– Подозрительность всегда оправдана, – Грегори опять забрал бутылку из рук Адама и указал ей на собаку, доедавшую телятину с серебреного блюда, прежде, чем отпить из нее. Да, Грегори не уточнил, что постфактум, и эта подозрительность возымела последствия с пролонгирующим эффектом. Он предупреждал сына ранее, но Адам, а точнее мистер Тотальный Контроль в его голове, смотрел и не видел. Грегори не настолько жесток, чтобы сказать Адаму об этом, и, возможно, слишком эгоистичен, чтобы подтолкнуть старшего сына на грань сумасшествия. Дать своему ребенку надежду, что все наладится, – это все, что он, как родитель, мог сейчас сделать. – Моя подозрительность стоила трех жизней, пап, и неизвестно, сколько еще теперь она унесет с собой, – безапелляционно ответил Адам, как всегда строгий к окружающим и к себе, безжалостный, если быть точным. – Ты должен помнить, Адам, – Грегори бы хотел сказать, что порой люди заслуживают, чтобы их вера вознаграждалась, но если и эта парадигма рухнет, бездна придет за душой Адама и, скорее всего, свое получит, и как можно мягче добавил: – Твой контроль не всесилен. И теперь даже Адам не смел спорить с отцом. Ни пикнул, лишь взял бутыль и снова приложился к ней, а затем погладил пса, вылизывающего блюдо. – А Адам Ларссон? – отрешенно уточнил носитель имени, спрашивая о себе в третьем лице, что наталкивало на вопрос о его психическом здоровье уже не в первый раз. Грегори понимал, что раунд проигран, и Хейз ведет. Он ударил Адама намного сильнее, сам того не подозревая. Оставил одного, без союзников, без поддержки, вез веры. Совершенно одного посреди серого поля, где все клетки смешались и потеряли свой истинный цвет, и Сир Безупречный потерял ориентир. В этой ситуации действовать нужно было хитрее. Хитрее даже самого хитрого манипулятора, которым прослыл отмороженный змееныш. Поразмыслив пару секунд, Грегори все же решил вернуть Адаму, так недостававшее ему – его веру. Вера, которая, как бы не хотел Хейз, все же вознаграждалась. – Он близок к этому, – напомнил Грегори и передал назад бутылку, в которой уже почти ничего не осталось. – Порой достаточно искры, чтобы разжечь из нее пламя, Адам, – подталкивал его отец. И раз уж Сир Безупречный загасил костер, Адаму Ларссону придется приложить немало усилий, что его разжечь. – Только в темноте и пламя свечки кажется Солнцем, пап, – скептически высказал Адам, осушив злосчастную бутылку. Мда, Адам явно поднаторел в словесных баталиях за годы работы бок о бок со своим серым кардиналом, и палец ему теперь в рот не клади. Нет, с этим Грегори мириться точно не станет. С постоянным контролем, с уходом сына от реальности он еще согласится и вытерпит их, но с синдром циничной скотины настала пора что-то решать, пока его рецидив не усугубился и не перешел в летальную стадию. – Что ж, сынок, в таком случае, напоминаю, – Грегори поднялся на ноги и протянул Адаму руку. – Полетим ночью, – и быстро убрал ладонь, когда Адам потянулся за ней. – И ради всего святого, Адам, – Грегори поднял с пола идеально вылизанное собакой серебряное блюдо. – Не шокируй мать, прими душ! – показывая тем самым, что разговор окончен, Грегори начал намывать блюдо в раковине под пристальными взглядами Адама и Джулии. – Идем, Джул, нам здесь не рады, – озлобился Адам и, подцепив суку под ошейник, пошатываясь, потащил собаку прочь с кухни. – Я говорил тебе, что джентльмены предпочитают блондинок, Джул? – донеслось до Грегори через шум воды, а недовольный с виду мужчина впервые за долгое время улыбался. Между Адом и Раем После сегодняшней пресс-конференции, встречи с мэром, объяснений с окружным прокурором и рабочего совещания уже глубоко под вечер Джон Морган твердо решил для себя, что он опять официально курит. На хрен. Живем только раз. Ван Смут курила, но убило ее далеко не это. Так что, опять же. На хрен. Твердой рукой чиркнув зажигалкой над сигаретой в зубах, комиссар послал куда подальше всю мнимую заботу о здоровье, которую он пытался изображать для жены. На-а-а хре-е-ен! После прочтения отчета доктора Вальц о гибели своей несостоявшейся свидетельницы хотелось еще и напиться до состояния нестояния, и никто бы Джона не осудил. Никто! Смертников в департаменте полиции Нордэм-сити отродясь не водилось. «Съедена крысами. Заживо», – сухо и прозаично говорилось в бумагах. На деле же – зверское и кровавое убийство достойное самых достойных представителей проклятого города. Кто бы этому не поспособствовал, но это было уже за гранью. Так разделаться со свидетелем не мог даже Альберто. На всякий случай Джон позвонил и уточнил, на что Романо спросил, похож ли он на психа, чем недвусмысленно намекнул на предполагаемого убийцу Киры. Здесь Морган был с ним солидарен. Альберто, конечно, не растерял тягу к публичным наказаниям. Лиам Ларссон может подтвердить, если выживет, но скармливать подружку Форестера крысам…. Хотя в последнее время Джон ни в чем и ни в ком не был уверен. Удержать информацию внутри департамента ровно, что черпать воду дуршлагом, и бороться еще и с этим Морган был не в силах. Хватала Романо, Хейза и киллера Ронье, как бы он теперь не звался. Если в особом отделе кто-то стучит Романо, значит, так тому и быть, и лучше использовать этот факт, чем пытаться пресечь. Поставив флажок над этой мыслью, Морган задвинул ее в долгий ящик, размышляя, кому же была выгодна смерть Ван Смут. Кандидатур было три, и каждая чересчур органично подходила на роль убийцы. Во-первых, смерть свидетеля была выгодна Ларссонам. Без сомнения. Вот только когда Ашер Эванс был обнаружен в Чикаго, где запрет Лэнгли на упоминание его имени не действует, убивать Киру уже не было смысла. Чикаго не Нордэм. Пока ФБР очнется от анабиоза и доберется до Иллинойса, ненужные слухи поползут. Они уже поползли. Если человек в доме Мейсонов действительно Ашер Эванс, то показания Киры были бы ничем иным, как ее слово против слов Адама Ларссона. Это очень похоже на его стиль работы: заставить поверить в то, чего нет, а потом ткнуть носом в факт собственной наивности. Истинный политик, что не скажи. Значит, все же Романо. Для обманутого мафиози расправа над Ван Смут чистая и заранее заготовленная месть за предательство банды Бешеных Псов, в которой некогда и состоял Ашер Эванс. Правда, в случае желания поквитаться Доном Романо, Джон бы скорее поставил на очередную кровавую баню в баре Half-Wolf, а никак не зверское убийство, еще и не факт, что убийство, одно конкретной женщины пусть и сожительницы их вожака. Сама Ван Смут ничем не насолила Алу. Скорее наоборот, ее свидетельские показания были бы Альберто на руку. Правда, Ал немного поторопился, послав киллера, а может и намеренно хотел оставить причину покушения в тайне. Все это казалось бредом, или даже абсурдом, вот только чем больше Джон думал над этим, тем меньше это походило на бред или абсурд. Скорее на хитроумный план превосходного манипулятора, сплетавшего судьбы в клубок запутавшихся лент фокусника. Гордиев Узел, который только он знал, как правильно развязать. И вот он третий подозреваемый, ничуть не лучше первых двух. Норзер. Без него здесь не обошлось. Джон чувствовал это нутром, втягивал носом воздух над трупом Ван Смут и вместо удушливой вони чуял запах театрального грима. Слишком тщательно все было спланировано и представлено. Подогнано впритирку, чтобы получился высший пробы и идеально ограненный бриллиант, засиявший от вспышек фотоаппаратов репортеров сегодняшним утром на пресс-конференции комиссара полиции. Только Норзер был способен на столь филигранную обработку каждого участника представления без малейшего подозрения для себя. Узнать, что один из копов Моргана обрабатывает Киру – не проблема. О ее нелюбви к младшей Эванс тоже знали многие. Больше впечатляла оперативность, с которой Норзер получал нужные сведения, либо все заранее было просчитано именно так, что иного сценария развития событий и не предполагалось. Стоило копам взять на карандаш Ларссонов, внушавшим всем, что Ашер Эванс жив, о чем никто доподлинно не знал, как настоящий Ашер Эванс чудом объявляется в Иллинойсе – вне юрисдикции Моргана и вне запрета от ФБР об упоминании его имени. Морган, избегая последствий для департамента, отпускает Ларссонов из-под ареста, чего и ждет стрелок Романо. Если бы Морган внял голосу разума, то сорок восемь часов в камере за нападение на полицейского, и Адам Ларссон сидел бы сейчас в каталажке, а не в скорой возле брата с огнестрелом. Вопрос только в том, сидел бы Морган в своем кресле, закрой он в обезьянник за удар по лицу детектива при исполнении такую высокопоставленную городскую шишку, как один из семейства Ларссонов. Радует, что Уэсту прилетело по физиономии за дело. Ему бы пора научиться держать язык за зубами, мысли на коротком поводке, а ширинку застегнутой. Единственное, чего не подрасчитал Норзер, что полю поймает не тот брат. Не кривя душой, здесь Морган не был досконально уверен, что не именно такого эффекта добивался псих с ножом в руке. Смерть Адама Ларссона дала бы широкий резонанс в общественности. Он первый из предполагаемых кандидатов на пост конгрессмена от округа Нордэм на грядущих досрочных выборах. Смерть же его младшего брата выглядела бы всего лишь горькой утратой для общества и бла-бла-бла, но так горевать по заядлому тусовщику, как горевали бы по Адаму, никто б не стал. Кроме его семьи, конечно же. Морган нюхом чуял, что чего-то в этой головоломке не хватало. Огромного куска, который сожрали крысы вместе с Ван Смут, в показаниях которой уже не было нужды. От усталости Морган едва ли не валился с ног, а объективно мыслить не мог уже последние шесть, если не все восемь, часов. Отличный получился расклад. Ларссон, Норзер и Романо. У всех подозреваемых был мотив поквитаться с Бешеными Псами. Все вполне способны на подобные действия, дабы продемонстрировать свою силу и безнаказанность. В этом случае вопрос следует ставить иным образом: кто же первым успел добраться до Ван Смут? От чьих бы действий не скончалась женщина, противоположная сторона, скорее всего, получит расположение Псов, если те еще не сдохли сходным с Кирой образом. Найти бы их, да ищи теперь ветра в поле. – Джон, – позвал его доктор Салли и встал рядом с комиссаром, смотря на ночной город. Морган медленно выдыхал дым первой за очень долгий срок сигареты, и был уверен, что не последней, и к эксперту не повернулся, чтобы не травить Пирса дымом. – Пирс, – так же сухо, как и сам начальник кримлаба, поприветствовал его Морган. – Ты же сейчас меня чем-то порадуешь, правда? – с надеждой спросил комиссар, ожидая, что Салли взмахнет рукой в лабораторном халате над пробирками, и все станет яснее ясного, кристальным и очевидным, а все улики окажутся неопровержимыми и неоспоримыми в суде, а никак не косвенными. – Я скажу тебе все, как есть, Джон, – Пирс не стал тратить время на прелюдии. Сразу и в койку, сухо и по факту, собственно, как и всегда. – А радоваться или нет – тебе решать, – опять пустой и безэмоциональный голос Пирса Салли, подводил к тому, что заготовленную для экспертов радость можно было выбросить в мусорницу. Ну, или скормить крысам на худой конец, этим тварям плевать, что жрать. – Я проверил отчет Вальц, – вселил в него надежду Пирс, и на этом месте Морган затаил дыхание. Доктор Вальц без сомнения превосходный специалист, но Пирс – ведущий эксперт кримлаба. Мардж могла что-то пропустить или не заметить, а у Пирса репутация, уж простите. – Кира Ван Смут съедена крысами заживо, никаких следов насильственных действий, – отчитался доктор Салли, чем тут же забрал подаренную мгновением ранее надежду. – Иными словами, нам не доказать, что это убийство? – интерпретировал его слова Морган в официальную версию следствия. – Мне жаль, Джон, но это все, что у нас есть, – и в голосе Пирса проскользнули извиняющиеся интонации, а значит дело швах. – Это не Ал, – пробасил Фрэнк, стоявший поодаль, и запахом своего дешевого одеколона сбивал с ног. Видимо, пытался перебить им вонь из подворотни, где умерла Ван Смут, шлейфом из невыносимых ароматов тянувшийся за всем отделом Моргана. – Если Романо убивает, то всегда напоказ, все знают, за что и от кого получили подарок, – уточнил заматерелый сержант и был абсолютно прав. Джон промолчал и закивал. Не он ли давеча сам сообщал репортерам, от чьего имени было произведено покушение на Адама Ларссона. Романо казнит публично, но что, если в этом случае послание в виде смерти Ван Смут было адресовано узкому кругу людей, как с убийствами в банде Залива. Хотя там постарался Норзер. Это общеизвестный факт. За это, кстати, Альберто «спасибо» киллеру не скажет, как и за Псов. Вопрос напрашивался сам собой. – Где Форестер? – бросил Джон за плечо, чтобы не поворачиваться и не вдыхать запах отвратного парфюма, смешанного с примесью дыма тяжелых и крепких сигарет, исходивший от Фрэнка, и не показывать своего перекошенного нервным тиком лица. Раз уж Романо казнит напоказ, то трупы Бешеных Псов должны были привязаны к каждому фонарному столбу и якорю вдоль Причала Металлистов, а в Iron End, как ни странно тихо. Очень подозрительное и пугающее тихо. Не похоже на Альберто, тот подписывался и в подписи не стеснялся. Молчание коллег подтвердило мысли Джона. Форестера нигде нет, если он еще вообще где-то есть. – Что твои лисички, Уэст, удиви меня, – Морган уже забил даже на сбор сведений от всех местных шалав, лишь бы те заговорили по делу. Тихое шарканье за спиной, и Уэст вышел вперед, чтобы встать рядом с Фрэнком. При легком порыве ветра Джон почувствовал знакомый запах крепкого кофе, женских духов из линейки не дороже, чем у сержанта Закари, которыми пропитался Уэст. Что ж, хоть кому-то работа в радость, но поникший голос Коннора опроверг рассуждения Моргана. – Не видели, не слышали, и после случившегося с Кирой у нас их втрое меньше, – озвучил сокращение базы личных информаторов детектив, дергавший местных девиц за юбки. – Что с места убийства? – Морган наседал на подчиненных и требовал отчета, и теперь настал черед убойников, преуспевших немногим больше, чем их коллеги из особого отдела. – Смерти, – незамедлительно поправил его женский голос и вызвал раздражение комиссара назойливой правотой. – Это убийство, детектив Янг! – прикрикнул Морган. – Если мы еще не доказали, как оно произошло, это не отменяет сути! – настаивал Морган и повысил голос на подчиненную. Янг вздернула подбородок и расправила плечи, приготовившись оспорить слова начальника, и набрала воздуха для ответа, но ее опередил Беннет, почувствовавший назревающий конфликт, чем тут же загасил его на корню. – На месте… – Беннет выдержал паузу, окинув взглядом коллег, и очень обтекаемо продолжил, – гибели ничего. Ни свидетелей, ни улик. И теперь уже снова надежда оставалась на Салли, а у него обглоданный заживо труп. Не убитый, а съеденный заживо. Убийц полчища, и имя им – Легион. Это работа для санинспектора, а не для копов. Хотя и представителям правопорядка порой приходится подчищать на улицах. Отличное сравнение, ничего не сказать. – Маркес? – вопрошал Морган, когда не услышал ее голоса. В ответ последовала тишина. Анна все еще в Чикаго, но сведения нужны сейчас. Джон был не прочь докричаться до нее отсюда – с крыши, продуваемой всеми ветрами, того и гляди, его гневные вопли долетят до озера Мичиган. – По приметам труп на месте пожара соответствует Ашеру Эвансу, личность устанавливают по ДНК его сына. Ждем результатов, – отчитался Фрэнк вместо Маркес, так некстати оставившую их, чтобы держать руку на пульсе рядом с федералами. Зря Джон ее отпустил, здесь Анна была нужнее, но в наказание за ее неуемный темперамент отправить Маркес в Чикаго – малое, что он мог сделать. В противном случае Анне грозило отстранение, если не отнятый значок. Пусть уж скучает в Buffalo Grove, пока страсти в Нордэме поулягутся, точнее, если они поулягутся. – Лэнгли молчит, – напряженно добавил сержант. – В Чикаго никто из ФБР не появлялся, похоже они забили на это огромный болт, когда поняли, что проебали вспышку, – и после слов Фрэнка последовала вспышка пламени зажигалки и вонь закуренных им с Уэстом сигарет, на что некурящие убойники поморщились. «Проебали вспышку» – точнее, чем Фрэнк и не скажешь. Не зря он почти пятнадцать лет в следаках. Федералы неплохо устроились. Связали Моргана по рукам и ногам, а в Иллинойсе вроде бы как и не приделах. Конечно, зачем им теперь обгоревший труп мертвого спеца Пентагона. – Гребаные федералы, – бессознательно сплюнул Джон, и все на крыше его поддержали полушепотом, эхом разносимым ветром вместе с обрывками газет с кричащими заголовками о дерзком покушении.