— Не, мне пиво нельзя, — Мара помотала головой. — И мама алкоголь не пьет. Это вредно. — Правильно, — с характерным «пшиком» откупоривая банку, сказал Прохор. — Незачем тебе эта гадость. Ты молодая, красивая, у тебя вся жизнь впереди. — Если такая, как теперь, — я не хочу такой жизни, — тихонько, потупив голову, сказала Мара. Прохор застыл на секунду с банкой в руке. Кивнул и сделал глоток. Прохладное пенное пробежало по горлу, как живительный нектар. Сама собой на лицо полезла довольная улыбка. Это у него с армейской службы способность: ловить приятные моменты даже там, где их, казалось, и быть не может. Очень полезное качество в нашей безумной жизни. — Балуешь ты меня, — вскрывая ножом банку тушенки, сказал Прохор. — Я, конечно, помог тебе, но ведь ты сейчас рискуешь. Вдруг Принцу опять что-то не понравится и вас с матерью выставят с базы? — Может, еще что-нибудь нужно? Я постараюсь найти! Вам еще силы понадобятся, — непонятно сказала девочка. — Это ты о чем? — запихивая в рот кусок хлеба с тушенкой, спросил Прохор. — Сейчас поймешь, — произнес новый голос. «Узник» чуть не подпрыгнул от неожиданности: из темноты рядом тихо возникло толстое лицо с неприятно сверкавшими квадратными глазами. Тут же дошло: это сверкают стекла очков. Знакомое пыхтение с отфыркиванием тут же лишило атмосферу налета тайны. — Маньяк? Ты, что ль? — А то кто же? — компьютерный гений, отдуваясь, опустился на пол рядом с Марой. — Кто, думаешь, охрану отвел? Это, брат, я опять ради тебя подставляюсь. — Спасибо, конечно… Но я все равно не понимаю, что происходит. — Немного терпения, приятель. Сначала то, что я обещал, — Маньяк протер платочком потный лоб, затем им же — линзы очков, продолжая подслеповато щуриться на Прохора. Снова напялил очки, придав лицу значительности. — Я долго искал твою подругу — по тем данным, что ты мне дал. Если у нее, как ты утверждаешь, был нейрофон, то по номеру я бы легко отследил ее местоположение. Однако нейрофона с данным номером в сети не обнаружено. — И что это, по-твоему, означает? — холодея, спросил Прохор. — Может, ничего особенного. Твоя Тина может находиться в экранированном помещении. Или у тех, кто ее, как ты говоришь, похитил, есть способ отключить ее гаджет. Хотя я до сих пор сам не понял, как это сделать. — Или… — Прохор пронзительно взглянул в глаза Маньяка. Тот отвел взгляд. — Или она мертва… — сказал Прохор. Маньяк протестующе всплеснул руками: — Но зачем сразу о худшем? Ты же научился избавлять людей от нейрофонов — может, и ее избавили… Он осекся, наткнувшись на взгляд Прохора. Последний был уверен: никто не стал бы отключать нейрофон у девушки, которой предназначено быть куклой. Стало быть, надо надеяться на лучшее, но и худшее исключать уже нельзя. — Кстати, насчет твоих способностей, — Маньяк кивнул в сторону массивных створок контейнера. — Слухи разлетаются быстро. На твоем месте я бы подкрепился как следует — пока есть возможность. Недоуменно хмыкнув, Прохор последовал совету и продолжил ночную трапезу в компании Мары и Маньяка. Закончив перекус и выйдя из своего «арестантского» контейнера со второй банкой пива в руке, Прохор оторопел. И, наконец, понял, что имеет в виду Маньяк. В свете фонарей, освещавших грузовую площадку, стояли люди. Не меньше двух десятков, и некоторых он сразу узнал. Это были спасенные группировкой «Вирус» «неохваченные». Заметив удивленно застывшего Прохора, все они разом двинулись в его сторону — тихо, но неуклонно, напоминая зомби. С трудом сдержавшись, чтобы не попятиться и не запереться, от греха подальше, в контейнере, Прохор ждал, чем дело кончится. Он уже начал понимать, чего от него хотят эти тянущие к нему руки люди. И не ошибся. — Помогите нам… — Верните мне сына… — Спасите моего брата… — Только вы мне можете помочь. — Избавьте наших близких от этого зла! — Пусть они станут такими, как прежде! Сожгите к чертям эти проклятые гаджеты! — Вы ведь можете нам помочь! Вы можете… — Только вы! Провидец! Только вы… Нервно хлебнув из банки, Прохор глотнул и уставился на этих людей, ловя их полные тоски и мольбы взгляды. Помог, значит, одной маленькой девочке. Как говорится, не делай людям добра — не будет неприятных последствий. Вот как им поможешь — всем и сразу? А когда вслед за ними придут новые и новые люди? Насколько хватит его сомнительного дара — да и его самого? Да и мало ли у него собственных проблем? Он должен разыскать Тину. Что бы с ней ни случилось — он не имеет права бросить ее в беде. И прекратит поиски, только убедившись — пусть даже в самом худшем… Все это были правильные, вполне логичные рассуждения. Но он уже знал, как ответит. Потому что другого ответа быть попросту не могло: — Ну, да, конечно. Я сделаю, что смогу. Что в моих силах. Я попробую вам помочь. Каким-то образом Маньяку удалось снова его прикрыть — и Принца какое-то время удавалось водить за нос. Он понятия не имел, что происходит с «находящимся под стражей» Провидцем. Иначе… Шут его знает, что бы сделал Принц, если бы узнал: у группировки «Вирус», занимавшейся спасением «неохваченных», сам собой появился «филиал», занимавшийся избавлением людей от власти нейросети. Слава Провидца расползалась с бешеной скоростью. У многих неохваченных в «большом мире» оставались друзья и близкие, успевшие погрузиться в нейрофонный мир грез. И все они успели испытать ужас от того, что коварный гаджет сделал с этими людьми. Потому неудивительно, что они цеплялись за «могущественного» Провидца, как утопающий за хлипкую соломинку. Конечно, вытащить всех страждущих сюда, на базу «Вируса», было невозможно. Как невозможно было ему мотаться по дворам и домам, подкрадываясь к оболваненным куклам «мусорщиков». Тем, кому требовалась его помощь, приходилось организовывать «целительную встречу» самим и на нейтральной территории. Довольно быстро организовалась инициативная группа, основу которой составили те самые подростки из интерната для одаренных детей. Модерировать процессы вызвалась Грымза при поддержке физкультурника из того же заведения. Видать, память о днях, проведенных в роли безмозглых роботов, не давала им права оставаться в стороне. Подростки же легко приняли это формальное руководство. Для них происходящее было все той же игрой — продолжением пресловутой WoK. Помогать транспортом ни Лола, ни Клещ уже не могли — они просто не были в курсе происходящего. Выручил физкультурник, тайком пригнавший из города огромный потрепанный «универсал». Это было похоже на «сопротивление» внутри «сопротивления», на заговор против заговорщиков. Так у Провидца появилась своя тайна. Оставалось удивляться — как быстро развивались события. Так, видимо, и происходит, когда людьми двигает жизненная необходимость. Прохор и глазом не успел моргнуть, как эти ребята устроили встречу с первым «клиентом». Все прошло на удивление быстро и гладко. «Универсал» тихо подкатил к скверу. Прохор вышел, прошел пару десятков метров вслед за Шанель — она выполняла роль «наводчицы». Контролером был Ромзес — он следил за «целью» из-за дерева неподалеку. Кто-то еще стоял «на стреме» — но это было уже вне поля зрения Прохора. Шанель сделала знак: два сложенных пальца за спиной в направлении «цели». Прохор подошел со спины к сидевшему на скамейке мужчине. И просто возложил руки на его седовласую голову. Тело изогнулось дугой, как от удара током, — и безвольно обмякло. Через несколько минут освобожденного от пут нейросети, чуть пошатывающегося мужчину уже вели к машине. В условленном месте спасенного ждал «заказчик» — его сын из «неохваченных», выбравшийся с базы «Вируса». Обретших заново статус «неохваченных» на базу «Вируса» не везли. Во-первых, это действительно грозило нарушением конспирации. Во-вторых, Принц явно не одобрил бы таких действий. Ведь он был уверен, что Провидец, он же Прохор, тихо сидит у себя «на губе» под охраной вооруженных громил. Как Маньяку удалось сохранять его отлучки в тайне — оставалось загадкой. Куда больше удивляло другое. Близкие людей, избавленных Провидцем от нейрофонов, смотрели на него как на святого. И это не фигура речи: Прохор физически ощущал, как вокруг него складывается некое подобие культа. Эти люди держались на почтительном расстоянии, глядя на него с благоговением, и старались предугадать любые его желания, которых, впрочем, было немного. Но его контейнер быстро превратился в некое подобие гостиничного номера люкс, разве что без телевизора (все были уже в курсе о неладах своего кумира с электроникой). Зато вокруг появилось множество книг, журналов, газет, что само по себе удивляло: Прохор был уверен, что с наступлением эры нейрофонов газеты сами собой уйдут в небытие. А вот и нет — примитивный «Твиттер», отпечатанный на целлюлозе, и вырубленные в бумаге новостные ленты стали для него забытой альтернативой интерактивному экрану. С освещением, правда, были проблемы — каждое прикосновение к выключателю сжигало контакты или лампу под потолком. Альтернативой стали свечи: их тоже приволокли в изобилии. Правда, почему-то по большей части ароматические. И теперь в «штрафном контейнере» стоял устойчивый аромат, как в каком-нибудь азиатском святилище. Что еще больше подчеркивало его особый, почти божественный образ в глазах почитателей. В общем, самым удивительным образом сетевое прозвище стало наполняться реальным смыслом. Провидец — тот, кто видит больше, дальше простых смертных. Тот, кто наделен уникальной силой и действительно достоин поклонения. Это было бы даже приятно, если бы не сопровождалось побочными эффектами, что перечеркивали все плюсы. Даже банальная неспособность пользоваться бытовой электроникой, выключателями, розетками делала его изгоем в современном мире. Забавно: еще сто лет назад подобные свойства организма остались бы незамеченными в принципе. Просто по причине отсутствия в мире полупроводниковых приборов. Теперь же это было сродни специфической инвалидности двадцать первого века. Отсюда, кстати, следовал еще один интересный вопрос: а нет ли в человеке других заложенных свойств, способностей или, напротив, неспособности к чему-то, еще не появившемуся в этом мире и даже не имеющему пока названия? В общем, было о чем поразмышлять на досуге. Только вот самого досуга практически не было. Зато у происходящего имелся другой тревожный момент: слухи о человеке, способном избавить от нейрофона, расползались быстрее, чем этого хотелось самому Провидцу. И, видимо, далеко за пределы базы. А желание многих и многих людей выйти из-под новомодной зависимости оказалось куда сильнее его возможностей. Через неделю своей «спасательной активности», на пике своего почти мистического авторитета у несчастных затравленных людей, Прохор понял: больше так продолжаться не может. Со всей очевидностью становилось ясно: рано или поздно «мусорщики» пронюхают о местонахождении Провидца. И скорее рано, чем поздно: слухи имеют свойство расползаться в геометрической прогрессии. Это была та самая история, когда благие намерения ведут прямиком в ад. Можно не сомневаться: «мусорщики» его вычислят, и охота за ним возобновится. И теперь могут уже не посылать на него толпы безмозглых геймеров, а заявятся самолично со всей мощью своего инопланетного оружия. И тут уж не стоит рассчитывать на поддержку группировки «Вирус», в чьи планы он вмешался со своей неуместной отзывчивостью. Ведь он приведет «мусорщиков» прямиком на базу, подставив и бойцов сопротивления, и тех, кого они защищают. В такой ситуации выход представлялся только один: уйти самому. Тем более что с Принцем отношения не сложились и, похоже, не сложатся. Жаль расставаться с новым напарником. Да и Лола — свой парень, с такой девкой хоть в огонь, хоть в воду. Уходить решил ночью. Пешком — так меньше шансов попасться на глаза обладателю нейрофона, чей взгляд равнозначен бездушному взору наблюдателя «мусорщиков». Главное — уйти подальше от городской черты и вообще — держаться в стороне от больших городов. А там… Там видно будет. Он мрачно усмехнулся: может, «мусорщикам» только того и надо — чтобы он просто сбежал? Чтобы не мешался под ногами, препятствуя осуществлению их нечеловеческих планов? Сидя на походной раскладушке в своем контейнере типа люкс, при бледном свете свечей, Прохор прикидывал, что взять с собой из небогатого набора вещей. У него был рюкзак — где-то раздобыла Мара. Был приличный набор продуктов, нож, аптечка. Телефона не было по известной причине. И это к лучшему: так врагу будет труднее выйти на его след. Оружие. С этим хуже. У него целая пара ТТ, но всего четыре патрона, если он ничего не путает. Достав стволы, вдавил кнопку на рукоятке первого, выбрасывая магазин. Так и есть: в этом — два патрона. Теперь второй… — Это еще что такое? Из рукоятки второго ТТ вместе с магазином выпал плотно сложенный клочок бумаги. Что-то он такого не помнил, меняя магазин до того, как оставил пистолеты в обиталище Буки. Значит, бумажку вложил кто-то другой. Сердце пропустило удар. Он осторожно поднял бумажку, оглядел со всех сторон. Неровно сложенная, смятая — ее явно запихивали в рукоятку в спешке. И единственным, кто мог оставить записку в таком странном месте, да еще положив пистолеты обратно, туда, где их оставил прежний хозяин, — мог быть только один человек. — Бука… Медленно выдохнув, Прохор развернул записку. Еще оставалась вероятность того, что бумажку в рукоять запихнул он сам, второпях подхватив где-то в кармане. Какой-нибудь случайно забытый чек из магазина — да мало ли что?