– Прошу… – стонала девушка, вжимаясь телом в тело, прижатое сзади, следовала за каждым его движением, которые он умело контролировал. Сдалась и просила, шла на поводу, но не хотела рушить последний барьер. – Скажи мне, – не просил, требовал он, сжал ее талию, скользнул ладонями на живот, поднялся ими к груди и аккуратно сжал, нашептывая в ухо. – Я хочу, чтобы ты сказала мне, – и он точно знал, что добьется своего, а она сломается, прогнется, как прогибается сейчас под ним. – Пожалуйста, Адам! – шепчет она в бреду, моля и проклиная. – Громче! – из горла вырывается низкий рык, грозный, требовательный. – Ах, Адам! – вырывается со стоном, просит протяжно и громко, уже не слыша себя, главное, чтобы он слышал. Черт с ним, пусть подавится! – Еще! – просит он уже мягче, целуя спину, сведенную судорогой, ведет языком по шее к ее уху: – Еще, – требует полушепотом. – Адам, – мягко зовет его Миа. Собственное имя действует не хуже приказа. Он отстраняется от девушки, кладет одну руку ей на шею, а вторую на талию и резко начинает вбиваться в девушку, подводя их обоих к пику. – Ну же, детка, кончи для меня, – держит ее над пропастью до последнего и отпускает в свободное падение. Стоны девушки наполнили комнату, разорвали тишину пентхауса, а она все звала его. – Ми? – задает он вопрос, при этом не спрашивая. – Можно, – отвечает она обессилено, повиснув в его руках, и это самый сладкий стон, который он только слышал за свою жизнь. Он накрывает Адама волной тягучего удовольствия, пробегает вдоль позвоночника и скручивается узлом внизу живота, вытягивает силы, иссушает изнутри, роняет в горячий песок пустыни, залепляющий глаза и горло. И Адам падает без сил на кровать в спальне младшего брата, а в его голове совершенно пусто, ни одной мысли, ни единого образа. – Адам, – кто-то тормошит его за плечо и окутывающее тепло ускользает. – Спи, – настаивает он, не выпуская из кольца своих рук. Копошения под ним продолжаются, но только сильнее притягивает и крепче прижимает ее к себе. – Спи! – прикрикнул он, начиная раздражаться. Шумный недовольный вздох и Адам уже представляет, как она недовольно поджимает губы. Он улыбается ей в волосы и плотнее прижимает к себе. – Все равно не выпущу, спи, – закончил он препирания, на которые Эванс только что-то пробормотала и фыркнула, а затем затихла, словно мышь. Адам улыбнулся от этого сравнения, постепенно проваливаясь в сон. Чего не сделаешь ради семьи «…от имени криминального авторитета Альберто Романо», – сообщал комиссар с экрана в прямом эфире, и на этих словах Ал презрительно фыркнул. Криминальный авторитет. Он – бизнесмен, на минуточку, а не какой-то там бугай с битой и дробовиком, хотя… Чего уже греха таить, да, его рук дело. Все пошло немного не по сценарию, что уж там, все пошло по ней родимой, когда младший брат будущего кандидата в конгрессмены оказался куда проворнее его самого и стрелка Романо. Как бы то ни было, свою честь Альберто отмыл. Теперь ни одна шавка не посмеет гавкнуть на него, вот только «шавок» из города и след простыл, и бар Half-Wolf, в котором отвисали Бешеные Псы, теперь наглухо заперт. Дон Форестер спрятал концы в воду. Его проблема. Ал не держал на него зла, особенно после случившегося с его женой… Бедная девочка. На такие ухищрения не шел даже сам Альберто, хоть и мог, но ему – изощренному в различных зверствах боссу мафии, не пристало так марать руки. Альберто не мог не отметить, что Морган был неплох. Отбрил репортеров опасной бритвой легко и непринужденно. Срезал и стряхнул с лезвия, словно ненужные обрубки, но слухами земля полнится, и слухи поползли. Растекались ядом по улицам, сеяли в скудных умах сомнения, опутывали город и по сарафанному радио передавались от одного неумелого торгаша информацией другому. Пару десятков Ал уже зачистил, остальные прижухли сами, но это лишь вопрос времени, и авторитет Романо опять пошатнется. Он готов. Всегда был готов. Приструнил все сейчас, приструнит и после. Неспроста он держал этот город последние два десятка лет, пусть умельцы и сеяли в нем панику. Паника. Она медленно захватывала Нордэм. Не так как обычно, снося улицы и прилавки магазинов в массовых беспорядках, а тихо и незаметно пробиралась к самому сердцу. В этот раз Моргану чудом удалось сдержать ее. Не бросив голодным акулам пера ни одной маленькой косточки, Джон обошел острые углы, спихнув все на шею Альберто. Да что уж там, Ал не в обиде. Все свои. Ларссоны заплатили ему за обман, и теперь их счет равен. Каждый остался при своем, и все вышло как нельзя удачно. Того и гляди, тот мальчишка оклемается, а с киллером Ронье Альберто уж как-нибудь сведет счеты без чужой помощи. – Форестера нигде нет, – сообщил Боунс из-за плеча. – Мы прочесываем город, но он словно ушел под воду, – отчитывался начальник охраны и главный кризис-менеджер. «Ушел под воду. Как символично», – усмехнулся Ал. Именно так и хотел расправиться с Дэдди Доном сам Дон Альберто. Тихо, мирно, без лишних свидетелей, без лишней крови. Все по кодексу воров в законе и наказаний за предательство. – Сообщи мне, когда он объявится, – отпивая сухое красное из высокого стакана, сухо распорядился уставший Дон Романо, и каламбур, как и истина, крылся в вине. – Вы хотели сказать, если объявится, – не к месту встряла Мария, но Альберто бросил на сноху злобный взгляд, и женщина замолчала, заправляя выбившуюся прядь угольно-черных волос за ухо, украшенное дорогой бриллиантовой серьгой. – Нам ни к чему внутренние распри, Мари, тебе пора бы уже это понять, – пристыдил Ал сноху, но та лишь сердито посмотрела на босса и пробубнила что-то невнятное, извиняясь за длинный язык и неуместный бабский треп. Альберто ее не слушал. Куда интереснее умозаключений его агента по связям со СМИ сейчас звучали вопросы самих СМИ, безуспешно пытавшихся пробить оборону комиссара неудобными расспросами. – Босс, – Том позвал Дона, отвлекая от просмотра интервью Моргана, а Альберто лишь шикнул на него, отгоняя взмахом руки. – И все же я настаиваю, – Боунс не отставал и тормошил Романо за плечо, что уже переходило всякие допустимые для него границы. Сгенерировав убийственный взгляд на Боунса, Романо посмотрел в сторону, куда указывал его подручный и через окно, обрамленное тяжелыми бархатными шторами, увидел подъехавшую патрульную машину, из которой вышел далеко не офицер. Хоть машина ничем и не выделялась, Альберто ее узнал. Именно на этой тачке ряженные копы увезли Хейза отсюда, когда тот возвращал Романо должок. В ранний час в заведении никого, кроме Ала и его людей, еще не было. Альберто любил эти дневные часы тишины и спокойствия. Поразмышлять о жизни, отдать распоряжения, переговорить с парой подчиненных, но, видимо, сегодня не судьба провести утро в тишине. Охрана быстро выстроилась возле окон и входа, но Альберто пренебрежительно отмахнулся. – Плевать, пустите, – распорядился Дон Романо. Прятаться за спинами охраны от мелких шавок, Альберто не по статусу. Чему быть, того не миновать, а что не может быть вылечено – должно быть вытерплено. Хейзу его карт не покрыть, и для настоящего шоу зрителей сейчас непростительно мало. Столь уважаемый провокатор, как Еж, ценивший истинную публичность, не станет размениваться на фокусы, если на них некому смотреть. Да и к чему эти распри между собой, Ал же так, кажется, выразился. – Ааааал, – нараспев протянул Эрик, буквально вплывая в пустой зал ресторана. Хейз, судя по нему, был рад встрече, хотя его хрен разберешь. Может, закинулся чем-то из личной аптеки и находился под приходом, а может, это его обычное состояние глубокой прогрессирующей шизофрении. Вот только как бы ни был болен этот шизанутый змееныш, вытаскивавший шляпу из кролика, он так или иначе все равно оказывался не в меру умнее многих подручных Ала, что весьма печально и немного обидно. – А он неплохо смотрится по ящику, – Хейз припал к экрану телевизора, рассматривая Моргана со сведенным судорогой лицом, и похлопал изображение комиссара по щеке, измазав весь экран кровью и химикатами со своих ладоней. – Ящик и тебе бы подошел, – Альберто лениво отставил стакан в сторону и размял затекшую от сидения прошлой ночью в машине шею. – Ты какой предпочитаешь? – вежливо уточнил он. – В полный рост? Или в половину? – Дон Романо прочертил тростью линию, разделившую Хейза вдоль пояса пополам, на что змееныш радостно улыбнулся, а Альберто ответил ему холодной и хищной улыбкой. – Ну че ты сразу ругаться, Ал, я же тебе удружил, – Хейз будто бы оскорбился, но оценил тонкий профессиональный юмор криминального босса. – Ты средь бела дня и без охраны, – Альберто опять отпил превосходное вино, медленно и лениво смакуя его на языке. – Я оскорблен! – наигранно возмутился он и приподнял бровь, посматривая на психопата в гостях, но расхаживавшего, как у себя дома. – А че нам делить-то, Ал? – Хейз был на удивление сдержан, учитывая, что только недавно расплатился с Альберто за старые долги еще более старыми и при этом прилично так извозил честь Дона романо в нордэмской грязи и при всем честном народе. Сам же змееныш оказался вроде бы как и ни при делах, хотя все точно знали, чьих это было рук дело. И опять же. Ал не в обиде. Браво, Хейз. Без него Романо еще долго бы водили за нос. – Мне из-за оплаты твоего личного счета, – Ал сделал акцент на слове «личное», – пришлось принимать кардинальные меры, чтобы не прослыть мягкотелым олухом, – Романо ткнул тростью в экран, где Морган успешно отбивал очередную атаку акул пера. – Э, нет, босс, – Хейз поднял вверх измазанные кровью ладони. – Я у вас занял – я вам вернул, – настаивал высокомерный псих, и по своему опыту, Альберто заключил, что с ним лучше не спорить на ровном месте. – Что ж, долг оплачен, Эрик, – тон голоса Романо сменился со снисходительного и немного вальяжного на резкий и командный, и его подручные потянусь к прикладам. – А че вы все так напряглись? – Хейз испуганно распахнул глаза, из которых прыснула болотная муть. – Я тут значит со всей душой, – расстегнув куртку, змееныш опять продемонстрировал пояс шахида, а Романо и Боунс закатили глаза. – Смени прикид, клоун, твой вышел из моды еще в прошлом сезоне, – Том не выдержал хамства по отношению к боссу и послал Хейза куда подальше. Альберто лишь поднял два пальца вверх, показывая Тому не идти на поводу у провокатора, и что Дон сам со всем разберется. Томми заткнулся и отступил назад. – Что нужно, говори, – твердо и уверенно спрашивал Романо, наплевав на старую коллекцию под курткой змееныша. Если змееныш их еще не взорвал, значит пришел сюда за чем-то, а, как известно, нужно Хейзу только одно. Морган. И вот тут их интересы с Альберто совпадали. – Мне? От тебя? – рвано и отрывисто захохотал Еж, усаживаясь на стул напротив Дона Романо, и взмахнул свисавшим краем скатерти над пустой тарелкой. – Побойся бога, Ал, – заправил он край материи за ворот зеленоватой рубашки. – То, что мне нужно я беру, – заговорщически проговорил Хейз и, взяв вилку, перегнулся через стол и начал вытаскивать еду из тарелки Альберто. – Не спрашивая, – засунул он в рот наколотый на вилку черри, брызнувший во все стороны соком из раздавивших томат пожелтевших зубов. – Тогда зачем явился? – Романо лишь пододвинул ему тарелку с цезарем, который теперь точно никто не станет есть, и сделал это с видом хозяина, бросавшего собаке кость. – Ты, видимо, не понял, – ковыряясь в салате, Хейз выбирал из него креветки, нанизывая их на вилку одну за другой и шкрябая зубцами по фарфору, пока зубья прибора не забились полностью. – У тебя, кажется, возникла одна маааааленькая проблемка, – с видом хранителя вселенского знания Еж отправил креветки в рот и улыбнулся Альберто, жуя и роняя еду на заправленную за ворот рубашки скатерть. Боунс дернулся с места, но быстро оказался остановлен легким движением руки босса, опять поднявшим пальцы вверх. – У меня нет проблем, если ты не заметил, – Романо до конца оставался победителем и с соответствующим видом раскрыл газету, полностью погрузившись в чтение. – Ммм, ты серьезно так думаешь? – хохотнул змееныш, облизывая вилку с обеих сторон и дожевывая креветки, Хейз опять провоцировал Романо на действия, но не тут то было. – У тебя все? – устало спросил Альберто, отогнув угол свежей газеты. – У меня все, – Хейз воткнул вилку в хлеб, сминая ломоть пополам. – Точнее, – хитро склонив голову на бок, продолжил: – Все теперь у меня, – и потянул на себя хлебную корзину вместе со скатертью. «Вдох-выдох. Спокойно Ал. Он скоро уйдет, а повезет – навсегда», – уговаривал себя Альберто, чтобы не отдать команду пустить трюкачу пулю промеж его мутно-зеленых глаз. Хейз же, случайно или намеренно не замечая надменности Альберто, не успокаивался: – У меня киллер Ронье, у меня твой Монстр в синем костюме, – нагнувшись над столом так, что Альберто пришлось ниже отогнуть край газеты, запугивал его хренов иллюзионист, выступление которого всем успело надоесть. Серьезно, Хейз тут уже пару минут и ни одной шляпы, ни одного мертвого кролика. Стареешь, Эрик, стареешь. Альберто только снисходительно хмыкнул на вызывающее поведения Ежа. – У меня даже Морган, если я захочу, – Хейз тянул вилку с хлебом на себя, и скатерть под корзиной собиралась, утаскивая со стола приборы. – Но они тебе не нужны, – Альберто будто провел жирную линию в их разговоре и опять расправил угол газеты, отвернувшись. – Нет, – согласился Хейз. – Но они нужны тебе! – опять наклонился он над столом и хитро сощурился, всматриваясь в Альберто, морщины вокруг глаз которого проступили отчетливее, а бледные губы сжались в тонкую полоску.