– Что ты сделаешь? – Лиам приблизился к нему вплотную, когда больное плечо Криса все же уперлось в стену. – Пошел в задницу, – уже не так уверенно, как секундой ранее, ответил Крис. Лиам наступал на него, подобно морскому приливу на линию прибоя. Ему не сбежать, не спрятаться, его слабость опять утопит его в собственной жалости к себе, боли от предательства и желании продолжения, хотя разум Криса старательно сопротивлялся. От близости Ларссона перехватило дыхание. Страх, желание, гнев, все это сплелось в неразличимый ком возбуждения, бывшее в голову. – Хм, заметано, – Ларссон просунул руки под куртку Оулли, вытаскивая его майку из джинс. – Свали нахрен, – вдохнул Оулли, теряя самообладание по крупицам. – Тебе не в первой! – он собрал остатки воли в кулак и, упираясь в грудь Ларссона здоровой рукой, почувствовал стальные мышцы под своей ладонью, напрягшиеся от сказанных слов. – Повтори, – Лиам наклонился к его лицу, вся теплота вмиг исчезла из его голоса, превратившись в отдаленные раскаты грома, готовым обрушился на голову Криса горячим, кровавым ливнем, и кровь в нем будет принадлежать самому Оулли. – Ты слышал, что я сказал, – выплюнул ему в лицо Крис, терять которому было уже нечего. – Что? Пришёл закончить начатое? – уверенно ответил он, вскинул подбородок, и, окончательно осмелев, перешел в наступление. Судя по всему, если Ларссон здесь, значит ему что-то нужно, иначе и быть не может. И теперь либо Крис сломается и опять пойдет у него на поводу, либо Ли придется прогнуться и попросить. – Мне уйти? – спросил Лиам, с удивлением посмотрев на Оулли. – Ну же, скажи мне, чтобы я ушел, – медленно положив предплечье на шею Оулли, Ларссон слегка надавил, и затылок Кристофера встретился со стеной. – Скажи, что я больной ублюдок, – давление усиливалось, но Оулли все еще с вызовом смотрел мучителю в глаза и не поддавался на сладкие пытки. Он не просил оставить его в покое, как минутой ранее, и продолжения, как прежде. – Скажи, чтобы я никогда больше не прикасался к тебе, – Лиам внимательно следил за лицом Криса, продолжая давить рукой на шею, и смотрел на него: губы искусаны, глаза блестят, грудь высоко вздымается от прерывистого дыхания, край куртки съехал вместе с майкой и повязкой на плече. Лиам увидел жуткие синяки под ней. Стыд за свой поступок заскреб у Ларссона в груди, деранул, что есть мочи, когтями, но Лиам не отступил. – Ну же Крис, скажи мне, и я уйду, – немного приподняв Оулли над полом, и надавив рукой под подбородок, он смотрел, как глаза Оулли закатываются, но на этот раз далеко не от удовольствия. Крис оказался на удивление тяжелым, Ларссон сам не понял, как мог удерживать его так долго тогда, едва не сбросив с балкона. – Ты больной ублюдок, Ларссон, – успел вставить Крис в промежутке между рваными вздохами. Шипение и хрипы, издаваемые Оулли, стали напоминать агонию, и Лиам отступил первым, испугавшись. Оулли выиграл этот раунд. Он показал мучителю, что скорее сдохнет от удушья, чем снова сдаться на его милость. – Да, и я нравился тебе таким, – горько хмыкнул Ларссон, отводя руку и отходя назад. – Сука, – только и смог выдать Крис, забыв, как формулировать мысли. От нехватки воздуха цветные точки плясали перед глазами, а удерживать вертикальное положение требовало неимоверных усилий. Лиам заметил его испуганный взгляд. Оулли боялся его. Все еще боялся. Боялся, что не сможет сдержаться, скажет лишнего, и за это Лиам опять накажет, превратившись в то чудовище, которое чуть не убило его. Ларссон не мог его в этом обвинить. Он полностью потерял доверие Криса, и сейчас глупо было ожидать иного. То, что Крис с ним хотя бы говорит уже можно считать победой. – Я больной ублюдок, Кристофер, – Лиам только пожал плечами. – Но мне нужна твоя помощь, – нравилось это ему или нет, уже совершенно неважно. Сейчас Крис либо согласится ему помочь, либо Лиам, как обычно, подставит всех под угрозу из-за своей глупой несдержанности. Вернуть Оулли любой ценой было сейчас наиважнейшей задачей. – Сразу сказать ты не мог? – Оулли согнулся пополам и пытался отдышаться, упираясь руками в колени. – Ну что ты за дебил, Ларссон? – попытка выпрямиться оказалась провалена, когда пол начал очень быстро приближаться. – Черт, Крис! – и вот теперь в голосе Лиама был испуг. Он едва успел поймать его и, прислонив спиной к стене, опустил того на пол и присел рядом. – Что «Крис»? Думал, будешь пытаться убить человека, и никаких последствий не будет? Тебе опять все сойдёт с рук, поскольку братец за тебя похлопотал? – отмахиваясь от мелькающих вспышек перед глазами, спросил Оулли. – Ты действительно дебил, – прыснул Крис и замолчал, потирая шею. – Это значит «да»? – горько усмехнулся Ларссон, присаживаясь рядом с Оулли на пол и вытягивая ноги вперед. – Я помогу тебе, Ли, – вздохнул Кристофер. – Но не потому, что ты попросил, – словно невзначай, уточнил он, – а потому, что ты попросил, – и, сделав акцент на последнем слове, подытожил. Дать и забрать надежду одними и теми же словами – могли только те, кто знал, что собой представляют Ларссоны. – Так я прощен? – победно улыбнулся Лиам, еще не до конца поняв, сказанных Оулли слов. – Ли, – будто со стороны позвал его голос Оулли. – Я тебя давно простил, – горечь в его голосе ощущалась жгучим и колющим ощущением где-то под ребрами. И теперь Лиам осознал, какой же он и вправду дебил, раз не заметил этого раньше. Он не был заданием Оулли, он ему действительно нравился, а вместо ответных чувств Ларссон едва не убил его. – Они не виноваты, в том, что ты натворил, – услышав эти слова, Лиам понял их по-своему. Они затронули его намного глубже, чем предполагал Кристофер. Не ведая, о чем он на самом деле сейчас говорит, Оулли открывал двери, заваренные двойным швом изнутри. – Я знаю. Виноват только я, – признался Ли сам себе. Его голос прозвучал очень сдавлено, будто из глубины бездонной ямы. – Я знаю, как все исправить, – Ларссон закрыл глаза и откинулся головой на стену, подняв лицо к потолку. – Я все исправлю, обещаю, – убеждал он себя, а не Криса, или кого-то еще. Только себе он мог дать это обещание. – Ли, – теперь голос Оулли звучал очень серьезно и насторожено, – ты поговорил с ней? Ларссон резко открыл глаза и повернулся к нему, встретившись с пронзительным взглядом светло-карих глаз. – Да вот как-то к слову не пришлось, – Лиам попытался увильнуть от неудобных вопросов, на что Оулли сжал губы и сощурил глаза, строго смотря на Ларссона из-под толстых стекол очков. Крис не ответил, а только помотал головой. – Что? – возмутился Лиам под осуждающим взглядом Криса. – Я честно собирался, буквально пару дней назад! – начал оправдываться он. – Угу, когда купал свою бывшую в фонтане, – кивнул Крис и поднялся на ноги, опираясь о стену. – Эванс мне не бывшая, – нахмурился Ларссон и в одно мгновение превратился из хищника, вышедшего на охоту, в неуверенного и комплектующего подростка, запертого в теле взрослого мужчины. – Я в курсе, – Крис поднял рюкзак с кресла и бросил его Лиаму, а сам взял Глок и засунул его за ремень джинс здоровой рукой. – Что? – протянул Ларссон, выходя вслед за Крисом за дверь. – Знаю-знаю, я – дебил, – согласился он с осуждающим молчанием Оулли, дабы тот не передумал и не послал его лесом и без карты, ведь у всех Ларссонов топографический кретинизм. *** Проведя не одну бессонную ночь за мониторами, труды Ашера все же дали первые плоды. Он отследил машину медсестры, исчезнувшую со стоянки лечебницы Санспринг, до Девятого шоссе, ведущего в город. Если верить камерам, машина ехала без остановок и даже проскакивала светофоры, что подтверждали фрагменты видео, выведенные на монитор. Отследив машину до Северного Нордэма, он нашел ее и там, благо, камер при въезде понатыкано, как игрушек на рождественской елке. В итоге Ашер получил фото машины в разное время суток на одном и том же месте. Использована и забыта. «Как символично», – хмыкнул Эванс. Само собой, пассажиров и след простыл. Ему удалось добраться до тачки раньше копов, даже не подозревавших о местонахождении неприметного старого седана с коробкой «автомат», которых в городе были миллионы. Запах бензина ударил в нос и развеял сомнения о правильности выбранной цели, стоило только открыть салон. Взяв образец грязи с педали, Ашер прошёл липким валиком по спинкам сидений, собирая волокна, чтобы Адаму было чем поразвлечься, пока Кельт будет отсыпаться пару-тройку дней после поисков. «Снял», – подытожил он, отлипая ленту от сидений. Быстро сняв отпечатки с руля, переключателя скоростей и дверных ручек, он посветил фонариком по сиденьям, собрав волосы с обоих. Часть из них оказалась светлыми и короткими, другая – больше напоминала собачью шерсть. Но были и те, что по внешнему виду казались схожими с обнаруженным возле пепелища волосом. Быстро закончив беглый осмотр, Ашер вышел из переулка и набрал номер, записанный на пожелтевшем клочке бумаги, и сообщил сержанту Закари о местонахождении одной из главных улик в поисках себя самого в теле младшего брата. – Нам не до брошенных тачек! – крикнул в трубку сержант, но Ашер услышал напряжение в его голосе. Скоро тут будут гости, и пора уходить. Включив по привычке полицейскую волну в приемнике своей машины, Ашер перехватил сигнал ближайшего патруля. – У нас тут намечается вечеринка, – сквозь шипение услышал он голос копа и насторожился. – Машины с номерами подручных Ронье только что проехали три светофора на красный и с диким превышением, – сообщил патрульный диспетчеру. Кельту это показалось дурным предвестием, а в совпадения он давно уже не верил. – В какую сторону движутся? – ответил диспетчер, голос которого был едва различим из-за помех. – Пока что прямо по Девяносто Четвёртой, четыре чёрных седана, похоже тут вся ее опергруппа, – оставаясь незримым наблюдателем этой беседы, Эванс не мог усидеть на месте. Нехорошие подозрения медленно закрадывались в его голову. Какое-то время в приемнике было лишь молчание, а Эванс сидел, вертя зажигалку в руке, зажигая и гася пламя фитиля. Все было очень похоже на начало чехарды, которую очень любил устраивать один мелкий заносчивый поганец. Эванс достал телефон и набрал номер по памяти. Вызов сбросили. Он повторил снова и снова, и каждый раз звонок был отклонен. Это только подтверждало опасения Кельта. Ашер очень надеялся, что у сбросившего вызов человека очень важные дела – не более, и отправил короткое смс-сообщение, содержавшее один лишь знак вопроса. Приёмник все ещё молчал, что означало полное игнорирование копами заварушки в старом городе, что было не так уж плохо. Трупов будет достаточно и без них. Ребята Ронье никогда не отличались избирательность в пальбе из М-16. Тишину салона чёрного джипа нарушал только стук пальцев по рулю и внезапное оповещение о входящем смс-сообщении, после которого Ашер сорвался с места. – Перекресток Девяносто Второй и… – сообщил патрульный, голос которого стихал по мере удаления Эванса от источника сигнала. – Key Street, – закончил за него Ашер, выжимая газ в пол. Он сел на хвост черным седанам, держа их в поле зрения, но не приближаясь. Машины опергруппы Ронье все ближе подъезжали к бару Half-wolf, а Бешеные Псы очень не любят, когда к ним приходят без приглашения. «Пять минут», – Эванс начал отсчет и отправил смс на номер, приславший ему сообщение. Ашер выжал газ до максимума, направляясь к пристанищу банды байкеров Бешеных Псов в богом забытом месте Северного Нордэма, куда не сорвались копы. Iron End, как цинковый гроб, ловил в себя людей и не выпускал назад. Свернув на Причал Металлистов, ведущей к докам, он гнал изо всех возможных лошадиных сил, думая, что же могло заставить отправителя прислать странное сообщение Кельту, а ребят Ронье нестись на всех парах. На ум приходило только одно, построенное на слухах, ходивших о мадам, предположение, и Ашер отмахивался от него, как от назойливой мухи. Хейз не мог зайти так далеко, но только ли Хейз кричит заезженную фразу: «Волки! Волки!». Ашер знал ответ. Теперь уже нет. Не только Атлас манипулирует людским сознанием, ведь Эвансы никогда не лгут. Искажают реальность, выдают желаемое за действительное, но не лгут. На повороте у съезда с Причала Металлистов, он остановился. «Их уже ждут», – догадка Ашера попала в цель. Кто-то закричал о полуволке среди псов, и люди Ронье тут как тут. Это ли не столь знакомый почерк. А должен ли он появляться там? Вначале смерть Томпсона, затем резня в банде Залива, найденный в баке труп Мак-Кинли… Кто-то заманивал его, точно зная, что он придет, а стоит ли оно того? Полуволку не место среди Псов. Он всегда будет чужим среди них, ему всегда будет чего-то не доставать. Псы одомашнены и приручены. Они привыкли к людям и служат им верой и правдой. Он же всегда будет смотреть в лес, сколько бы ни кормил его с рук Романо, и чтобы не приговаривал при этом. Полуволку будет не хватать свободы, азарта погони, запаха крови и страха, витавшего в воздухе едва уловимыми, манящими нотками, зовущими на охоту. Он будет спать возле миски и сидеть на цепи, но хозяина у него никогда не будет. Полуволк навсегда останется диким. И только непроглядной нордэмской ночью он будет смотреть на Луну и сходить с ума от тоски, выть от желания вырваться на свободу и пройти по серым улицам бетонного лабиринта, не боясь быть пойманным и запертым в нем. Ему здесь не место, хоть он и свой среди чужих на целую половину. Полуволку не место среди Псов, как бы они все этого не хотели. Вдалеке уже мелькали силуэты ребят из опергруппы Ронье каждый с М-16 наперевес, и байкеры, бросившие мотоциклы у входа. «Волки! Волки!» – знакомый крик, умоляющий о спасении, которое, собственно, не нужно никому, кроме самого спасителя. Сегодня этот крик в Iron End останется неуслышанным, пусть кричит хоть сотня голосов. Он знает – грош им цена. Он не поверит в него опять. Снова. «Не сегодня», – решил он, сворачивая с Key Street на Причал Металлистов. «Не сегодня», – настраивал себя Ашер, отказавшийся бежать на знакомые крики: «Волки! Волки!». Если брат или Романо решили заманить его в очередную ловушку, значит Кельт в ней – главное действующее лицо. Все повторится снова, и погибнут люди. Они погибнут в любом случае, но с его участием их количество возрастет в геометрической прогрессии, а пока что люди Ронье сцепились с байкерами из банды Бешеных Псов, что, собственно, было вполне ожидаемо, когда металлисты отказались поддержать мадам. Крышевание Северного Нордэма опять в руках Романо, и Ронье, скачущая в одной упряжке с Хэйзом, не получит из этого ни цента, а Хейз – дополнительный повод поразвлечься. Как ни прискорбно было бы признавать, но Ашер не хотел поддерживать никого из сторон, поливавших друг друга огнем из-за пуль, и гулкие звуки стрельбы заполнили перекресток Девяносто Второй и Key Street. Автоматная очередь чередовалась с гулом выстрелов из обрезов Псов, звоном разбитых стекол и криков, а Атласа все не было. Неужели он ошибся, и эта очередная разборка между бандами, рядовая попытка рейдерского захвата части бизнеса Альберто Хейзом по средствам людей мадам, а не игры безумного гения? Вопрос стоял очень остро: вмешаться и разогнать и тех и других, оставив их копам, либо опять повестись на очередную провокацию, подобно Алисе, прыгнуть за белым кроликом в нору. Мгновения убегали одно за другим, а решение так и не приходило. Под звуки продолжавшейся стрельбы обе стороны начинали нести потери, с противоположных сторон улицы выстроились баррикады из машин, мусорных контейнеров, и отовсюду к каждой стороне стремилась подкрепление. Если сюда приедут копы, то достанется еще и им, вот только сами копы сюда почему-то не особо спешили. «Что-то здесь не так», – Ашер остановился, всматриваясь в перестрелку. И это «не так» выбежало из переулка, куда выходила дверь черного хода бара Half-wolf в сопровождении… «Чтоб тебя!» – сплюнул Эванс, не веря своим глазам. «Кого я обманываю?» – он даже не пытался этого отрицать, выжимая газ на полную и закрывая кузовом лежавших за баком людей от пуль из М-16. И как только двое поднялись с брусчатки, Ашер опешил. Сморгнув пару секунд в темноту, он всматривался в человека, бежавшего к черной Импале, и едва не разодрал пальто, чтобы ущипнуть себя. Передний ним был Кельт собственной персоной – полуволк среди Псов в сопровождении младшей сестры. Это был он. Ашер не мог ошибиться. Это он. Точно он? И шок сменился сомнением, когда он понял, кто перед ним. Та, что выставляет факты в выгодном для себя свете не хуже Атласа, но при этом никогда не врёт. – Эванс, резче! – и низкий раскатистый голос Дона ударил по барабанной перепонке, оглушая не хуже звуков стрельбы, когда Ашер ответил на его телефонный звонок. – Где ты, мать твою? – орал Дон, разрывая динамик своими воплями. – Я здесь, – угомонил он Дэдди Дона, впавшего в приступ паники от внезапного раздвоения друга. – А ты думал где? – Эванс смотрел в окно и не мог поверить своим глазам, хотя отчетливо понимал, что это иллюзия, подлог, фальшивка. Рядом с Эванс к черной Импале никак не мог бежать он сам. – Это не я, это дублер, она меня подменила! – сбивчиво объяснял Ашер, сжимая в руке телефон с сообщением от Дэдди Дона: «Ты здесь». – Она выдаёт кого-то за меня! – проговорился перепуганный Кельт. – Спасибо, что предупредил, – заскрежетал Дон сорванным от криков голосом. – Зачем этот маскарад? – голос в телефоне было на грани истерики. Ашер не знал, какому богу стоило сказать: «Спасибо», что наконец-то кто-то решил использовать еще и мозг, а не только мышцы и умение хорошо стрелять, и он решил сжалиться над другом. – Они выманили людей Ронье, – объяснил Эванс, для кого теперь суть этого плана была ясна, как божий день, – здесь же вся ее опергруппа, значит… – Дома никого, заходи и бери, что хочешь, – Дон на удивление быстро начинал соображать.