– Давай я, Анна, – Морган придвинулся к ним и просунул голову между спинками сидений. – Боюсь, что порой тебя сложно понять из-за твоего… – комиссар запнулся и поправил очки, отводя взгляд, – акцента, – закончил он после многозначительной паузы, а Анна только хмыкнула. – Валяйте, – отмахнулась Маркес, и Эллен же шокировано уставилась на нее, услышав столь пренебрежительное и панибратское обращение к начальнику, – но я бы объяснила быстрее, – осудила Анна комиссара, – и доходчивее, – озвучила она, в чем, собственно, и состояли опасения Моргана. – Раз мисс Форман не пришла на работу, то погибший в пожаре человек действительно ее муж, – вздохнув, разъяснил комиссар, а Эллен переводила вопросительный взгляд с него на Анну, не улавливая нюансов. – Она не въезжает, она ж с… – Маркес резко дергала рычаг переключения скоростей и материлась на испанском себе под нос, не успев на очередной светофор. – Нью-Йорка, – перебила ее Эллен и решила, что пора бы ей начать носить бейдж с обозначением прошлого места работы. – Видите ли, детектив Янг, – очень деликатно продолжал Морган, поскольку заметил раздражение подчиненной от постоянного и повсеместного одергивания из-за ее родных краев на краю штатов. – В Нордэме были случаи, когда некто назывался именем Ашера Эванса, хотя все были уверены, что его нет в живых. Все бы ничего, но этот «кто-то», – Морган изобразил пальцами кавычки в воздухе, – первоклассный киллер, работающий сейчас на Хейза, – Джон кратко пересказал события предыдущих лет кровавой истории Нордэма. – И коли мисс Форман не вышла на работу, то скончавшийся действительно является ее мужем, и, возможно, киллером Ронье – тоже, – голос мужчины стал низким под конец фразы, будто он все еще сомневался в последнем выводе, и искоса посмотрел на Анну, сжавшую губы и подозрительно молчавшую. – Но об этом мы узнаем, если киллер снова убьет? – Эллен на удивление быстро втянулась в рабочий процесс. – Значит он имитатор, – подытожила она. – В точку, амиго! – ударив по рулю, воскликнула Маркес, а Морган улыбнулся сообразительности нового сотрудника. – Но где сержант и ребята? – об этом Эллен все еще не сказали, хотя Анна гнала во всю мощь двигателя старенькой Хонды, да и появление комиссара наводило на тревожные мысли. – Вот сейчас начинается самое интересное, – Анна резко зашла в поворот и влилась в поток патрульных машин, спешивших куда-то вперед по улице с включенными мигалками и сиренами. – Нападение на букмекерскую контору, – пояснила она, и теперь стало понятно, куда они так гнали. – Ограбление и захват заложников, – уточнил комиссар. – Но это не главное, – продолжала Маркес. – В полицию никто не сообщил, тревожная кнопка не сработала, как и сигнализация, – усмехнулась она, посматривая в зеркало заднего вида на Моргана. – И как вы узнали? – с подозрением выпытывала Ян сводки с полей. – От Закари, – без малейшего промедления ответил ей Морган. – Букмекеры и ростовщики – его главные информаторы по Северному Нордэму. Управляющий позвонил Фрэнку, когда они не смогли отбиться от нападавших, – разъяснил Джон. – Но почему не позвонили в «911», а напрямую Фрэнку? – все еще до конца не понимала Эллен, что и понятно, она ж «с Нью-Йорка», и Маркес недовольно засопела. – Угадай с трех раз, кто крышует эту контору, – и, подъехав к кордону из патрульных машин, Анна заглушила мотор. – Монстр, – вздохнула Эллен, завидев впереди старый плащ Фрэнка и блестевшую в свете мигалок лысину Беннета. – Умница, детка, возьми в бардачке конфетку, – ровно, холодно и без эмоций произнесла Маркес и кивнула на бардачок, сощурившись от ярких бликов мигалок в лобовом стекле. Вздохнув, Эллен не стала спорить и только открыла бардачок, помня, что местных копов очень обижает отказ от проявления их расположения, и из откинувшейся пластиковой крышки в ворохе купонов на кофе вывалился запасной ствол детектива Маркес. – Люблю с запахом корицы, – усмехнулась Янг. – Хм, босс, а она мне нравится, – оскалилась Анна ровными и белыми зубами. – Что ж, дамы, – от подобного обращения Эллен скривилась, но списала его на возраст комиссара, ведь Анна, запихивавшая в рот жвачку, вообще никак на него не отреагировала, а только протянула пачку Янг. – Наша задача взять кого-то из нападавших живыми, если таковые останутся, – так же, как и Анна, сухо и без эмоций скомандовал комиссар и выдернул пачку жвачки из руки Маркес, вытряхивая несколько штук к себе на ладонь. Когда они вышли из машины, перестрелка была в самом разгаре. Пули летели со всех сторон. Точнее с трех сторон: возле дверей букмекерской конторы отстреливались подельники с награбленным, с противоположной стороны улицы крыша той самой конторы честно отрабатывала свой хлеб, и напротив них сгрудились копы, больше стрелявшие по колесам машин, чем по людям, в отличие от людей Монстра и грабителей в масках. В пылу перестрелки внезапно раздался жуткий грохот и хлопок. В воздух пылевым потоком устремилась цементная крошка перекрытий, осколки стекла и обгоревшие талончики ставок на игры, вылетевшие из выбитых окон конторы. Взрыв оглушил людей, заставив всех и каждого припасть к земле и закрыть головы руками. Он прошелся по машинам ударной волной выбивая стекла, нестерпимо надавил на слух почти до боли, и после схлынувших отголосков еще долго звучал в головах тихим и протяжным писком. Несколько мешков с деньгами разорвало в клочья. С потоками горячего воздуха купюры устремились вверх и в стороны, разлетаясь по радиусу детонации взрывного устройства, и осыпались на осколки стекла, как конфетти. Пространство между машинами заволокло пылевой завесой, в которой ничего было не разобрать, и все участники «дружеского» междусобойчика ринулись вперед не за деньгами, а за чужими жизнями. – Янг! – орала Маркес, спрятавшаяся за бетонной опорой устоявшего после взрыва фонарного столба и указала ей в сторону подворотни, куда убегал человек в клоунской маске и сумкой с деньгами за плечами. – Пошла, пошла, пошла! – подгоняла ее Анна, выскочив на улицу и прикрывая Эллен прицельным огнем по позициям противника. Поднявшись с асфальта и стряхнув с себя осколки стекла, Янг пробежала между машин, оставляя Маркес за спиной, и понеслась так быстро, как только могла. Она бежала, перепрыгивая препятствия и задыхаясь от пыли, и, обогнув угол дома, оказалась в узком и темном переулке, где скрылся грабитель. На прямой дистанции Янг, бежавшая налегке, без труда настигла беглеца с награбленным за спиной и болтавшимся на ремне Узи наперевес, и почти догнала человека в маске клоуна. Пробежав все возможные места для укрытия, Янг поздно сообразила, что за ошибку успела совершить. Ровные стены окружали ее и спрятаться, чтобы занять оборонительную позицию, ей было негде. Если беглец пошлет очередь из Узи по переулку – Эллен конец. И, видимо, убегавший и рассчитывал именно на этот способ избавления от преследования. Мужчина резко остановился и развернулся посреди пути, вскинул Узи, не целясь. Эллен бросилась на землю, в чем был ее единственный выход для спасения от неприцельного огня на открытом пространстве. Выстрелить противник не успел. В темноте ничего было не разобрать, но рукоять автомата врезалась грабителю в лицо и разбила пластмассовую маску, а белец упал посреди подворотни и не шевелился. Янг, прижимая лоб к асфальту, закрыла глаза и уже попрощалась с жизнью, но после глухих звуков удара подняла голову, высматривая в темноте несостоявшегося убийцу. Человек лежал на земле, раскинув руки в стороны, Узи валялся поодаль, клоунская маска раздроблена и впечаталась ему в лицо. И все бы ничего, пока Янг не увидела, куда он бежал. Впереди стоял фургон под завязку набитый черными мешками, которые выгружали из люка канализации. Быстро загрузив награбленное в фургон, налетчики заметили лежавшего подельника и Янг неподалеку от него. Не церемонясь, люди в таких же клоунских масках, как и распластавшийся на асфальте мужчина, пустили автоматную очередь в сторону Эллен, которая снова вжалась в асфальт. Она на открытом пространстве, в магазине осталось всего пара-тройка патронов. Спасения ждать было неоткуда, но надо головой опять глухие звуки ударов, затем визг тормозных колодок вдалеке и вонь паленой резины, растекшаяся в прохладном воздухе. Никаких выстрелов. Тишина и шорох тяжелых шагов. Янг не поднимала головы, но отчетливо, как и биение собственного сердца где-то в районе горла, слышала, как кто-то приближался к ней, и только крепче сжала рукоять пистолета. Человек подошел очень близко и остановился. Шорох материи и кто-то трогает ее за плечо. Эллен быстро и резко вскидывает ствол в сторону человека, но тот за неуловимое человеческому глазу движение выбит из руки, а запястье плотно сжато в стальной хватке, грозившей раздробить кости, и после, словно сама темнота заговорила с ней. – Вы в порядке? – низкий, глухой и немного искаженный голос мало напоминал человеческий. – Мисс? – кто-то легонько тряхнул ее. Эллен разжала веки, зажмуренные от боли в руке. Она не поверила глазам ни на секунду. Это же ложь, сказки и выдумки, городские легенды, чтобы запугивать местную гопоту, но темнота смотрела на нее из-под черного капюшона темными, почти черными глазами. – Я… – Янг опешила, а слова потерялись на пути от мыслей ко рту. – Вы в порядке? – сильные руки снова легонько тряхнули ее и потянули вверх, будто она пластмассовая и пустая внутри, а не человек с реальным весом. – … в порядке, – автоматически повторила она последние слова человека, рассматривая его, если он, конечно, был человеком. Но кем бы он ни был, он был! Он был настоящим. Перед Эллен сейчас стояла тот самый Кельт из полицейских сводок и заголовок газет и новостных сайтов. Как в том репортаже, где он спас девушку в ботаническом саду. Это была нордэмская справедливость, материальная, во плоти, еще и говорила с ней. – Стоять можете? – спросила ее темнота, плавным, как на эскалаторе, движением ставя девушку на ноги, а затем осторожно отпуская, но придерживая. – Я… – Эллен не смогла сформулировать мысль, но когда ее взгляд хоть немного сфокусировался, вгляделась в человека перед ней. Это без сомнения был живой человек из плоти и крови, и очень сильный, судя его хватке на плечах Эллен. – Спасибо, – выдохнула она, задрав голову кверху, чтобы смотреть в зияющие чернотой глаза, – наверное, – совсем неуверенно добавила она, и руки с плеч исчезли. – Так это правда? Вы живы? – ни секунды не верило наивное нью-йоркское чудо, стоя на ватных ногах перед символом Нордэма. – Пулей не зацепило? – человек проигнорировал ее вопрос. – Я думала, что вы всего лишь пугалка для бандитов, – Эллен обхватила себя руками и ойкнула, резко отдернув правую, которую в районе запястья обожгло болью. Кельт грубо схватил ее за локоть и осмотрел руку в том месте, где так опрометчиво схватил девушку, выбивая ствол. – Перелома нет, – констатировал он. – Только растяжение, – и отпустил руку Эллен, но все еще внимательно смотрел на нее, давя тяжелым затягивающим взглядом. Эллен молчала, рассматривая мужчину как можно внимательнее. Не только из любопытства, но и из профессионального интереса. Не каждый день встречаешь настоящего рыцаря пусть и не в сияющих, но в доспехах. Плевать, что это курка и капюшон толстовки. И уж тем более не каждый день он спасает тебя от верной смерти. – Вы неместная? – Кельт смотрел на нее с сочувствием и воспринял ее вопрос как последствия шока. – Я из Нью-Йорка – невнятно пролепетала Янг, на что мужчина только кивнул, и Эллен показалось, что она поймала слегка удивленный взгляд на себе. – Так, так, так, – неожиданно раздалось за их спинами, и звонкий голос отразился от самих небес, проникая в головы. Он так и не обрел очертаний, доносясь сразу отовсюду. Отскакивал от стен гулким эхом и дребезжал в ушах тем самым протяжным звоном, как тот, что остался после взрыва. Голос скрывался во мраке, прятался на неосвещенном пространстве и тенями протягивался к ним, почти касаясь. Ехидство, холод, желчь, которыми тот был пропитан, обжигали кожу, на пример распыленного в воздухе ядовитого реагента. У тьмы есть голос, и сейчас она заговорила. Он не искажен намеренно и звучит вполне по-человечески. Только в отличие от глухого скрежета Кельта, в живом голосе тьмы не было самой жизни. Там было ничего, звенящее переливами металлических колокольчиков и разлетавшееся соловьиной трелью по воздуху. Это пустое и оглушающее ничего обрушилось на них, когда тьма опять заговорила. По ту сторону обложки «Чертов Иллинойс. Чертов Чикаго. Чертов Пригород!» – мысленно проклинала все детектив Маркес. Ей, как закоренелому обитателю джунглей из стекла и бетона, была противна местная прилизанность полусельской жизни, весь ее вялотекущий и спокойный уклад. Добивая очередной стакан кофе из местной забегаловки, Анна снова выругалась, понимая, что та бурда, которую ей лили в картонный стаканчик, была без кофеина, да еще и с сахарозаменителем. Ей бы сейчас не помешал напиток из разряда «strong», а не «light», и еще лучше с рюмкой добротного выдержанного коньяка в придачу. Но, черт возьми, только кофе без кофеина, ибо: «Мэм, скоро уже полдень, вечером вам нормально не заснуть». Заснуть вечером! Что за полоумный вообще может ложиться спать вечером? В городе начинается самое веселье, а здесь… Скука, сука. Как же все бесило. Закурив очень крепкую сигарету, провезенную практически контрабандой из Нью-Джерси, Маркес опустила окно машины, выдыхая дым на улицу. Местный патрульный настолько рыхлый и полный конституции, что напоминал зефирного человека в полицейской форме, постучал ей в приспущенное стекло: – Мэм, здесь нельзя курить, – строго посмотрел на нее гроза кошек, залезавших на дерево, и заблудившихся псов с ошейниками из, мать ее, мулине. – О, прошу прощения, – скептически скривившись, Маркес затушила бычок в стаканчике с невыносимой бурдой и поставила ее под сиденье. Все равно допивать ее она не собиралась. Это была та еще дрянь, к тому же без кофеина. Пригород одним словом, здесь даже потравиться нормально нельзя. В какой-то момент Маркес поймала себя на мысли, что очень хорошо понимает Элли Мейсон, свинтившую из родительского дома и погрузившейся в пучину праздной и отвязной жизни с головой. У любого нормального человека из города в этом царстве клетчатых пижам и завтраков на веранде мозги вставали набекрень. Правда, бродившим мимо ее грязной Хонды и бросавшим косые взгляды на запыленные номера Штата Садов казалось, что голова набекрень – это как раз про закурившую в машине дамочку. Доказано и факт: можно вывезти леди из Луизианы, но не Луизиану из леди, и других штатов это правило тоже касалось. Маркес усердно выискивала место для легального перекура, дабы ничем не смутить бравых поедателей теста в глазури, важно расхаживающих, святая Мать Мария, с шокерами на ремне. Вылезая из машины и проходя мимо парочки сельских патрульных, Маркес не сдержалась и закатила глаза, плотнее спрятав под куртку значок и табельное. Она почти дошла до знака, обозначавшего официальную зону для курения, где собирались любители закоптить себе легкие, как ветряной порыв поднял пыль с тротуара и загнал ее прямо Анне в глаза. «Лысый хер!» – злилась про себя женщина, вытаскивая из глаз песок, и, стиснув зубы, сдерживала ругательства, рвавшиеся наружу сразу на двух досконально освоенных языках. Ветряной порыв принес с собой не только пыль и прошлогодние листья, но и что-то еще. Что-то, что Маркес не успела рассмотреть, когда в глаза попала мелкая и едкая крошка. Это что-то было прямо перед ней, на самом виду, но Анна никак не улавливала, что же именно отвлекало ее от режущего ощущения на склере под веками. На пару мгновений Маркес будто заметила нечто сродни ей, знакомое, свое. Что-то, к чему хотелось бежать со всех ног, но, проморгавшись от пыли, Анна еще раз осмотрела тротуар и не нашла там ничего занимательного. Пожилые дамы с жуткой химией на головах в безвкусных нарядах проходили мимо, перемывая косточки чате Мейсонов. Припомнили, что какой-то сосед взял их газонокосилку без спроса, хоть дело было, когда президентом был еще Джордж Буш и даже не Младший. Прошлись колкими фразочками по мадам, чей дом стоял на углу, и, поджав намалеванные морковным цветом губки, отметили, что ее образ жизни не совсем соответствует жителям их поселка, занавески у нее в спальне безвкусные, а еще она та еще шлюха, да и почтовый ящик у нее совсем разболтался. «Неудивительно, она же шлюха», – хихикнула Маркес на слова пожилых сплетниц, так и не поняв до конца, что подразумевалось под почтовым ящиком. Скорее всего, приспособление для почты, и ни о каких забавных метафорах речи и не шла. Чего можно было ожидать от пожилых домохозяек, в конце концов, это же пригород…