Крышку люка откинули, и он стремительно откатился в сторону. * * * Кирстен сверилась с часами. Она вернулась в отель два часа назад… Всё, дольше ждать нельзя! Туман рассеялся – остались лишь какие-то лохмотья в самых глубоких впадинах, – но снова пошел снег. Пейзаж с крупными пушистыми хлопьями напоминал виртуальную рождественскую открытку, какие рассылают по электронной почте. Пространство погрузилась в желтоватые сумерки. В окне гостиной дома напротив мигал синий свет – работал телевизор. У Кирстен затекли ноги; мозг выдавал сценарии событий, один мрачнее другого. Американские психологи утверждают, что неопределенность оказывает на ум и здоровье человека куда более пагубное воздействие, чем ясность со знаком минус. Она согласна с умниками. Сейчас ее волнует одно: если швейцарец упоминал Серваса в разговоре с Лабартами, поняли ли эти люди, как важен для него Мартен? Маловероятно. Бывший прокурор выдает своим помощникам более чем дозированную информацию. * * * Свет, проникавший через откинутую крышку люка, напоминал лаву, текущую в ночи из кратера вулкана. Сервас затаил дыхание. Странно, лестницу вниз не спустили… Сыщик испугался – глупо, по-детски: вдруг она услышит, как у него колотится сердце? Внизу стояла Аврора Лабарт – он узнал удушливый запах ее духов. Она смотрит вверх? Возможно. Почувствовала его присутствие? Догадалась, что кто-то прячется в темноте под крышей? В этот момент во входную дверь позвонили, и женщина передумала. Потянула за кольцо, люк захлопнулся, и она ушла. Сервас перевел дух. * * * Она позвонила еще раз, дверь наконец открылась, и появилась Аврора Лабарт. Женщина была выше, чем казалось из окна отеля. Как минимум метр восемьдесят – без каблуков! На хозяйке был старый пеньюар, теплый и уютный, влажные волосы цвета «сено под дождем» обрамляли строгий овал лица, как шторки. Аврора стояла перед Кирстен, поджарая и мускулистая, бледно-голубые глаза холодно смотрели на визитершу. – Привет, – сказала Кирстен и лучезарно улыбнулась. * * * Он прислушался. Новый голос. Знакомый… Слов не разобрать. Только через несколько секунд сыщик сообразил, в чем дело. Английский. Кирстен! Господи, что она задумала? О черт, у него сейчас лопнет мочевой пузырь, нет сил терпеть! Сервас встал, осторожно, на ощупь, добрался до душевого поддона и облегчился, не думая, попадает или промахивается; застегнул ширинку и вернулся на позицию. Все внизу, нужно рискнуть. Немедленно. Мартен на несколько сантиметров приоткрыл крышку люка. * * * – Вы говорите по-английски? – спросила Кирстен, стоя на пороге шале. Мадам Лабарт ограничилась кивком. – Я… Я живу в отеле. Я… архитектор из Осло, это в Норвегии… И с самого утра любуюсь вашим шале. Блондинка слушала, никак не реагируя. – Ваш дом просто потрясающий, феерический. Я уже сфотографировала фасад, когда вас не было, и хотела бы получить письменное разрешение опубликовать фотографии в норвежском журнале как пример французской горной архитектуры… И, если позволите, бросить взгляд на интерьер… Ничего умнее она не придумала. Вряд ли они поверят. У нее одно преимущество – она не похожа на члена французской полицейской команды: ни один из них не говорит на таком безупречном английском и не выглядит «по-иностранному». И тем не менее стоявшая напротив женщина пока что не произнесла ни слова в ответ на тираду Кирстен, и ее лицо оставалось непроницаемым. Она смотрела норвежке в глаза, и у той шевелились волосы на затылке: Аврора Лабарт напоминала ледяную статую. Может, стоит представиться и предъявить удостоверение? – Я понимаю, уже поздно; простите, что потревожила, вернусь завтра… Внезапно лицо Авроры Лабарт словно подсветилось – и стало очень милым. – Нет-нет, входите, прошу вас. * * * Сервас по-прежнему не мог понять, о чем говорят внизу; тональность не была ни агрессивной, ни угрожающей. Слабое утешение. Одному богу ведомо, на что способны Лабарты в компании одинокой и такой привлекательной женщины, как Кирстен! Она проникла в их логово, отдалась на съедение волкам. Сыщик видел их мрачный «чердачный» арсенал и все время спрашивал себя: хоть кто-нибудь поднимался туда добровольно? Сервас понимал, что контроль над ситуацией утрачен и он вот-вот сорвется – слишком велико напряжение. Осознаёт ли Кирстен, как все плохо? Нужно что-то делать… Мультяшные герои в телевизоре выкрикивали: Бэнг! Бам! Враум! Тонк! Скрииинг! Пуааанг! Значит, Гюстав еще не лег, так что за Кирстен они пока не примутся. Мартен откинул крышку, уцепился пальцами за край, раскачался и отпустил руки, почувствовав, как треснула на спине рубашка. Ковер смягчил падение и приглушил звук. Вряд ли кто-то услышал – телевизор орет, ставни где-то хлопают… Сервас прислушался: какой неприятный женский смех! Он достал телефон, убрал звук и напечатал по-английски: Убирайся отсюда! * * * – Это очень интересно! – сказала Аврора Лабарт, наливая Кирстен сладкого белого вина, как она сказала, «особенного, из Юго-Восточной Азии». – Архитектура – одно из моих увлечений. – Она улыбнулась – мило, по-свойски. – Сантьяго Калатрава [96], Фрэнк Гери [97], Ренцо Пиано [98], Жан Нувель [99]… Знаете эту фразу Черчилля: «Сначала мы придаем форму нашим зданиям, а потом они придают форму нам»? Ее английский был безупречен. Кирстен вдруг запаниковала – она ни черта не понимает в архитектуре! – и снисходительно улыбнулась, как истинный профессионал, миллион раз слышавший подобные фразы от просвещенного восторженного дилетанта. На ум ей пришла одна-единственная фамилия. – В моей стране есть выдающиеся архитекторы, достаточно назвать Хьетиля Тредала Торсена [100]. Ну конечно, кто же не знает соавтора здания столичной Оперы! Аврора прищурилась, сдержанно кивнула, не сводя глаз с гостьи. Кирстен не понравился этот взгляд. Она машинально отметила диспозицию: они сидят напротив друг друга, а Ролан Лабарт стоит чуть в стороне и может в свое удовольствие разглядывать ее. Незаметно. Она поставила бокал, решив, что выпила достаточно. Крякнул ее «Айфон» – пришло сообщение. – Наверное, стоит уложить Гюстава? – сказала Аврора, и они с мужем переглянулись. Кирстен насторожилась. Где Мартен? Норвежку все больше тревожило отсутствие напарника. Она снова подумала о том, чтобы признаться, кто она на самом деле, попыталась – увы, безуспешно – уловить хоть какой-нибудь звук, увидеть знак, надеясь, что Мартен услышал ее, воспользовался моментом и попробует убраться из этого дома. А что, если его уже поймали, связали и держат взаперти? Кирстен готова была запаниковать. Лабарт выключил телевизор. – Пошли, Гюстав? – спросил он. Гюстав… Боже, Гюстав! Белокурой мальчуган встал. – У вас очень милый сын, – сказала Кирстен. – И такой послушный. – О да, – кивнула мадам Лабарт – Гюстав – чудесный мальчик. Правда, сокровище мое? – Женщина погладила малыша по волосам, и Лабарты пошли к лестнице, держа Гюстава за руки. – Мы скоро освободимся и вернемся к вам, – обернувшись, пообещала Аврора. В доме стало очень тихо. Кирстен достала телефон и увидела сообщение от Мартена. На английском. Коротко и ясно. * * *