Менеджер зала, симпатичная блондинка лет на пять меня старше, не крутит бёдрами, не строит глазки, не выпячивает декольте. Она флиртует так умело, что не подкопаться. И вижу это не я одна, Кот тоже в курсе. Он обаятельно улыбается, с удовольствием вступает в необязательный диалог и в целом явно доволен обслуживанием. Так что на край полукруглого бирюзового дивана я сажусь надутой, как та самая мышь, какой он меня обозвал. Посмотрела бы я, как он заговорил, увидев меня на одном из бесконечных мероприятий, что я посещала вместе с отцом. В платье по цене его машины. Фыркнув, я показательно изучаю ресторан в приятном восточном стиле. С цветными диванами, подушками, многочисленными нишами и бахромой. Приятное место, жаль, в старые времена нас сюда никогда не заносило. Надо как-нибудь предложить Стасе сходить. Только за кофе и десертом. Не поесть, а просто проникнуться обстановкой. Продолжая осматриваться, я поднимаю голову на изогнутые деревянные штуки, соединяющиеся высоко над нашими головами. Они отгораживали от всего зала нашу как бы нишу, а спинки высоких кресел за соседними столиками только ещё больше отделяли нас от мира. Вот только в своих исследованиях я подзабыла, что у меня есть компания. Мысленно встряхнувшись, я встретилась с его насмешливым взглядом. — Что? — Упрямо сжав губы. — Мышка, — Кот с явным удовольствием перекатывает на языке данное им же прозвище, — а иди сюда? И от простой, но одновременно такой сложной просьбы у меня перехватывает дыхание, сердце и чувство собственного достоинства. Набрав воздуха, я открываю рот, чтобы послать его во все места разом, но не успеваю. Тихий, но весёлый смех купирует всё желание возмущаться. А я сталкиваюсь с невероятно яркими голубыми глазами. — Ты! — вот и всё, что выходит из возмущённой меня. Хотя сказать хочется так много, что… что я раздражённо фыркаю, откидываюсь на спинку дивана и скрещиваю на груди руки, показательно рассматривая зал вместо одного наглого котяры. — Здравствуйте, меня зовут Аслан, и сегодня я ваш официант, — слышу, но даже не думаю поворачиваться. — Что будете заказывать? — Мышка, ты мясо ешь? — насмешливо интересуется Кот. Разговаривать с ним? Вот с этим, которого не пробивает ничего, кроме потерянных денег? Много чести. Пока я дуюсь, Кот что-то заказывает нам обоим. Что именно не знаю, ни одно из названий блюд мне незнакомо. Да и голову вдруг занимают другие мысли. Острый укол предупреждения активирует все, казалось, забытые страхи. Руки холодеют, и я сжимаю их в кулаки. А вдруг меня здесь кто-то увидит? Вдруг вспомнит лицо, которое столько времени мелькало на всех экранах не города — страны. Ведь отец никогда не разменивался на мелочи. Судорожный вздох вырывается помимо воли. Да, на мелочи — никогда. Ведь если гулять, то с размахом, а если выдавать дочь, так за сына мэра, не меньше. И я словно наяву чувствую наглые холодные руки, задирающие подол платья, слюнявый шёпот в ухо и усмешку. Выворачивающую меня наизнанку, ещё долго преследующую во снах, после которых я всегда просыпалась в холодном поту. И ладно взять заказ от кого-то из людей Марата — всеми контактами с клиентами занималась Стася, которая воистину компьютерный гений. К ней невозможно подкопаться, её невозможно поймать, в чём я убедилась уже не раз, но лезть в логово Звягинцева самой? Для чего? Победить давний страх? Доказать, что я больше не та девчонка, которую он зажал в углу моего же дома? Показать, что его угрозы рассказать отцу, какой плохой девочкой я оказалась, меня больше не трогают? А они не трогают? Из мрачных мыслей меня не выдёргивает даже стук бокалов о стол. Марат Звягинцев — озабоченный придурок. Придурок, которому в вечер моего совершеннолетия отец дал добро на ухаживания. Но понимали под этим словом они явно разное. С другой стороны, у отца в то время были проблемы. Серьёзные, которые удачно удалось бы поправить через наших власть имущих. Через мэра. Это я тоже знала. Поэтому и терпела весь приём пошлые намёки, потную ладонь на своей талии и гордую физиономию Марата, который решил продемонстрировать наши отношения всем и сразу. Вот только на то, чтобы потерпеть перевод отношений в горизонтальную плоскость, меня уже не хватило. Пощёчина, удар ногой в пах. И скудноватый мат парня, что решил проверить нашу «совместимость» до всяких глупых помолвок. Как сейчас помню, насколько меня парализовало от вида его перекошенной физиономии. Страшно было так, что отголоски сказывались до сих пор. Я боялась подвести отца, боялась, что обиженный Звягинцев пожалуется мэру и всё станет ещё хуже. Боялась ярости единственного близкого человека, ведь маму я даже не помнила, она умерла едва мне исполнился год. Но больше всего я боялась оказаться в постели с озабоченным придурком. И побег оказался лучшим выходом из ситуации. Пользуясь тем, что гости и отец заняты друг другом, я накинула поверх светлого платья куртку потеплее, влезла в кроссовки, прихватила паспорт и вышла из дома. Мимо улыбающейся охраны, привыкшей видеть во мне девочку-цветочек. Мимо дорогих машин. Мимо раскинувшегося перед коттеджем мини-парка. Прямо, чтобы повернуть налево, а потом бежать. Бежать изо всех сил, подальше от мира, что не принёс мне ничего, кроме дорогих нарядов и постоянно занятого отца. Кривая улыбка появляется на губах против воли. И куда меня это привело? К счастью? Нет, всего лишь к спокойствию. К жизни простой, но при этом лишённой сделок и размена дорогих людей на вещи, услуги и знакомства. И к Косте Воскресенскому. Стоит подумать о нём, и сильные руки ложатся на талию, под мой возмущённый вскрик притягивая меня ближе. Насильно усаживают в середину полукруглого дивана. Разворачивают лицом к одному веселящемуся снобу. Снобу, который не даёт отстраниться, всё ещё удерживая за талию. И провести бы параллель со Звягинцевым, но там я боялась. Здесь же краснею, как полная идиотка. — Попалась, мышка. Глава 13 Разгон от какой-то отчаянной обречённости до злости у Мышки занимает едва ли 0,3 секунды. — Убери руки! — цедит она сквозь зубы, пытается отцепить от себя мою конечность, но теряет равновесие и едва не падает мне на грудь. Отвратный день. Но Мышка его заметно скрашивает. Приподнимаю её лицо за подбородок. Залипаю на огромные растерянные глаза и прикушенную губу. Наклоняюсь, сам не определившись для чего. И вдруг вспоминаю про мудака Звягинцева. — Ешь, — командую хрипло. И отстраняюсь, благо обед нам уже принесли. Подумав, отодвигаюсь от неё ещё дальше. Раздражаюсь, потому что как есть кретин. И злюсь ещё больше, стоит наткнуться на обиженное непонимание в её глазах. Конечно, девочка хоть и наивная, но не настолько. Она прекрасно читает оттенок моего к ней интереса. Трындец какой переменчивый оттенок, от холодной ярости до слишком уж горячего желания. — Сам ешь, — хамит Мышка, но всё же косится на стоящую перед ней чугунную сковородку. — Не боишься, что твоя Аня узнает об этих… — не придумав подходящего слова, неопределённо взмахивает рукой. Самое смешное, что подходящего слова не нахожу и я. — О чём ты, Мышка? — нацепив на себя привычный вид, хмыкаю в ответ. — С каких пор обычный обед стал чем-то за гранью? — Весь ты за гранью, — бурчит Майя себе под нос. — Что? — с иронично поднятой бровью. — Ничего. Она тянется к посудине, приподнимает крышку. Насыщенный аромат плова ударяет даже по мне, не говоря о Мышке, которая с удовольствием вдыхает запах печёного чеснока и барбариса. — Чай? Мышка она Мышка и есть. Осторожный и загнанный зверёк, который хоть и боится, но всё равно лезет в пекло. — Да. Тряхнув головой, наливаю ей полную чашку и возвращаюсь к собственному обеду. Правда, такими темпами мне могли подать и блюдо пластилина. Один фиг мысли не о еде, а о больничном поцелуе. И о том, что вот так съезжать с катушек это, конечно, приятно, но в строго дозированных количествах. А лучше вовсе единоразово, потому что встречу с Цзинсуном, который мог развернуть дело с контрактом в мою сторону, я уже запорол. И если продолжу в том же духе, запорю не только это. А, значит, пора спроваживать мышку в «Прометей», какими бы сложностями это для неё ни обернулось. Для возвращения контракта, и чтобы поскорее от неё отделаться. Обед проходит в молчании. Попросив счёт, я расплачиваюсь, а спустя несколько минут мы с Майей снова сидим в машине. А мне вспоминается вдруг, как я отказал Ане. И вот это было очень зря, надо бы доехать до неё вечером. Поморщившись, завожу мотор. — А сейчас мы куда? — без интереса спрашивает Мышка, изучая вид за окном.