралась ехать одна. Гриффин удивленно вскинул брови. – Ты собиралась сама проехать три тысячи миль?