Мы все такие одинаковые и такие разные. Нас одновременно так легко перепутать и нельзя не узнать. Все люди чем-то похожи, начиная с самого малого: атомов и молекул, из которых построено наше тело, и заканчивая большим: мечтами, целями, помыслами. Мы состоим из постоянных, многократных повторений последовательностей аминокислот, крепко-накрепко соединенных между собой на основе общего принципа в длинную цепочку белка, различного лишь небольшими модификациями. И именно эти столь незначительные различия и ложатся в основу уникальности каждого индивидуума. Мы все одинаковые, и все мы разные. Исходя из понятия норма и усредняя общие признаки популяции, мы определяем все сходства и различия между собой и объясняем наличие характерных черт у локальных групп. И чем выше степень генерализации в сравнении, тем более расплывчатыми становятся эти границы. В норме у нас одни и те же органы, выполняющие одинаковые функции, сходный метаболизм, единый принцип работы всех физиологических процессов, на котором основывается наша психика и восприятие реальности, химия чувств и эмоций, обуславливающая примерно одинаковую реакцию на внешние раздражители: радость и грусть, боль и удовольствие, любовь и ненависть. Но норма понятие абстрактное. Малейшее отклонение от нее, и ты за гранью, либо над ней. Ты такой же, как все, но немного другой. Возможно, тебе повезло, и ты умнее или сильнее остальных, а, возможно, в лотерее генов и аллелей ты менее удачлив, и отставание в скорости мышления и зависть к физическому превосходству окружающих – твои верные спутники по жизни. В остальном ты такой же, как и семь миллиардов людей – незаметный в толпе, неотличимый от других, уникальная переменная среди бесчисленного множества тождественных тебе постоянных. Каждый день мы проходим мимо друг с друга, сталкиваемся и разбегаемся, приближаемся невыносимо близко и отдаляемся непреодолимо далеко, мечемся из стороны в сторону по одному маленькому круглому шарику не в силах преодолеть его притяжение, оставаясь в пределах доступных нам границ. Мы подобны бильярдным шарам на зеленом сукне, где каждый из пятнадцати похож на другой, и каждый по-своему уникален. У него есть собственный порядковый номер, но, по сути, он остается такой же белой сферой среди остальных собратьев. Забудьте про номер и посмотрите на определенный шар в самом начале игры. Видите его? Он прямо перед вами. Такой же, как и еще четырнадцать в пирамиде, ограниченной пластиковой рамкой. Без имени, данного ему черными цифрами на боку, его не отличить от остальных. Пирамида из белых бойцов всегда абсолютно ровная, каждый шар в ней на своем месте. Система стабильна и упорядочена. И вот игра началась… Темно-красный, единственный отличный от всех шаров на столе, биток, посланный целенаправленным ударом кия, разбивает недавно устойчивую пирамиду, и вносит хаос в упорядоченную систему. Удары кия разбрасывают по столу безвольные шарики, подчиняемые лишь законам физики и выбору игрока. Они сталкиваются друг с другом, ударяются о границы, выстроенные бортами, и бесследно пропадают, находя свой конец в темнеющих узких прогалах зелёного сукна. В ходе игры шаров становится все меньше. Один за другим они выбывают из партии, как люди, неожиданно покинувшие тех, с кем шли рука об руку. Итог игры почти всегда предсказуем: чистое сукно, как чистый лист, на котором строится новая пирамида из следующего поколения белых сфер, заново разбросанных уже другим игроком. Где сейчас тот шар, что вы запомнили в самом начале игры, забыв о его номере? Это тот возле лузы или другой – напротив? Крайний справа или его сосед? Вы видите его? Он прямо перед вами. Вот он. Точно он. Вы уверены, что смотрите именно на нужный вам шар? Посмотрите внимательно. Теперь вы его видите. Точно видите? Будьте внимательны, иначе наблюдая за партией на выбывание и определяя победителя, вы не заметите, как тот, кого вы искали, исчезнет с поля или неожиданно окажется совсем рядом. – Дон, только не говори, что ты веришь словам малявки? – спросил байкер в черной косухе с бильярдным кием в руке. – У нее кукушка поехала, как и у ее мамаши, – согласилась Кира, вновь подливая выпивку боссу в опустевший заляпанный стакан. – Вы, ребята, плохо знаете Эвансов, – Дэдди Дон откинулся на стуле и подтащил к себе Киру за подол кожаной юбки. – Они никогда не лгут, – он сказал это с уверенностью, граничившей со слепой верой, будто при всей своей рассудительности предводитель банды байкеров полагаться на нечто большее, чем здравый смысл, на некое знание, доступное лишь его истинным носителям. – Значит, ты ей веришь? – Кира села на край липкого деревянного стола и вытянула перед Дэдди Доном длинные ноги, затянутые в черные чулки, переключив на них внимание мужчины. – Этого я не говорил, – пялясь на ноги Киры, Дэдди Дон оставался вполне себе сосредоточен, размышляя о чем-то, но делиться своими мыслями все еще не спешил. – Вы плохо их знаете, – он опять зашел издалека. – Они не лгут, но верить им – все равно, что кувыркаться со спидозной шалавой из порта, ширнувшись шприцом из мусорного бака. Может, пронесет, а может.… И не узнаешь, с какой стороны прилетело, – вздохнул он и положил огромную мозолистую ладонь на колено Киры, медленно поднимаясь рукой вверх по бедру и залезая под юбку девушке. – Дон! – Кира легонько шлепнула его ладошкой по руке и оттолкнула мужчину, пальцами упираясь ему в плечи. – Нашел время и место, – раздраженно одернула его девушка, а затем спрыгнула со стола и скрылась в глубине комнаты, призывно виляя задницей при ходьбе и приковывая к себе сальные взгляды. Дон похотливо оскалился под одобрительные кивки собратьев возле бильярдного стола и у столиков возле него. – Кира права, Дон, – рыжебородый байкер у противоположной стены, нагнувшийся над бильярдным столом, с оттяжкой ударил кием по шарам. – У малявки крыша поехала, говорят, она чуть не угробила копа. Мастерс конкретный мужик, он врать не станет, – один из крученых шаров закатился в лузу, предоставляя «рыжебороду» право следующего удара. – Посмотрим, что они могут нам предложить, – Дэдди Дон прикурил от старой бензиновой зажигалки и продолжил говорить с сигаретой в зубах. – Все лучше, чем прогнуться под Хейза и мадам, или ждать, когда Романо двинет кони, чтобы свалить от него, – такая перспектива не радовала здесь никого. – Не знаю, – протянул байкер в черной косухе и обошел стол, звеня пряжками на ремнях куртки. – Надо было пришить Ларссона, еще в прошлый раз, не хрен ему мутить воду рядом с нами, – закончил он и прицелился. Удар точно по центру битка оказался достаточным, чтобы выбить другой из состава его тяжелых соплеменников на столе. Шар перескочил деревянный борт и покатился по грязному кафельному полу в сторону двери черного хода, исчезнув в темноте. Байкер в косухе выругался и сплюнул сквозь зубы на пол, но не спешил идти искать выскочивший шар в неосвещенный угол комнаты. «Рыжебород» довольно улыбнулся и похлопал неудачливого противника по плечу полной рукой. – Тогда стоило лучше целиться, – отозвался низкий голос из черного провала открывшейся двери черного хода, скрип которой глох на фоне тявканья псов и шуршания разбегающихся крыс. Вошедший в комнату человек остановил катившийся шар ногой и поднял его с пола, а затем выпрямился во весь почти шестифутовый рост. Широкоплечий мужчина встал на неосвещенном участке, едва перешагнув порог прокуренной комнаты. Детально рассмотреть его в сумраке от дыма, висевшего в воздухе, было практически невозможно. Из-за его широкой спины показались Эванс и хаски, скакавшие от радости, принесенной короткой охотой на крыс в переулке. Псы, почти сносившие девушку с ног, бегали друг за другом, цокая когтями по полу и тявкая без малейшего повода. – Шерри, Джули, ко мне, – Кира открыла дверь в смежную комнату и выпроводила взбудораженных и переполошенных животных, скакавших друг на друга. – В душе не знаю, кто ты такой, и где ты прячешь свои огромные яйца, но ты, – опять плевок сквозь зубы на пол, – походу, бессмертный, раз решил повыделываться, – байкер в косухе поднялся от сукна и упер кий в железный нос мотоциклетного ботинка, опираясь на тонкий кусок дерева. – Докурился до Альцгеймера? – ответил незнакомец низким и хриплым голосом, и вопрос будто бы оскорбил его. – Или мне следует представиться? – от знакомых интонаций и низкого раскатистого тембра мужчины байкеры недоверчиво переглянулись и перехватили кии на манер бейсбольных бит. Гость медленно выходил на свет, и его очертания отчетливее проступали из облака табачного дыма. Шаги тяжелых ботинок эхом отражались от стен, пока нахал, заявившийся без приглашения, шел к бильярдному столу и подбрасывал в руке тяжелый бильярдный шар, мелькавший белым пятном в темноте. – Давненько мы с вами не виделись, – растянуто, будто что-то припоминая, произнес гость, медленно вышагивая по комнате. Еще шаг и свет от лампы над столом с засаленным от курева плафоном, доберется до его лица, пробиваясь сквозь плотную дымовую завесу. – Столько лет прошло, – с досадой хмыкнул мужчина и протянул бильярдный шар рукой в кожаной перчатке байкеру в косухе. – Не буду врать, – гость окончательно вышел из тумана, окутавшего его, и остановился, протягивая сбежавшего свояка оцепеневшему от удивления байкеру. – Я не скучал, – гость больше не ждал. Незабранный шар из его руки полетел вперед и оказался на выцветшем сукне, триплетом ударившись об остальные, сталкивая и сбивая их в кучу. – Чтоб меня, – Кира в изумлении подошла ближе. Стакан с виски, который она несла кому-то из Псов, оказался пуст, когда Кира, совершенно забыв о нем, опустила руку вниз. За тихим всплеском последовал звук разбитого стекла стакана, встретившегося с кафельным полом. Псы не верили своим глазам, уставившись на гостя и переглядываясь. – Вы мне не рады, – от гостя проследовало только едкое субъективное заключение надменным тоном, и ничего сверх того. Он только по-галльски пожал плечами и молчал, обводя всех взглядом и всматриваясь в напряженные лица. – Слушай сюда, обнаглевшая рожа, – Кира первой вышла из оцепенения. Взбесившаяся девушка направилась к гостю с твердым намерением расцарапать нахалу лицо, но байкер в косухе перехватил ее одной рукой, другой все еще держа кий наготове. – Полегче, детка, – задержал он взъерепенившуюся дамочку, оттаскивая назад, скорее, для ее же безопасности, – угомонись. – Кира права, – Дэдди Дон, молчавший все это время, подал голос в спину незваному гостю. – Ты – обнаглевшая рожа, – недокуренная сигарета оказалась в пепельнице, истлевая тонкой струйкой дыма, которого и так в комнате было в избытке. Дон поднялся со стула, который жалобно скрипнул, и подошел к человеку со спины, остановившись в шаге от высокого мужчины в темном пальто. Гость так и стоял спиной к вожаку волчьей стаи, все еще не повернувшись, но расправил плечи, показав этим, что узнал обладателя голоса. – И где тебя носило последние десять лет, – не тратя времени на ожидания объяснений, предъявил ему Дэдди Дон, глубоко вдыхая пары виски, разбитого Кирой по полу. – Кельт, – закончил он, и произнесенное имя повисло в гнетущей тишине и сигаретном дыму. – Взял отпуск за свой счет, – Адам заметно сглотнул, но никто, кроме Эванс, не придал этому значения. Волчья стая сбивалась в круг, а ее члены смотрели на полуволка, находясь в глубоком изумлении, причем со смесью не только злобы, но и зависти с восхищением. Адам привык к таким взглядам. Он ловил их на себе каждый день. Вот только там, в другой своей жизни, он был долбанным Принцем Нордэма, наследником отцовской империи, надеждой общества и, что греха таить, завидным холостяком, а никак не бывшим быком Альберто Романо, так некстати вернувшимся с того света, и покойным лидером кучки стареющих металлюг, разодетых для вечеринки в стиле BDSM. Сегодня он примерил на себя чужую личину, пытаясь выдать себя за одного из членов волчьей стаи. Он выглядел, как они, говорил, как они, и стал свояком, загонявшим шары в лузы, но все еще оставался полуволком среди волков. – Ну и мудила ты, Ашер, – сплюнул на пол Дон и толкнул его в плечо. «С волками жить – по-волчьи выть», – прикинул Ларссон. – От мудилы слышу, – от сильного толчка Адам даже не пошатнулся, устояв на месте, и только расправил плечи, встряхнув русыми волосами надетого парика. Момент истины настал. Сейчас или никогда. Либо старый друг заметит подмену, либо волчья стая с темных улиц признает его за своего. Ларссон повернулся к Дэдди Дону, посмотрев ему прямо в глаза. На лице первого Бешенного Пса отразились гнев и злоба. Морщины врезались в желтоватую кожу, сделав лицо мужчины резче, а черты острее. Он посмотрел Адаму прямо в глаза и сделал, что Ларссон, собственно, и ожидал. Бешеный, окончательно озверев не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, замахнулся, дабы заехать воскресшему мудиле по физиономии, чем и подтвердил признание его стаей. Ларссон понимал, что фокус удался, ведь заметь Дэдди Дон подмену – Адам бы уже лежал с пулей в башке и остывал на грязном полу. Дон же в свою очередь поступил, как поступил бы любой нормальный мужик с кучей претензий к другу-скотине. Он решил, что словами не передать его переживаний, а может главарь уличной банды просто не имел столько слов в словарном запасе, и самым точным и конкретным приветствием блудного брата оказалось заехать козлу по роже. Кулак Дона почти достиг цели, и Адам схватил его одной рукой и без труда остановил в процессе полёта. Дон надавил сильнее, но Ларссон, не напрягаясь, удержал его руку в нескольких дюймах от своего лица. – Стареешь, Дон, – манерно усмехнулся Адам, склонив голову на бок. – Ты – тоже, – Дон не убирал кулака, а затем выдернул его и отошел на шаг. И того, что произошло дальше, Адам никак не ожидал. Дэдди Дон обнял его, а Ларссон опешил. – Я знал, – Дон сдавил его сильнее, сжимая до отчетливых складок на пальто. – Знал, что ты жив, сука! Знал, что ты вернешься, чертов долб… – Дэдди Дон не мог прийти в себя, от переживаний и не отпускал друга. – Еще слезу пусти, – Адам едко усмехнулся уголком рта, как его научила Эванс, и это оказалось даже приятно. – Завали хлебало, Кельт, надо будет – пущу, – Дон несильно ударил его по плечу и по-детски шмыгнул носом. – Малявка, – позвал её расчувствовавшийся Бешеный Пес, – твоя поездка в психушку отменяется, – Дон сжал уголки глаз у носа и глубоко вздохнул. – Дон, никто не должен знать, что он здесь, люди мадам рыщут по всему городу, она назначила цену за его голову в пятьсот кусков, – пояснила Эванс, не отходя от двери чёрного хода. – Сдадим его, да побыстрее, – прорычала Кира, все еще удерживаемая байкером. – Заткнись, Кира, – крикнул на нее Дэдди Дон. – Пусть мадам идет на хер со своей мелочевкой, у нас же есть кое-что посерьезнее, да? – Дон хищно улыбнулся и хлопнул Адама по плечу. – Верно, друг мой? – Дэдди Дон не на шутку обрадовался и приободрился. – Ты о чем, – непонимающе спросила Эванс. – О золоте, за которым ты ушел, конечно, – Дон только развел руками, – ты же нашел его? Адам вопросительно посмотрел на Эванс, большие глаза которой стали еще больше. – Хм, если бы я нашел его, то вернулся бы в эту дыру? – Адам быстро сориентировался и отвел разговор в сторону. – Ноги бы моей тут не было, и ее, – он указал на Эванс, – тоже, – намек, что ей влетит, поняла только Эванс. Дон и байкеры понимающе кивнули. – Тогда сдадим его Романо, он заплатит еще больше! – не унималась Кира. – И мы все ляжем рядом с ним в одной братской могиле! – крикнул Дон, схватившись за волосы. – Скажи мне только одно, Кельт, – вожак волчьей стаи нервно расхаживал между столов. – Все эти годы ты работал на мадам? Это твоя работа? Ты был ее киллером? – Дон устроил допрос, прокол в котором грозил Адаму перерасти в допрос с пристрастием. – Дон, – попыталась встрять Эванс. – Молчи, – заткнул ее Дон. – Это был ты? – будто боясь услышать правду, спросил он. Адам не знал, что ответить. Да или нет, ложи или истина, монета подброшена в воздухе, и вот-вот предполагаемое станет настоящим, а ему пора было выбрать. – По-твоему, я продался мадам и стал ее ручной зверушкой? – голос Ларссона стал еще ниже, практически переходя на рык, еще больше походя на голос настоящего Кельта. – Кажется, ты забыл, с кем сейчас говоришь, Пес! – низковолновые частоты отдавались вибрацией в костях всех присутствующих. И его ответ устроил волчью стаю. Дон не ответил, а только кивнул. – Киллер мадам работал как ты, это твой почерк, – байкер в косухе отпустил Киру и подошел ближе. – Мой почерк, – Адам достал карабин из кобуры и повертел им в руке, выставляя KEG на всеобщее обозрение, – немного поменялся в силу возраста и пристрастий. Контузия стоила Кельту скорости и точности, что было общеизвестным фактом, и нож перестал быть его главным оружием. – Дон? – байкер вопросительно посмотрел на босса, но тот достал из кармана телефон и всматривался в экран, сощурившись. Ему пора было надеть очки, но Дэдди Дон просто отводил экран телефона дальше. Сбросив звонок, он еще раз внимательно посмотрел на человека перед ним и молчал. Телефон снова завибрировал, и Дон сбросил вызов, а затем снова и снова. – Это не он, – Дон посмотрел Адаму в глаза и на его лице отчетливее проступили морщины. – Кельт ни за что не стал бы плясать под дудку Ронье, плати она ему хоть чистым золотом. Верно? – сильно поседевший, но все еще очень Бешеный Пес посмотрел на Адама и горько усмехнулся.