– 你好,妹妹6, – прошелестел по этажу разодранный полиэтилен, потревоженный холодным северным ветром. Миа подняла на него глаза и застыла от ужаса. Этот взгляд нельзя было не узнать. Он приковывал к месту, прибивал гвоздями, наводил на людей страх и оцепенение. Она в ужасе сглотнула. Язык прилип к небу, а во рту четко ощущался мышьяковый привкус. – Ты не рада меня видеть, – едва заметная ухмылка на перепачканном кровью бледном лице. «Беги, дура, беги!» – кричал мозг, но ноги уже пригвоздило к полу, а мышьяковая пыль проникла в разум вместе с пронзительным взглядом обсидиановых глаз. – Миа, – шорох пластика становился все громче, шкрябая острыми краями по коже и разрезая ее тысячей глубоких порезов. Она сделала несколько мелких шагов назад, стоивших ей неимоверных усилий. – Подойди, – не попросил, а приказал Атлас, протянув к ней руку в перчатке, блестевшей от крови. Тошнота из-за мерзкого мышьякового привкуса подкатила к горлу, всего на мгновение возвращая ей контроль, и Миа бросилась назад, скрываясь от этого прожигающего взгляда. – Я сказал тебе, стой! – шорох пластика сменился звоном металла, резавшим сознание, словно нож мясника рассекал плоть. Тот нож, что был сейчас в руке ее брата. Эванс развернулась на негнущихся ногах и побежала со всех ног к лестнице, спотыкаясь и падая на ходу, затем снова вставая и пытаясь бежать. Он не двигался с места. Его голос был его оружием, которое Атлас всегда умело пускал в ход, чему научил и ее. – Вернись немедленно! – голос сковывал не хуже металлических оков, но тело выполняло только одну команду: «Бежать! Бежать со всех ног и не оглядываться!». Атлас не одобрил ее неподчинения и быстрым шагом пошел вслед за ней, когда Миа, собрав волю в кулак, почти добежала до двери. Еще секунда, и он нагонит ее, поймает в паучьи сети, и никогда больше выпустит. Пара шагов до двери – пара шагов до свободы, которой ей не видать, как только ее коснется Северный Ветер. Ей не успеть, Атлас всегда быстр. Невероятно быстр. Спасительная дверь прямо перед ней, оставалось только дотянуться, но в глазах все плывет от адреналина, кипевшего в крови. В памяти всплыл темный коридор, звук капающей воды и дверь, которая никак не хотела открываться. От привкуса мышьяковой пыли и морской воды, ее едва не вывернуло. Она уже тянулась рукой к двери, теряя равновесие от спазмов в желудке, как дверь резко открылась, пропуская внутрь человека в черном пальто, окруженного клубами пыли и пепла. *** Черная Импала припарковалась в переулке, куда свернула, чтобы ненароком не раздавить кого-то из бежавших гурьбой людей. Машина простояла здесь всего пару минут, а стоянка возле клуба Ронье уже успела полностью опустеть. Словно сквозь беруши, он слышал рев моторов машин, проезжавших мимо них по главной улице, топот и крики, доносившиеся отголосками дурного сна, мешали погрузиться в беспамятство, но он все никак не мог заставить себя разлепить глаза и пошевелиться. Тонкая женская рука, настойчиво стучавшая его по щеке в открытое стекло водительской двери, придерживала от падения на руль и была единственным связующим с реальностью звеном, и ее обладательница требовала к себе внимания сию секунду и без малейшего промедления. Судя по настойчивому и упорному тормошению, ждать девушка очень не любила. – Эванс, – невнятно промямлил Ларссон, разлепив пересохшие губы. От гула в ушах он не мог сосредоточиться и понять, где же именно сейчас находится. Все произошедшее несколькими часами ранее казалось хреновым приходом, предвещавшим дикий абстинентный синдром, и пробуждению это никак не способствовало, только хлесткие удары по колючей от щетины щеке мешали расслабиться и провалиться в сон окончательно. – Хм, если тебе так удобнее… – согласилась тормошившая его девушка. – Оклемались, Ваше Высочество? – мерзавка залепила ему легкую пощечину, но мир продолжал бликовать, как в камере дешевого видеорегистратора, расслаиваясь всеми цветами вокруг изображения конкретного объекта. – Что-то вы долго. Вечеринка уже в самом разгаре, – она недовольно топала ножкой в туфельке по мокрому асфальту. Ориентируясь скорее на ощупь, чем на расплывавшееся перед глазами искаженное изображение реальности, Адам поднял голову со спинки сиденья и, окончательно придя в себя, отщелкнул ремень безопасности и вылез из машины. Адам выпрямился во весь рост и расправил плечи, намереваясь выглядеть угрожающе. Он уже все для себя решил: что сейчас запихнет мерзавку в салон, что запрет ее там, несмотря на протесты, пристегнет наручниками к кузову, чтоб наверняка не сбежала. Ларссон метнул в ее сторону недовольный взгляд, но вместо огромных серых глаз столкнулся с глубоким декольте платья высокой девушки под распахнутой черной курткой. – Джулия? – Адам, честное скаутское, очень старался, но не смог вспомнить сценический псевдоним тетушки Формана, и назвал ее именем, написанным в паспорте и досье, собранным Адамом на нее. Видимо, хронический тотальный контроль головного мозга Ларссона окончательно подружился с его паранойей и под свадебный марш шествовал к обсессивно-концессионному расстройству, вылившимся в вербальном недержании. – Вот так уж точнее. Из тебя сегодня так и прет, Ларссон, – ехидно отметила Форман, придерживая его от падения и прижимая к машине. – Глаза тут, сладкий! – девушка изящно щелкнула пальцами перед его лицом. Адам выругался про себя, и поднял глаза к лицу Форман, вздернув подбородок. – Форман… – Адам хотел поставить хамку на место парой емких и умных слов. Не пристало челяди из зловонной клоаки тыкать наследника благородных кровей чистеньким носом в… место, откуда они родом. – Где она? – он так и не придумал, что ответить, а восстановить речь после удара шокером было сложнее, чем после хорошей дозы мышечных релаксантов. – Поступила, как давно уже надо было, – Черри медленно убрала руку, и Ларссон показал поднятой ладонью, что может стоять самостоятельно, но все еще придерживался за крышу Импалы. – Пошла лечить голову? – Адам сплюнул скопившуюся вязкую слюну, которую не мог сглотнуть от кома в горле. – Свалила от вас подальше, – вечер грозил перерасти в вечер откровений, ведь судя по всему, сегодня перло не только из Адама, но и из Джулии. Ларссон усмехнулся, но отставил ее комментарий без внимания. Форман – не Эванс, она в долгу не останется и об осуждающем тяжелом молчании и колючем взгляде останется только мечтать. Форман могла и врезать, и скорее всего бы врезала, продолжи Адам говорить с ней в своем обычном тоне. Тряхнув головой и собрав мысли, разбегавшиеся как тараканы при включенном свете в кучу, Ларссон построил себе четкий план действий на будущее. – Дай воды, сними ствол с предохранителя и сваливай отсюда побыстрее, – приказал Ларссон, но Форман скрестила руки на груди и не думала выполнять его приказы. – Пожалуйста, Джулия, – скривился Адам от необходимости снизойти до просьбы. – Мог бы сразу попросить, херов мудила, – выпалила Форман, вытаскивая Desert Eagle Ларссона с заднего сиденья. Форман! – прикрикнул на нее Адам, но быстро осекся. Как ни крути, но он сейчас не в самом лучшем состоянии, а Черри его единственный проводник в реальный мир после шоковой терапии от доктора Мышки. Ларссон взял ствол в руку и сунул его за пояс, бросив шотган в машину. Изображать из себя Кельта больше не было нужды, и серые линзы отправились на асфальт под вздох облегчения. – Форман… – едва сдержавшись от бранных слов, процедил Ларссон. – Быстро домой, – он схватил ее за плечо и поволок в противоположном от клуба направлении. – Эй-эй, полегче, здоровяк, – Черри вырвалась из его руки и по инерции пробежала еще несколько шагов вперед на высоких каблуках. – Форман, домой, сейчас же! – крикнул на нее Адам, распугав спрятавшихся в переулке людей. Черри Форман была последним человеком, кому сейчас следовало находиться здесь по очень многим причинам. Лучше пусть Ларссон будет выглядеть неуравновешенным психом, орущим на девушек, чем Черри Форман пробудет тут еще дольше. – Не командуй! – возмутилась девушка и потирала плечо сжатое сильной рукой в кожаной перчатке. Адам недовольно выдохнул, раздувая ноздри. Бить женщин было не в его правилах, но в случаях причастных к фамилии Эванс людей – это правило ни черта не работало, а желание отвесить Черри ощутимую затрещину только росло. – Форман, – Адам резко вытянул воздух через нос. – Да поняла я! – завизжала Черри, убирая розовую прядь, прилипшую к лицу. – Ты куда намылился? – возмутилась Черри, когда Ларссон отошел от машины и пробовал пройти по прямой, что получалось у него, мягко говоря, не лучшим образом. – Что, не видно? – раздраженно выдал он ей через плечо. – Следую примеру мышки Эванс, – переставляя заплетавшиеся ноги, Адам пытался изобразить гордый уход от так себе няньки в лице посредственной, по мнению Адама, стриптизерши. А ну вернись! – угрожающе скомандовала девушка, и невидимый хлыст рассек воздух, донося слова Черри напрямую в мозг Адаму прицельным ударом по черепу, от которого заломило в висках. Сейчас ему очень хотелось послать ее «лесом и без карты», но Форман помогла ему прийти в себя, и надо отдать ей дань уважение за это. На этот раз Адам сдержался от высказываний и просто показал Черри вроде бы средний, как он надеялся, палец, уходя в сторону входа в клуб мадам. – Ларссон! – прикрикнула Черри. – Вернись сейчас же, – негодовала она. – Домой, Форман! – крикнул напоследок Адам. – Пожалуйста, Джулия, – добавил он, чтобы у нее не возникло желания что-либо возразить. – Позялуста, Дзуия, – передразнила она его. – Четвёртый этаж, направо от лестницы, вторая дверь, – сообщила она Ларссону местонахождение офиса Ронье. – Осторожнее там! – крикнула она и пнула бутылку с водой вдогонку Адаму. Телефон в кармане куртки Черри завибрировал, и на дисплее высветилось «доктор Крыс». – Форман, ты где? – коротко спросил Оулли, тяжело дышавший в трубку. – Сейчас буду, – выбор Черри был очевиден и сделан не в пользу мистера Я Все Знаю Сам, двигавшегося в эпицентр бури. Побежав к машине и цокая каблуками по асфальту, девушка быстро покинула пост няньки великовозрастного упрямого эгоиста, переживавшего последствия шоковой терапии и кризис среднего возраста одновременно. Адам быстро добрался до входа и вбежал внутрь клуба, расталкивая изрядно поредевшую толпу. Перепрыгивая через тела мертвых охранников, он сразу же направился по пути, указанному Черри Форман, сэкономившему драгоценное время. Продвижение вперед затрудняли тела мертвых охранников в черных костюмах, лежавшие под ногами на дорогом паркете клуба-кабаре в лужах собственной крови, вытекавшей из глубоких колотых и резаных ран. Осторожно обходя и обегая вишнево-красные лужи и тела убитых людей, Ларссон добежал до нужной двери, едва не рухнув прямо в лужу крови и перелетев через тело убитого мужчины. Он быстро осмотрел кабинет, который, как и сейф в нем, оказался пуст. Белые листы документов, пачки денег и ценные бумаги, были разбросаны по зеленому ковру, но картотеки среди всего этого бедлама не было. Кто-то уже побывал тут, и этот кто-то не мелкая пигалица, вырубившая его шокером в самом начале веселья. Адам еще раз осмотрелся. Пусто. Окно распахнуто настежь, на подоконнике кровавые следы. Эванс пошла не по тому пути. Он, недолго думая, вылез на карниз и забрался вверх по фасаду клуба и креплениям огромной вывески, горевший алым цветом. Кровавые следы были повсюду. Пятна, капли, отпечатки отчетливо различались и в красноватом свете огромной неоновой вывески. Он был здесь. В этом не было сомнений. Сейф пуст, Норзер добрался сюда первым. Ларссон карабкался вверх по пути, указанному кровавыми следами. Он, словно Гензель и Греттель, шедшие по хлебным крошкам, подбирался все ближе к цели и чувствовал, что уже рядом, когда на чердаке раздались выстрелы из крупнокалиберного оружия и треск разносимых в щепки досок. «Опоздал. Ашер добрался до него первым», – вздохнув, он уже был готов смириться, что его напарник опередил его. Адам влез в помещение технического этажа заполненное пылью, щепками и запахом пороха. Точки на плоскости – Вниз! – скомандовал глубокий голос, ударивший свинцовым молотом, и ноги девушки сами покосились. Вошедший человек схватил ее за руку и спрятал за широкую спину, вскидывая знакомый шотган правой рукой. От промелькнувших подозрений о его личности Эванс не устояла на ногах, падая и приземляясь в оседавший вокруг нее пепел внезапно проснувшегося вулкана. Глубоко вздохнув и впуская воздух в легкие, она почувствовала во рту землистый привкус, сменивший обжигавшую морскую соль, и закашлялась. Сосем близко над ее головой раздались выстрелы из карабина, прошибавшие фанерные стены и разносившие их на мелкие щепки и добротные куски. Миа лежала на полу и пятилась назад по пыльным полиэтиленовым пленкам и фанерной щепе, стараясь оказаться подальше от вошедшего человека, поднимавшего все новые и новые клубы пыли тяжелой поступью ног в армейских ботинках. Она попыталась подняться, но что-то с силой дернуло ее назад за капюшон, роняя спиной на пол в кучу мусора и рваного полиэтилена. – Я сказал тебе вниз! – безаппеляционно скомандовал он. Глубокий и низкий голос гремел фреатическим взрывом, обрушившим ей на голову тонну поднятой в воздух ударной волной, пыли, камней и пепла. Горького вулканического пепла. Шквал выстрелов над головой прерывал звук зарядки магазина и падение на пол отлетавших в сторону отстреленных гильз, поднимавших с пола штукатурку и пыль, которые оседали в легких девушки. Эванс воспользовалась паузой между выстрелами, чтобы приподнять голову и привстать на колени, но снова была прервана командой человека с обрезом в руке. – Не вставай! – приказал тот, кому нельзя не подчиниться, и она замерла и не шевелилась. «Это всего лишь Ларссон! Он быстро пришел в себя», – найдя единственное логичное объяснение, успокаивала себя девушка, лежа на пыльном полу под нескончаемым свинцовым дождем. «Нужно было включить шокер на полную», – Эванс втихую начинала радоваться, что Ларссон вымещает злость не на ней, а на фанерных стенах. Того и гляди, когда очередь дойдет до нее, босс немного да поостынет. Очередная передышка для зарядки ружья, а тише в ушах не становится. Треск, шорох пленок, запах пороха и оплавленного пластика наполнили тесное пространство подкрышного помещения. От прогремевших в непосредственной близости выстрелов было совершенно не слышно приближение человека, влезшего по троссам, крепившими вывеску клуба. Он быстро забрался на технический этаж, осторожно ступая между шуршащих пленок, чтобы не попасть под выстрелы из обреза контуженного Кельта. Смог от стрельбы в молоко и беготни по захламленному этажу мешал рассмотреть впереди хоть что-то, кроме высокого ссутулившегося мужчины в черном пальто с шотганом в руке и небольшого, едва заметного человека, сгорбившегося рядом с ним. Эванс сидела на полу за спиной брата и не сводила с него глаз, пока Ашер целился в темноту. – Его здесь нет. Он ушел, – они оба вздрогнул, когда за их спинами раздался знакомый едкий голос, принесший им секундное облегчение. Сам же Адам был несказанно рад, что Кельт таки промазал и не подстрелил его вместо киллера Ронье, за которым как оказалось, не может угнаться даже пуля. – Почему так долго? – повернулся к нему Эванс, покрытый слоем белой пыли и все еще высматривающий цель в темноте. Голос над ее головой был настолько похож на голос брата, что Эванс впилась ногтями в ладони сжатых кулаков, отвлекая себя несильной болью от возникших навязчивых образов. «Ларссон – актер от Бога, а у меня галлюцинации», – из последних сил стабилизируя свое сознания, убеждала себя девушка. – Убери оружие, – Ларссон был в своем репертуаре и разговаривал в присущей ему манере, неся разумное, доброе, вечное и пропагандируя добро с кулаками и не более. «Адам вжился в роль», – уже спокойнее вздохнула она и закашлялась от пыли. Она никогда не была настолько сильно рада его слышать. Если Ларссон рядом с ней, то это точно не галлюцинация, не вымышленный образ спасителя, подкинутый ее больным сознанием. Он здесь. Спаситель пришел, и вовсе неважно в чьем обличье. – Предлагаешь спеть ему колыбельную, чтобы успокоить? – глубокий голос прошелся тёплой волной по телу, лаская слух, забираясь внутрь и ударяя в миокард. От нового резкого вдоха на языке осела не пыль, а пепел. Чертов вулканический пепел из ожившего мертвого кратера, остававшегося до настоящего времени огромным шрамом на ее душе. – Нужно поймать его, а не убить, – Адам продолжал спорить, чтобы образумить Кельта, но прекрасно понимал, что это равносильно стрельбе из рогатки по танку. Он говорил без малейшего удивления при появлении незнакомого человека, в то время пока Миа готова была впасть в истерику от раздирающих ее противоречивых чувств. – Вот ты и лови, – словно специально решив добить ее, гремел низкий рокочущий голос. – Я буду разобраться с этим дерьмом как умею, – и таки добил, когда Эванс была готова заорать от паники. Предвестье грязной грозы в сгустившемся облаке взвешенной пыли грозило вот-вот ударить разрядом молнии прямо по ней и испепелить плоть до костей, обугливая края кровоточащих душевных ран, давно затянутых, но вскрываемых этим до боли знакомым и родным голосом. Это не мог быть Кельт. Кельт мертв, исчез, сгинул в катакомбах, оставив ее наедине с Северным Ветром, не щадящим никого. Миа протерла глаза, чтобы лучше рассмотреть того, кто повернулся к ней вполоборота. – Я же сказал, не вставай, – мягко проговорил мужчина, глядя на нее серыми, как застывший свинец, глазами. Он с теплой и живой улыбкой на родном лице обратился к сидевшей на покрытом пылью полу и ещё не отошедшей от шока девушке. – Ашер? – дрогнувшим голосом спросила она, не веря и надеясь одновременно. Изумленно смотря на него, Миа будто увидела перед собой оживший труп, а если учитывать биографию Кельта и его бледное и покрытое штукатуркой лицо, то он был очень похож на свежего покойника, но никак не на усопшего десятилетней давности. Сомнений не осталось. Это был не Ларссон. Это был Он. Он стоял перед ней, покрытый слоем белесой пыли, осевшей на русых с проседью волосах. Вокруг глаз залегли морщины, а серые глаза смотрели на нее с грустью и радостью, отметая последние сомнения в том, кто же сейчас перед ней. Эванс смотрела на брата, воскресшего из мёртвых, и второй раз на памяти Адама не знала, что сказать. Пожалуй, по мнению самого Ларссона, это зрелище стоило того, чтобы исчезнуть на десять лет. – Не бойся, это и, правда, я, – словно почувствовав ее смятение, Эванс осторожно протянул к ней руку, в которую она неуверенно вложила свою, проверяя на ощупь настоящий ли человек перед ней, а не приведение.