– Ах, значит, обхаживать ночных бабочек – ты тут как тут, а стоит поручить тебе что-то серьезное, так что вы такое говорите, сержант? – прикрикнул Закари. Он бы и сам был рад состроить Лиаму глазки, но, увы, вряд ли тот на него клюнет, а вот Коннор не вовремя начал ломаться. Очень не вовремя. – Я. Не. Гей, – четко и по слогам произнес Уэст и пренебрежительно скривился, выговаривая последнее слово. – Нет, – согласился Фрэнк, отъезжая на кресле от стола, – ты не гей, Коннор, – и с пониманием кивнул, с укоризной смотря на напарника. – Ты самый настоящий пидорас, – закончил он и отхлебнул остывший кофе из стаканчика. – Я… – Коннор опешил от подобного сравнения, и хотел было послать Закари ну очень далеко, несмотря, что тот старше по званию и возрасту, но, переосмыслив сказанное, Уэсту было сложно с ним не согласиться. Не из-за того, что он отказался строить Лиаму глазки и убедиться в его ориентации и связи с покойным Томпсоном, а из-за нее – из-за девушки, чье сердце он опять так неосторожно разбил, поставив интересы общества выше морально-этических норм. Найти убийцу – без сомнения достойно похвалы, обманывать бывшую… А обманывал ли он? Мира знала, что такое Коннор Уэст и с чем его едят, и если уж решила соблюдать диету из печенья, то нечего запивать ее горьким и холодным кофе. Так и до язвы недалеко. До язвы в сером пальто, которая не постеснялась набить рожу копу при исполнении в присутствии коллеги и начальника. – Что сказала Мира, – с горечью и сожалением Закари вернулся к прежнему вопросу. Коннор не знал, что ответить. Все, что было связано с киллером Ронье, даже спустя два с лишним года, было чересчур болезненно для него. Он попытался вспомнить хоть что-то из той ночи и… ничего. Не из-за страха смерти, нет. К нему Уэст давно привык. Он привык видеть в темноте едва различимый силуэт, взмах ножа и резкую боль, сменяемую беспамятством. Но возвращение в настоящем Миры, и того, что впоследствии их разлучило, Уэст никак не мог принять. Осознав, насколько же опасна его работа, что в один из не таких уж прекрасных дней он мог просто не вернуться к ней домой, что она будет плакать и убиваться по нему… Не такой жизни Уэст хотел для своей семьи, а после принятия факта, что он смертен, он вообще о семье не задумывался. – Она не может ни подтвердить, ни опровергнуть наши предположения, никаких сведений от Эванс, никаких намеков ни с чьей-либо стороны, – иными словами, все было напрасно, а Уэст – та еще скотина. Закари только молча кивнул. Томпсон мертв, и поминай, как звали. Еще один висяк на их отделе. «Нужно было сразу сбагрить Батлеру в убойный», – расстроился Фрэнк о бессмысленной порче и без того удручающей статистики. – Сам будешь объясняться с Джоном, – сержант скомкал ненужный листок бумаги и от усталости бросил его мимо мусорной корзины. – Объясняться о чем, – комиссар возник за их спинами, будто материализовался из ниоткуда, и оба копа испуганно посмотрели на него. Видимо, годы общения с убийцами и работы на улицах научили Джона Моргана появляться так же внезапно, как и сам киллер Ронье. – Что Ронье хочет голову Кельта, – Уэст неожиданно перевел разговор в другое русло, передавая сведения, собранные на улицах, хотя никто из подчиненных не знал, сколько из их беседы услышал начальник. – Верно, – подтвердил Фрэнк и пристально смотрел на Уэста, но отвлекся на звонок стационарного телефона. – Нас не интересуют брошенные тачки, звоните в патруль, – грубо обрубил он и повесил трубку, но глаза сержанта вспыхнули в тоже мгновение, когда трубка коснулась аппарата. – Машина медсестры стоит в переулке в Северном Нордэме, – он поднялся из кресла и набрал номер Салли. – От кого послание? – недоверчиво сощурился Джон, но Закари только развел руками, так как аноним не желал представляться. – Так мы не поедем? – Уэст непонимающе переводил взгляд с сержанта на комиссара. Морган только вздохнул и поправил очки. – Жду на стоянке, – комиссар нащупал табельное рукой и развернулся к двери, – окинув Уэста взглядом полным разочарования. – Коннор, – тихо позвал Джон. – Тебя никто не просит идти с ним рука об руку в костюме феи на параде, – Морган подозрительно оглянулся, убедившись, что их никто не слышит. – Дай нам хотя бы зацепку, – еще тише добавил он, уходя. – Не того копа прозвали Лисом, Фрэнк, – хмыкнул Уэст. – Малейший намек, и я звоню во все колокола, только сделай одолжение, – едко добавил он, – сделай, пожалуйста, так, чтобы мои мучения того стоили, – изобразив оскорбленную невинность, ответил Коннор. – Ой, так ли мучения, – Закари толкнул его в спину, сменив свой гнев на убогое подобие милости, когда подталкивал напарника переступить через себя. – Джону нужна эта победа, он заслужил ее больше нас всех, – в голосе Закари была грусть. – Когда на кону человеческие жизни, можно и переступить через свою гордость и подыграть зеленоглазому засранцу, – Фрэнк будто бы оправдывался. – Тебя никто не просит лезть к нему в койку, – Закари проговорил, стыдливо пряча взгляд. – Но можно же быть более… – погрузившись не в самые приятные размышления, выдал сержант. – Геем, – продолжил за него Коннор, расставив все точки над «Й». – Уступчивым, – Закари сощурился и оспорил его слова, спускаясь на парковку, где их уже ждал целый отряд из патруля, эксперты и сам комиссар. – Машина медсестры на девятом шоссе, – Салли открывал багажник, складывая оборудование. – Северный Нордэм – та еще дыра, не мне вам объяснять, – эксперты упаковались очень быстро, – а после захода Солнца, там вообще сплошной беспредел, – по тону Пирса как всегда нельзя было определить, возмущался он или констатировал факт. – На месте нас встретит еще одна машина патруля, – комиссар попытался успокоить начальника экспертной службы. – Ваше дело – осмотреть машину, наше – твоя безопасность и твоих людей. – Если появится Хейз – немедленно уезжай, – инструктировал его комиссар. Салли коротко кивнул, но проверил заряд в пистолете, который очень редко доставал из сейфа. – Выдвигаемся, – нахмурился Джон. Старый город встретил их привычными гулом на улицах и множеством машин, быстро менявших направление, едва заметив вереницу патрульных машин. Пешеходная зона также значительно редела, и на тротуарах оставались только замешкавшиеся и нерешительные в выборе укрытия. Когда полицейские добрались до нужного места, Восемьдесят Восьмая оказалась практически пустой. Видимо, вести о санитарах леса на улицах разнеслась по округе быстрее ядовитого дыма горевших покрышек и мусорных баков. – Пирс, не затягивай, – напомнил Морган, обходя патруль, стоявший в оцеплении. Салли не нужно было напоминать, что находиться здесь в такое время опасно, а с появлением на улицах Хейза и компании, которые окончательно осмелели и потеряли всякий страх даже перед копами, стоило бы поторопиться. «… перестрелка на углу Key Street и Девяносто Второй», – шипение перебивало передачу по рации в патрульной машине. Джон закатил глаза, услышав сообщение. Байкеры в Iron End опять решили устроить ночную стрельбу, и в любое другое бы время, Джон направил бы туда пару машин из своего конвоя, но сегодня, ниточка к Хейзу была намного важнее разборок пьяных металлюг. – Так значит, Ронье хочет голову Кельта? – Джон обратился к Закари за сведениями. – Бывший бык Романо, десять лет, как числится пропавшим, признан мертвым по истечению срока давности, – изложил сержант официальную версию. – На улицах поговаривали, что он ушел с неким отрядом смертников, вот только куда и зачем, никто не сознается, но с тех пор о нем ни слуху, ни духу, – Фрэнк закурил, наблюдая со стороны за работой экспертов. – Мало кто верил, что киллер Ронье действительно он, но всегда есть те, кто верит, Джон, – с сожалением признал Закари. – И мы, копы, увы, не исключение, – будто извинился он, пожав плечами. – Всегда лучше рассчитывать на худший расклад, Фрэнк. Лучше поверить на слово, что это Кельт, чем потом хвататься за голову, когда это действительно окажется он, – звучало как оправдание, но оба копа со стажем знали, что это суровая реальность. – Думаешь, Кельт действительно работал на Ронье? – заядлый игрок внутри сержанта полиции уже спешил делать ставки на тотализаторе в ближайшей букмекерке. – Тут, значит, мнения разделились, кто-то уверен, что Кельт ручной киллер мадам, а кто-то решил, что это самозванец? – хмыкнул Джон. – Неудивительно, что мы не могли его поймать, как можно поймать того, кто уже мертв, – при всей нелепости ситуации, комиссар не смог не отметить хитроумного плана Норзера: воскреснуть из мертвых, назваться чужим именем, а затем исчезнуть в никуда на долгих два года и вернуться уже другим человеком. «Блестяще! Просто блестяще», – Джон снова убедился изобретательности умов лучших представителей криминального мира. – Якобы это он лежал в психушке для буйствующих – Фросткрик, вот только там каждый второй звался чьим-то именем, вплоть до Наполеона, – Закари сплюнул на тротуар, – по последним данным, мы были уверенны, что, возможно, это он, хотя слухи это опровергали. – Собака лает – ветер носит, и Ронье решила, что он в Нордэме? – подозрительно сощурился Джон. – Так кто все это время был у нас под носом: оригинал или умелая имитация, а? Фрэнк? – прикидывал комиссар. – А вот это самое интересное, никто об этом понятия не имеет, – Закари выдохнул дым и без того загазованный воздух. – Поговаривают, что Дэдди Дон был хорошо знаком с ним, но и он с тех пор его не видел, – сержант только качал головой и бросил бычок себе под ноги. – Дэдди Дон? – уставился на него Джон. – Главарь Бешеных Псов? – в мысли Моргана постепенно начинали просачиваться нехорошие подозрения. – Ну, тогда еще далеко не главарь, и скорее уж блохастых, а не бешеных, Романо передал ему дела, когда Кельт исчез, и назначил управляющим местным филиалом по крышеванию, – Фрэнк указал в сторону Iron End, – желающих на тот момент было не особо много. – Half-wolf – бар Бешеных, верно, – Джон начал прислушиваться к сообщению диспетчера из ближайшей машины. – Да, где-то в заднице Iron End возле Причала Металлистов, – Закари и бровью не повел. В Iron End совался разве что умалишенный, а войти туда со значком означало – не выйти обратно. Джон развернулся к патрульной машине, срывая рацию с приборной панели. – Говорит комиссар Джон Морган, где именно началась перестрелка в Северном Нордэме? – Фрэнк, подоспевший за комиссаром, навострил слух. – Перекресток Девяносто Второй и Key Street, комиссар, – уточнил диспетчер. – Ближайшие зарегистрированные организации? – Морган начал кричать в рацию, перекрикивая шипение. – Бар Half-wolf на углу Девяносто Второй и Key Street, – Джон не дослушал сообщение диспетчера. – Пирс, ты остаешься с Уэстом и ждешь следующего патруля, крикнул он в переулок. – Всем постам, говорит комиссар Джон Морган, направить ближайшие машины на перекресток Девяносто Второй и Key Street, – отдав команду, Морган показал офицерам снять оцепление и спешить по указанному адресу. – Джон, ты уверен? – Закари не спорил, он привык доверять чутью Моргана, но очень надеялся, что тот всего лишь перестраховался. – Ты веришь в совпадения, Фрэнк? – поправляя очки и глядя на него, спросил Морган. – Проработав пятнадцать лет следаком и дослужившись до сержанта, скажи мне, ты еще веришь в совпадения? – садясь в первую же патрульную машину, Джон захлопнул дверь. – Всем постам, говорит комиссар Морган, мы направляемся по Восемьдесят Восьмой к Причалу Металлистов, – едва успев затормозить, офицер за рулем резко вывернул руль, уходя от столкновения с черной Импалой. Импала и три сильно помятых черных седана прошли сквозь вереницу патрульных машин, как мелкие крупицы сквозь крупное сито, и продолжали гнать вперед по Восемьдесят Восьмой. Сообщение комиссара было услышано быстрее, чего и ожидал сам Морган. Кордон из патрульных машин перекрыл улицу в самом ее начале, а Морган и сопровождение заперли лихачей с другой стороны. Беглецы оказались, как мыши, желающие выскользнуть из мышеловки. – Всем выйти из машины и положить руки на капот! – Морган крикнул в мегафон. Двери седанов аккуратно открылись, и люди из них, вначале выбросив оружие, выползли и подняли руки вверх. Через минуту их осветил луч прожектора полицейского вертолета, зависшего над ними. Черная Импала не двигалась с места и не открывала дверей. Скрутив и разоружив беглецов из седанов, копы медленно подходили к Импале, направляя оружие на людей на передних сиденьях. – Всем выйти из машины! – снова скомандовал Морган, и двери неспешно открылись. Морган не поверил своим глазам. Из водительской двери вышел высокий русоволосый мужчина, а с пассажирского сиденья вставала невысокая и худощавая девушка в знакомом сером пальто. – Мы что-то нарушили, комиссар? – удивился мужчина и заговорил низким голосом. Его лица не удавалось разглядеть в ослепляющем свете прожектора. – Руки на капот! – крикнул Закари, и люди подчинились копам с оружием в руках, но, обыскав лихачей, офицеры не нашли ничего, что могло бы быть поводом для задержания, кроме нарушения правил дорожного движения. – Вы хотите арестовать нас за превышение скорости? – провизжала невысокая девушка возмущённый тоном. – Полиции настолько нечем заняться? – она выпрямилась во весь свой небольшой рост, расправила плечи и повернулась к Моргану, сверля его недовольным взглядом темных глаз из-под спутанных длинных волос. *** Старый город был сегодня на удивление тих. Молчал, застыв в иных времени и пространстве и, ожидая разрывающих тишину галдящим воем полицейских сирен и пожарных расчетов, выстрелов и криков. Время будто бы замерло и шло вперёд одновременно, меняя положение стрелок на часах, но, не меняя облика, статично замершего металло-гранитного монолита северной гробницы. Подобно пирамидам Гизы, скрывавшим внутри погибель для потревоживших покой их обитателей, старый город ждал своих незадачливый путников. Нордэм ловил любого, осмелившегося ступить на его грешную землю, в капкан из каменных стен, отражавших, казалось, саму его суть – всю холодность и циничность этого города, в котором статуи сказочных чудовищ на крышах охраняли людей от чудовищ реального мира. Визиты копов на улицы сделали свое дело, и к вечеру, каждый мало-мальски соображающий барыга забился в угол, прячась от сновавших повсюду «позорных волков» и людей мадам, гонявшиеся за тенью из прошлого. Атлас давно не припоминал такой суматохи, поднятой вокруг беспочвенных сплетен о его существовании. Все свидетели, кроме Билли, мертвы, а последний человек, видевший киллера мадам в живых, сгорел в пламени пожара Санспринг. К сожалению, и смерть непутевой бедняжки Жаклин не принесла успокоения ее властной мамаше, гонявшиеся по Нордэму в поисках подсолнухов в разгар зимы. Хейз оказался прав, как никто. Это было даже забавно – смотреть, как они все бегают, словно курицы с отрубленными головами, не видя дороги и не разбирая направления. Ронье ищет Кельта, копы ищут Кельта, а теперь, и Атлас был уверен, и Романо с Ларссоном подключатся к этой веселой компании. Все, кроме нее. Мэймэй так просто не обмануть. Она не могла не воспользоваться ситуацией и не повернуть ее в свою пользу, пройти по слепым зонам у всех под носом. У всех, кроме них. Им оставалось только ждать, и это ожидание раздражало Атласа больше нытья покойной Джей, а вот Хейзу оно казалось интересней, чем сама кульминация. В подсобном помещении уже поднадоевшей Атласу прачечной, превратившегося в зал ожидания, практически не осталось воздуха, пригодного для дыхания. От запаха растворов для химчисток слизистую драло примерно как от ожога, а кожа вот-вот грозила пойти вздувшимися пузырями только от соприкосновения с едкими парами. Но Хейз велел ждать и не форсировать события, и Атлас начинал подозревать, что не в точности планировки было дело, а просто потому что: «Так же интереснее, че ты?». Вот только порой ожидание – хуже смерти. Атлас был с этим полностью согласен, в его случае смерть грозила наступить от скуки и бездействия. Радовало, только то, что его напарник нашел способ скрасить ожидание, да и наблюдать за ним было интереснее, чем пугать Формана и Ларссона, выпрыгивая из-за угла, а мысли, что хоть кто-то из них двоих занят делом, немного умиротворяли и отвлекали Эванса от желания свалить из пыточной, пропахшей химией. – Если долго смотреть на Луну, – хрипел Хейз, – можно сойти с ума, – растягивал он слова под аккомпанемент стонов и лязганья железных цепей. – Ну же, Норзер, давай вместе! – Хейз подошел к нему и тряхнул Атласа за плечо. Эванс лениво повернулся в его сторону и окинул пустым взглядом тело человека, подвешенного на цепи вниз головой, а затем смерил неаккуратную горку отработанного Хейзом материала в виде тел у самого входа. «Ежу пора вынести мусор», – брезгливо поморщился Эванс, подсчитывает в уме по количеству трупов несчастных, сколько они уже здесь. «Давно», – думал тот, кто всегда торопился и тут де поправил себя: «Дольше, чем хотелось бы». – Если долго смотреть на Луну, – с разбега Хейз ударил подвешенного над оцинкованной ванной человека, отозвавшегося глухим и сдавленным стоном. – Можно сойти с ума, – и голос, отдававший шорохом осенних листьев, смешался с лаяньем гиены в сумерках бетонной саванны. – Ахаха, да, – довольно оскалился Еж и отчеканил пару ударов увесистыми кулаками по ребрам мужчины, тело которого по виду больше напоминающим мешок с костями, чем человека. – Вот что ты такой кислый? – оттолкнув висевшего на железной привязи пленника, Хейз обратился к напарнику, лениво чистившему и затачивавшему нож. – Я всегда такой, – ровным голосом ответил Эванс и безразлично пожал плечами. – Тебе пора уже это знать, – последовала уже привычная фраза на знакомый вопрос. Кто сказал, что с ума сходят поодиночке? Атлас, например, нашел для себя отличного напарника в этом деле. Весело и задорно со своим новым другом он катился с горы адекватности в пропасть всепоглощающего безумия. Безумие, как известно, оно, как гравитация, нужно лишь слегка подтолкнуть. В очередной раз, когда Хейз напоминал об этом, Эванс задавал себе один и тот же вопрос: «Почему люди не умеют летать?». Все время, проведенное в облике безжалостного убийцы, Эвансу становилось любопытнее, сколько ещё ему оставалось падать и насколько глубокая эта пропасть, ведь ожидание, как известно, хуже смерти. Изредка, в моменты просветления, Атлас останавливался и думал, что же он делает со своей жизнью, куда он себя загнал, и стоило ли он того. Хотел походить на брата, а получил навязчивое состояние и обсессивно-компульсивное расстройство с необузданной паранойей в придачу. Хотел легких денег – потерял семью и друзей, хотел славы и признания – и снова остался ни с чем. Каждый день из своей прожитой жизни он оставался лишь тенью старшего брата, которого обожали все и вся. Отец всегда говорил, что с Ашера следует брать пример, что Атлас и делал: подражал тому во всех своих начинаниях. Атлас, как и Кельт, ушел за золотом в катакомбы, и, так же как и Эванс версии 1.0, умер в бесконечных лабиринтах. Без сомнения, доскональное повторение судьбы брата не являлось главной целью того мероприятия, но если уж брать пример, то, видимо, до конца. Затем он вернулся и решил заработать себе имя и наказать предателей. В первом он преуспел, снова став тем, на кого так хотел походить. Как когда-то Кельт, ушедший за золотом для Романо, Атлас, работавший на Ронье, посягнул на самое дорогое для босса, после чего и отказался от проклятого имени, ради спасения. Подводя мысленный итог своей жизни, Атлас не мог ни признать, что стал похож на Ашера даже больше, чем сам Ашер когда-то. Это не радовало, а скорее бесило, но и это обстоятельство он сумел повернуть в их пользу. «Слава безумному гению!» – глубоко выдохнул он и ответил в тон Хейзу: – можно сойти с ума. Поморщившись от вони, Эванс заткнул ухо свободной рукой, слушая вопли несчастных, угодивших в лапы к Хейзу. Жадные до наживы шакалы с улиц хотели продать несуществующую информацию подороже, и зря. Ой, зря. Хейз решил смыть это пятно с их репутации в буквальном смысле, одного за другим опуская стукачей в ванную с отбеливателем, благо, что оного в прачечной было в избытке. «Чертов псих», – заключил Атлас, но в очередной раз восхитился выбранному подходу в работе напарника, единство слова и дела которого всегда радовали и удивляли. Атлас был скучен и зауряден по сравнению с ним, предсказуем, загнан в рамки. Хейз же всегда находил новые способы напомнить людям, о том, как многогранна бывает боль. На этот раз психованный и деспотичный ублюдок подвесил стукачей над ванной с химией, медленно и неспешно одного за другим окуная их головой в едко пахнущий раствор. Затем также неторопливо вынимал их, ждал, пока жертва опомнятся, и снова опускал в отбеливатель, начиная с макушки. «Перед смертью стоит очиститься», – Хейз говорил, как старик Кросс на проповеди, вот только преподобный явно вкладывал иной смысл в эти слова. Крики очередного несчастного опять сменили булькающие звуки, а затем настала долгожданная тишина – короткая передышка между орами следующего гнилого стучалы. – Нет! Стойте! Я говорю правду! – кричал подвешенный за ноги между пустых вешалок стукач, когда Хейз прокручивать ленту прачечного конвейера. – Ммм, мы и не сомневаемся в этом, – Хейз остановил ленту, расположив тело ровно над ванной, и мужчина волосами колыхал ядовитую жидкость и кашлял от испарений. – Нам бы услышать что-то новенькое, – зафиксировав рычаг, он встал возле трепыхавшегося тела.