– Миа, следи за языком! – на автомате одернул ее Ашер. – Ох, бл… – Эванс опять укусила неосмотрительно подставившегося Адама, —смотрите-ка, кто очнулся и решил меня повоспитывать! – настала очередь блудного брата выслушивать накипевшее за десятилетие дерьмо, летевшее на вентилятор со скоростью света. – Хрена лысого… – Адам изловчился и зажал ей рот рукавом пальто. Ход мыслей Ашера очень понравился Ларссону, и раз в ход пошли обоюдные претензии, значит, у Эванс младшей сорвало болты, но, даже зная, что сопротивление бесполезно, она все же сопротивлялась до последнего, пока крышка багажника не заперла ее в тесном и замкнутом пространстве. По логике вещей, Ашеру должно было стать очень стыдно за свой поступок, но решительные времена требуют решительных действий. Вопли Мии никак им сейчас не помогут, на ее успокоение времени у них не осталось, а у девушки на другом конце провода его не было вообще. Он не видел другого решения угомонить сестру, как запереть там, откуда ей не сбежать. Наверное, не сможет. По крайней мере, это ее задержит. Одно Ашер знал точно. О поездке к Романо он точно может забыть. – Выпустите меня немедленно, – сдаваться без боя Эванс не собиралась и колотила в дверь багажника изнутри, заставляя лист железа вспучиться и вибрировать от пинков ногами. – Где работает Мира? – громко спросил ее Эванс через тонкую металлическую дверь, отделявшую от него сестру. – Открой эту чертову дверь, Ашер Эванс! – и парочка новых вздутий двери вместо внятного ответа. – Ты исчез на десять лет и думаешь, что теперь все знаешь… – за громким стуком по кузову машины слов девушки было почти не разобрать. –Эванс, оставь дверь в покое, повредишь замок и останешься там навечно, – Адам только что озвучил свою самую сокровенную мечту, и тут же отругал себя за это. – Где она работает, – не отвлекаясь на препирания, Эванс спрашивал четко, едва ли не по слогам. – Нордэмский ботанический сад, – выйдя из оцепенения, выдал Крис, который очень хотел, чтобы все это, наконец, закончилось, а Либерсон осталась жива. Повторять дважды Эвансу было не нужно. Уже решив все для себя, он мог только оставить последние инструкции: – Поймайте Норзера, – бросил Ашер, направляясь к Импале. – А ты куда? – Лиам шел за ним попятам и не отставал ни на секунду, будто бродячий щенок, привязавшийся к понравившемуся взрослому, пусть и немного Бешеному, псу. – Еду за девушкой, – Ашер не удостоил Лиама и взглядом, – найдите Норзера до того, как он убьет Ала, – на ходу продолжал он инструктаж. Старые привычки умирают медленно, и, как ни крути, но к смерти Альберто, Ашер Эванс не хотел иметь никакого отношения. – Плевать на Ала, – Лиам тащился, держась за бок и едва поспевая за уходившим широким шагом Кельтом. – Пусть разбираются сами, зачем нам в это лезть! – он пытался достучаться до Эванса и отговорить его от вмешательства в криминальные разборки, ведь какая бы сторона не выиграла, им это все равно не на руку. – Бандиты убивают друг друга пачками каждый день, что с того? – аргумент, который сложно не принять во внимание кому угодно, но только не Кельту. – Ты дебил? – коротко спросил Эванс через плечо, пытаясь отвязаться от мальчишки, зашоренного рамками общепринятых стереотипов, что, собственно, не мешало ему в свое время крутить шашки с Томпсоном. Когда-то и Эванс был того же мнения, что и Лиам. Бандиты убивают друг друга каждый день, и что с того? Что с того мальчишке, чьих родителей в пустом переулке порешит гопстопер с пушкой, забрав у ребёнка шанс на нормальную жизнь и социальную адаптацию во враждебно настроенном обществе. Что с того? Точки четы Эвансов исчезли бы с плоскости жизни, оставив ребёнка одного в этом мире. Сломленного, озлобленного, одинокого. Неспособного выстроить нормальных отношений и вечно ожидавшего наихудшего финала, что в итоге и случилось с сестрой Ашера. Когда-то и он был таким же, как Лиам, – загнанным в рамки стандартных и интуитивно понятных норм поведения. Он был таким до тех пор, пока не настало время выбирать между собственной жизнью и жизнью близких. Только тогда он повзрослел – стал понимать и видеть разницу между недостаточно белым и абсолютно серым. Это случилось не в тот момент, когда он впервые взял ствол в руки, не в тот раз, когда почувствовал чужую, еще теплую кровь на своих руках, и не в ту ночь, когда он увел свою первую точку из богатого пригородного района. Это случилось дождливым нордэмским вечером, когда Альберто Романо положил на чаши весов жизнь Ашера и жизни всех членов его семьи. Глупо пытаться раскрыть Лиамелю глаза и ждать прозрения, но Кельт почему-то надеялся. – Есть немного, – Лиам горько усмехнулся и не стал спорить с логичным выводом Эванса, но с остальным был в корне не согласен и продолжил: – Это же Романо, пусть сам выпутывается… – Ты точно дебил, – подытожил Ашер. Что ж, он хотя бы попытался намекнуть наивному парню, невидевшему дальше своего носа. Ни времени, ни желания объяснять основные принципы мироустройства глупому и избалованному мальчишке у Ашера не было. С торопыгой Атласом счёт времени всегда шел на секунды. Пока все искали картотеку, Хейз уже мог успеть добраться до Ала, чтобы свести с ним счеты, и тогда город точно погрязнет в крови. Романо не образец добродетели и благочестия, но, убрав его, жаждущий власти и поехавший змееныш добьется, чего так сильно хотел – он увидит мир в огне, а Нордэмом будет править хаос. В открытой борьбе за власть банды разорвут город в клочья. Даже копы, стоявшие живым щитом между криминалом и гражданскими, не смогут сдержать напор озверевших мародеров. Не найдя поддержки у буквы закона, люди начнут творить самосуд, и город окончательно потеряет человеческое лицо. Никто не может быть выше закона. Ни Хейз, ни Романо, и уж точно ни Атлас Эванс, и обезглавливать мафию, прикрываясь благими намерениями, не позволено никому. Арестовать, засадить за решетку, наказать за преступные деяния по всей строгости закона, устроив показательный процесс – да, но убивать, именуя кровопролитье очищающим пожаром – попахивает безумием, чем и является по факту. – Я с тобой, – на полном серьезе заявил Ларссон, когда Эванс добрался Импалы. «Да, он дебил», – напомнил себе Ашер, прежде чем задавать вопрос с очевидным для всех ответом. – Я помочь хочу! – с детской обидой и непосредственностью заявил Ли и схватился за ручку пассажирской двери переднего сиденья, потянув ее на себя. – Отлично, – согласился Эванс и отдернул руку Ларссона, оттолкнув ее в сторону,– не мешай. Отдав последнее указание, Ашер сел в машину, уже представляя, как срывается с места, оставляя после себя запах паленой резины и раздосадованного Ларссона, но, не успел он выбить и первой искры из проводов, как передняя пассажирская дверь открылась, и на сиденье без каких-либо слов сел человек. – Что непонятного, сопляк? – от низкого полузвериного рыка Эванса, эхом прокатившегося по салону, закладывало в ушах, но и это не испугало севшего в машину непрошенного пассажира. Ашер поднял глаза и, если бы ни цвет глаз человека перед ним, он бы решил, что посмотрелся в слегка искажающееся зеркало с сильно запыленной поверхностью. Адам устроился рядом с ним на переднем сиденье и хлопнул пассажирской дверью, так и не сказав ни слова. – Ты что здесь забыл? – Ашер спрашивал его, будто молчание Ларссона не стало его ответом. – Ларссон? – не успокаивался Кельт, в чем не было ничего удивленного, ведь настойчивость – типичная семейная чертой всех Эвансов. – Эванс, – Адам так же не собирался отступать, поскольку семейной чертой Ларссонов было упрямство. – Тебе говорили, что ты невероятно настырный мужик с охрененным самомнением, – Эванс пытался изобразить обиду на лице, но фирменная ехидная усмешка портила всю картину. – Да, родители, – припомнил Адам, – еще Лиам, жена и подружка, – огласил он все имена, какие смог с ходу вспомнить. – Ты ведь знаешь, что три одинаковых мнения – практически доказанный факт, – Эванс постепенно расплывался в улыбке, трогаясь с места. Провокация спасителя сыграла, как по нотам. Стоило Эвансу взвалить на себя непосильную ношу, и Адам тут как тут – пытается доказать, что копия ничуть не хуже оригинала, а в их случае – еще и лучше. – Нужно наведаться на место раньше копов, – Ларссон будто не слышал его. Он еще сам не решил, почему оказался в этой чертовой машине, пропахшей сигаретной вонью, и вдохнул поглубже. – Настырнее некуда, прешь, как асфальтоукладчик, – вбросил Эванс, медленно продолжая подначивать Ларссона. – Неизвестно, кому еще может быть известно о девушке, это может оказаться ловушкой, – логично рассуждал Адам, полностью игнорируя выпады мелкой сошки, возомнившей себя равной кому? Ему? Спасителю? Богу? Но глубоко дыша и стискивая зубы, Адам не поддавался издевкам Кельта. – Нет, не асфальтоукладчик, – умело лавируя на дороге, Эванс совершенно не прикладывал усилий, чтобы управлять восмициллиндровым зверем, – за тобой еще и колея по колено останется, – вывести из себя Адама было не так-то просто, но Ашеру это почти удалось, чем он был несказанно горд. – Следи за дорогой, – процедил Адам, предвкушая ту еще долгую ночку. Слова ехидного напарника жалили не больно, но ужасно противно. После последних реплик Эванса Адам ощущал себя запертым в глубоком колодце в окружении тучи москитов и прочей раздражающей мошкары. После каждого выпада ему очень хотелось что-нибудь почесать. Например, кулаки, например, об рожу Эванса. – Грейдер, точно, – икраны из аватара точно списали с Эванса и его машины, которой тот управлял на интуитивном уровне и полагался на отработанные рефлексы в управлении механикой. – Никак не мог вспомнить название, он на тебя больше подходит, – бросая косые взгляды на Ларссона, Ашер продолжал постепенно надавливать. – Подправить бы твой точеный профиль, доставшийся тебе от гостивших в вашей деревне легионеров, – и снова тишина в ответ. – Ровный, главное, такой, да, – разглагольствовал Ашер. – А можно же хрясть, – Эванс ударил кулаком о руль, чем еще больше взбесил Адама, и тот стиснул зубы, чтобы, не приведи Господь, показать тому, как же сильно его бесит эта дурацкая затея по спасению, черт его знает, какой девчонки. – Эванс, – Адам начал уставать от фонового сопровождения. – Заткнись, – приказ, а не просьба, невзирая на последствия. – Понял, молчу, – и Адам удивился внезапному смирению Кельта, оставшегося весьма довольным собой. Остановившись неподалеку от служебного входа в ботанический сад, мужчины раздумывали над планом действий. Какое-то время в салоне было лишь молчание. Эванс вертел зажигалку в руке, а Адам наблюдал за серьезным выражением его лица. – Ты уверен? – Эванс переспросил Адама, зажигая и гася пламя фитиля старой и потертой зажигалки. – Нет, – Ларссон развел руками, удивляясь вопросу. Как можно быть уверенным в чем-то, когда правила меняются прямо во время игры? Все было очень похоже на начало чехарды, которую очень любил устраивать один змееныш с обожженным лицом, как в тот вечер при похищении младших. Эванс достал телефон сестры и набрал номер Либерсон. Никто не ответил. Он повторил снова и снова, и каждый раз звонок оставался без ответа. Это только подтверждало опасения Ларссона и Эванса, что Хейз не блефует и собирается вскрыть карты. – Эванс, – Адам напомнил о себе, высматривавший хоть что-то возле входа. – Не отвечает, – короткий ответ, опять стук пальцев по рулю и чиркание зажигалки. – Я иду, – решился Ашер. – Нельзя, – Адам снова остановил его, когда он уже был готов сорваться и бежать. – Черт, – Эванс бросил зажигалку на консоль. – Твое присутствие все только усугубит, – Адам похлопал его по плечу, и Ашер кивнул, запуская пальцы в волосы. Он был готов сорваться с места и действовать, но сделает этим только хуже. Бездействие убивало Эванса, и Адам это понимал. – Эванс, – подбодрил его Ларссон, – не дай мне заснуть, пока я добираюсь до цели, как сделала твоя сестра. Адам услышал, как Эванс облегченно выдохнул. Задетое эго Кельта успокоено, а семейная честь Эвансов спасена. Одной проблемой меньше. Будто бы это было проблемой в принципе, но зная Ашера, он подобного с рук не спускал, и Адам подстраховался. – Тебе лучше остаться здесь, один я справлюсь быстрее, заберу девушку и назад, – было правдой только наполовину. Чем дальше Ашер от копов – тем дальше он от того, чтобы попасться им в руки, а такими напарниками Адам разбрасываться не привык. Потеря Томпсона и так слишком сильно ударила по всем, и, как бы ни старался Оулли, но заменить Ричарда в полной мере он не смог. – Если спасешь девушку, придется на ней жениться,– Адам расслышал, что Эванс усмехнулся своей дежурной шутке. – Не отговаривай меня от хороших поступков, запугивая дурными, – и Адам не остался в долгу. – Не стану я спасать девушку, чтобы затем испортить ей жизнь, – и даже в неживом от напряжения голосе слышалась грусть и горечь. – Ты главное там не засни, – от этих слов Адам сжал губы, пряча в них улыбку. – А то раз, и заснул на самом интересном, – фальшивая досада и смех в голосе Кельта раздражали не хуже зуда от укусов мелких насекомых. Кулаки Ларссона опять зачесались, но слова опередили хук справа. – Меня и бомбой не вырубить, чтоб я заснул на самом интересном, – и вот прокол Эванса. Эстафетная палочка с жалом и электрошокером на конце снова у Ларссона, а «Викинги» отвечают четким голом в ворота противников. – Я же настырный и все шоу досматриваю до самого конца, – скрип кожи на руле под мозолистыми руками и глубокое от злости дыхание Эванса говорили сами за себя. Ларссон попал в точку, и продолжил надавливать на больное место Эванса. – И так хорошо сплю после того, как закончу, – очень долгая и очень неловкая пауза, – смотреть. – Видит око, да зуб неймет, очень обидно, наверное, – теперь и Кельт, и Ларссон, ощетинившись, ждали следующего укола друг от друга. – Пять минут, Эванс, – Адам начал отсчет, и передняя дверь Импалы открылась, выпуская из машины того, чьим кредо была настойчивость. – В другой вселенной, Ларссон, – едва дождавшись, как силуэт Адама скроется в зарослях возле калитки, тот, чьим проклятьем было упрямство, последовал за ним. *** – Почему ты не выстрелил? – через отдышку и хрипы в легких спросил Джейсон. – Потому что не успел, – Уэст не собирался обсуждать это с ним, тем более, здесь и сейчас. И вообще, какого черта полуживой Форман делает с ним в одной машине? «А черт с ним», – отмахнулся Уэст. Спасение Миры на первом месте, присутствие Формана – на десятом. – Ты не выстрелил, – Форман не отставал. Подруга натаскала его, лучше некуда, и недочеты в поведении Куки-Монстр видел, как говориться, как на духу. – Ты был там, Форман, ты все видел, – Уэст не видел смысла в этом разговоре. Неужели у них нет дел поважнее, чем обсуждать прихоти долбанного психа? – Да, – согласился Форман и добавил: – И ты не выстрелил, – послав Уэсту испытующий взгляд исподлобья, он закашлялся и сплюнул в руку. – Да, – смысла отрицать очевидное Коннор не видел. – И теперь я здесь, чтобы ее спасти, черт возьми, – поставил он логичную точку в этом разговоре. Игры Формана с их полоумной подружкой поставили Миру под удар, а Форман обвиняет его в нечистой игре? Это уже что-то за гранью цинизма, что очень в духе одной серой мышки. Возмущение и праведный гнев осели где-то в районе груди, сжав ее стальным обручем, когда они входили в приоткрытую калитку вдоль рощи пожелтевших папоротников, с листьями больше напоминавшими висевшие оборванные лохмотья на пугале, чем когда-то живые и зеленые опахала, изрезанные невообразимыми узорами. – Оранжерея, – шепнул Форман, идущий впереди, обескровленными онемевшими губами и кивнул в сторону, куда указывал след тяжелых ботинок. – Идем, – Уэст показал ему обойти с разных сторон и держал пистолет на изготовке. Форман последовал его примеру, взводя курок на своем. Шаг за шагом они приближались к стеклянной ловушке с доносившимся из нее стрекотом насекомых. Секунда, другая, резко открытая дверь и в лицо ударяет невообразимый жар и влага субтропического леса. Тишина нарушалась только трескотней цикад и шорохом их шагов, но никаких следов чужого присутствия. Ни бочек с бензином, ни мигающего таймера. Они так и не поняли, кто сорвал первую растяжку, и подсветка теплицы ослепила обоих, лишив на мгновение чувств. – Дамы и господа, – через динамики под крышей обратился к ним голос Хейза. – Рад приветствовать Вас на сегодняшнем шоу, – и вдалеке на экране проектора для учебных фильмов показалось размалеванное лицо Ёжа с растекшимся гримом.