Хозяин отеля? Эксгибиционизм явно входит в число маленьких удовольствий, которыми иногда тешит себя эта женщина. Интересно, муж знает? Видимо, да. И одобряет. Сервас снова направил бинокль на женщину – и был потрясен хищным выражением ее лица и плотоядным блеском глаз за полуприкрытыми веками. У нее лицо хищный птицы, колдуньи. Бедняга Лумо… Всех гостей манило к себе черное сердце человечества. Майора затошнило, захотелось оказаться за тысячу километров от треклятого шале. Как далеко готовы зайти подобные люди? Всё, хватит, он сыт по горло… Сервас посмотрел на Кирстен. Она укрылась в грезах от ежедневных кошмаров. И правильно сделала. * * * Он занял позицию на углу рынка Виктора Гюго, в темноте, где его тень растворилась между высокими мусорными баками. Отсюда ему были прекрасно видны балкон, эркеры гостиной и кухни, где горел свет, а заодно и подходы к зданию. Время от времени по улице кто-нибудь проезжал или проходил – парочка влюбленных или хозяин с собакой. Он давно заметил человека, сидевшего в машине метрах в десяти от него. Тот наблюдал за входной дверью и не мог видеть, кто прячется у него за спиной. Если только не смотрел в зеркало заднего вида. На всякий случай лучше не шевелиться… Итак, охрану не сняли, хотя Жансан мертв. В наушниках зазвучала первая часть симфонии № 7 – Langsam (Adagio); Allegro risoluto, ma non troppo [88]. Он подумал о сидящем в номере Мартене и улыбнулся. Интересно, они с норвежкой уже переспали? Гиртман готов был спорить, что нет. Он наблюдал за квартирой, где за окнами то и дело мелькал силуэт Марго, потому что пока не решил, как действовать. Не повторять же трюк с Марианной, это было бы так пошло, да и наблюдение осложняет дело… Но ему необходим Мартен, значит, придется надавить – тем или иным способом. Ради Гюстава. «Ладно, – сказал он себе. – Вперед!» В пентхаусе, двумя этажами выше жилища Серваса, устроили вечеринку, из открытых окон лилась музыка. Гиртман остановился перед стеклянной дверью, сделал вид, что жмет на кнопку и что-то говорит в домофон, хотя на самом деле давно запомнил код – его назвала милая старая дама, когда он в элегантном костюме-тройке и галстуке кричал в телефон, стоя возле дома: «Да, это я, скажи код, твой проклятый домофон опять сломался!» Гиртман нажал на кнопки, толкнул дверь и обвел взглядом холл. Никаких легавых. Он вызвал лифт, но пошел по лестнице, которая закручивалась вокруг решетчатой шахты. На третьем этаже, в углу рядом с квартирой, сидел на стуле полицейский. Он оторвался от газеты, поднял глаза, и Гиртман изобразил удивление: не часто увидишь человека, читающего на лестничной клетке. – Добрый вечер, – поздоровался он. – Вечеринка выше? Полицейский молча, усталым жестом, указал пальцем на лестницу. Сколько раз за вечер ему пришлось отвечать на этот вопрос? Но он повел себя как профессионал – прищурился, чтобы запомнить внешность. – Спасибо… – Гиртман кивнул и начал подниматься. У квартиры он не задержался – дошел до маленькой, низкой, не выше метра тридцати, двери, ведущей на чердак. Устроился на последней ступеньке, открыл бутылку шампанского, вернул на место наушники и сделал глоток. Великолепное шампанское – брют из белого винограда «Арман де Бриньяк». * * * Два часа спустя он устал сидеть. Встал (колени жалобно хрустнули), стряхнул пыль и, шатаясь, спустился до этажа Серваса. – Всё еще на посту? – заплетающимся языком спросил он у пившего кофе полицейского. – За каким дьяволом вы тут торчите? Живете здесь? Страж порядка ответил раздраженным взглядом. Гиртман подобрался ближе, мотая головой из стороны в сторону. – Жена выгнала или как? – Он глупо хихикнул. – Всю ночь будете сидеть? – Прошу вас, месье, идите по своим делам. Гиртман качнулся, насупился с обиженным видом. – Эй, эй, ты как со мной разговариваешь? В руке мужчины появилась сине-бело-красная карточка. – Повторяю – проходите, не задерживайтесь. – Ладно, ладно, только скажи, кто тут живет? – Убирайтесь! Гиртман изобразил неловкое движение и выбил из руки полицейского стаканчик с кофе. Капли попали на голубую рубашку и серый китель. – Черт, я же велел тебе отвалить, придурок! – Он оттолкнул Гиртмана, и тот шлепнулся на задницу. Дверь квартиры открылась, на пороге появилась Марго Сервас в халате поверх пижамы, босая, с растрепанными волосами. Несмотря на круги под глазами и усталый вид, лицо девушки было свежим и сияло, как весеннее утро. «Похожа на отца, – подумал швейцарец, – вот и горбинка на носу, в точности как у него». – Что тут происходит? – спросила она, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Полицейский нервничал все сильнее. – Вернитесь в квартиру! Вернитесь немедленно! И запритесь! – Он навел пистолет на Гиртмана и поднес к губам рацию: – Поднимайся сюда, у меня проблема! Напарник появился через несколько секунд – тот, что сидел в машине. Значит, их всего двое. – Забери этого алкаша и выкини его на улицу к чертям собачьим! * * * В воскресенье утром в шале началась веселая суета: на крышу «Вольво» погрузили лыжи и сноуборды, в багажник уложили одежду, на заднее сиденье поставили корзину для пикника. Сервас и Кирстен наблюдали за сборами. Потом семейство село в машину, Лабарт развернулся перед домом и проехал мимо гостиницы. Сыщики переглянулись. – Очень плохая идея, – прокомментировала норвежка. Около полудня на землю лег густой туман, и шале превратилось в зыбкий силуэт, плавающий в гороховом пюре. Сервас и Кирстен надели снегоступы и отправились к перевалу Куре – хозяин гостиницы заверил их, что снежный покров плотный и можно ничего не опасаться. Сервас, совершенно выбившись из сил, остановился на опушке, посмотрел на едва различимые внизу крыши и перевел взгляд на Кирстен. – При такой погоде они наверняка вернутся, – сказала та, верно поняв его взгляд. – Возьми машину, – сказал Мартен. – Езжай в долину. Предупредишь меня, если увидишь их. – Он открыл телефон, показал ей экран. – Всё в порядке, сигнал есть. Затем, нырнув в туман, начал спускаться со склона. * * * Темная громада шале медленно надвигалась на Серваса. Он обогнул его со стороны, противоположной гостинице, и, оказавшись так близко, понял, что дом – не что иное, как перестроенная ферма. В нижней – каменной – части когда-то обретались люди и животные, а наверху, в деревянной, держали сено, солому и зерно. Всё переделали, обновили, что можно – застеклили, впустив свет (наверняка поработал модный архитектор, не ограниченный жесткой сметой). Сродни пластической хирургии: все реставрированные фасады похожи один на другой. Кое-где в Альпах подобное жилище стоило бы миллионы евро, но деревянная обшивка этого шале почернела, и ее давно следовало освежить, дверные коробки и оконные рамы находились в плачевном состоянии. Университетская профессура не бедствует, но покупка и содержание такого владения стоит чертову прорву денег. У Лабартов что, мания величия? Или эти люди – подпольные богачи? Нужно завтра же позвонить ребятам из поддирекции по экономическим и финансовым преступлениям. Майор вышел на площадку, где стоял дом. Ее сделали из больших валунов, скрепленных цементом. Ступенькой выше начинался помост из мореного дерева, окружавший дом по периметру. В углах и у задней двери, в метре от Серваса, лежал снег. Ни системы охраны, ни датчиков Мартен не заметил, но то, что он собирался проделать, было опасно и неразумно. Сервас оглянулся – никого. Достал отмычки, подумав, что сможет поменять профессию, если дела и дальше будут идти таким образом. Дверь старая, а вот замок недавно поменяли. Тем лучше, с проржавевшими возни всегда больше. Через семь минут и тридцать пять секунд он оказался внутри. Маленькую котельную-прачечную оборудовали стиральной машиной и автоматической сушилкой, было тепло и вкусно пахло стиркой. Пройдя по длинному коридору мимо металлических стеллажей, Сервас попал в большую гостиную-студию. В центре главенствовал камин в форме пирамиды, сооруженный над открытым очагом. В светлое время дня из огромных окон наверняка открывался сногсшибательный вид. Обстановку составляли кожаные кресла цвета яичной скорлупы, декор – камень, светлое дерево, черно-белые фотографии, точечные светильники выдержаны во вкусе большинства. По террасе порхали султанчики тумана, делая ее похожей на палубу корабля-призрака. Сервас сделал несколько осторожных шагов. Царившая вокруг тишина казалась неестественной. Он поискал глазами красный глазок детектора движения, не заметил ни одного и начал обыск, избегая окон на восточной стороне, которые можно было разглядеть из отеля даже в это время суток. Шестнадцать минут спустя ему пришлось признать очевидное: ни в гостиной, ни на кухне нет ничего необычного. Мартен осмотрел и опробовал три пульта: два от домашнего кинотеатра и третий от суперсовременной навороченной стереосистемы.