– Еще больше шороху. Инспектор Кремер. – С чего это вдруг? – проворчал Вулф. – У него ведь уже есть убийца. – Ага. Может, он явился за мисс Блаунт. Чтобы забрать ее как соучастницу. – Пф! Приведи его. Я вернулся к входной двери и, посмотрев пару секунд на Кремера в одностороннее стекло, впустил его в дом. Инспектора из отдела убийств Западного Манхэттена я всегда узнаю с первого взгляда: у него грузные плечи, круглое красное лицо и надвинутая на лоб старая фетровая шляпа. Обычно, когда он появляется у нас на крыльце и начинает с упорством, достойным лучшего применения, жать на дверной звонок, я слегка приоткрываю дверь и говорю что-нибудь уместное случаю, типа: «Дом человека – его крепость». Однако на сей раз Кремер выглядел чуть более человечно, поэтому я широко распахнул дверь и поздоровался вполне дружелюбно. Он вошел, позволил взять у него пальто и шляпу и, прежде чем пройти в кабинет, даже отпустил замечание по поводу погоды. Все выглядело так, будто мы подписали договор о мирном сосуществовании. Оказавшись в кабинете, Кремер, хорошо знавший нелюбовь Вулфа к рукопожатиям, не протянул ему руку и, опустив свой объемистый зад в красное кожаное кресло, произнес: – Полагаю, мне следовало позвонить, но вы ведь всегда здесь. Господь свидетель, я тоже не отказался бы иметь возможность всегда быть на месте. Меня интересует дело Джерина. А точнее, Мэтью Блаунта. Если верить газетам и, естественно, Гудвину, вас наняли заниматься этим делом. – Да, – ответил Вулф. – Но, если верить адвокату Блаунта, вас никто не нанимал. И чему тогда верить? – Вероятно, и тому и другому. – Вулф поднял руку ладонью вверх. – Мистер Кремер, здесь возможны варианты. Так, например, меня нанял мистер Калмус, который отрицает данный факт, или меня нанял мистер Блаунт втайне от своего адвоката, или меня нанял некто третий. Но в любом случае меня наняли. – Кто именно? – Некто, кто имеет законный интерес. – Интересно, кто? – Нет. – Так вы работаете над этим делом? – Да. – Значит, вы отказываетесь сказать, кто вас нанял? – Да. Вы сейчас не занимаетесь расследованием и не выполняете требования правосудия. Кремер достал из кармана сигару, повертел ее между ладонями и сунул в рот. Поскольку он никогда не закуривает, процесс верчения сигары кажется неуместным и абсолютно излишним. Инспектор посмотрел на меня и перевел взгляд на Вулфа: – Думаю, я вас знаю не хуже, чем все остальные, за исключением Гудвина. Я не верю, что Калмус мог вас нанять, а затем начать отпираться. Какие у него основания все отрицать? И я не верю, что Блаунт мог вас нанять без ведома своего адвоката. Какого черта?! Ведь это равносильно тому, чтобы сменить адвоката. Если речь идет об остальных, тогда кто из них? Жена, дочь и племянник не пойдут на такое без согласия Блаунта или Калмуса. Как и все прочие. Вас никто не нанимал. Уголки губ Вулфа поползли вверх. – Тогда зачем было утруждать себя этим визитом? – А затем, что я вас хорошо знаю. Затем, что вы могли что-то нарыть. Вы поручили Гудвину шепнуть на ушко его дружку Лону Коэну, будто вас наняли, в расчете на то, что вас действительно наймут и выплатят гонорар. Я не знаю, что вы затеваете, почему темните и не хотите обратиться к Калмусу. Но суть в том, что вы явно нашли некие улики, так как иначе не заварили бы всей этой каши. Причем такие улики, которые, по вашему мнению, помогут сорвать жирный куш. А единственный способ сорвать жирный куш – вытащить Блаунта из тюряги. Итак, выкладывайте! Вулф выразительно поднял брови: – И вы действительно верите в подобную чушь? – Да, верю, черт побери! Похоже, вы нашли способ вытащить Блаунта. По крайней мере, надеетесь это сделать. Поймите меня правильно: я отнюдь не возражаю против вашего желания заработать. Но если у вас есть основания полагать, что Блаунт не убивал Пола Джерина, то я хочу о них знать. Мы получили улики, позволившие обвинить Блаунта. Если же с ними что-то не так, я вправе об этом знать. Вы считаете, мне будет приятно засудить невиновного человека, да? – Нет, я так не считаю. – Вот я и тоже. – Кремер ткнул в Вулфа сигарой и помахал ею в воздухе. – Поговорим начистоту. Вам известно, что Блаунт спустился на кухню за шоколадом и отнес его Джерину? – Да. – А вам известно, что, когда Джерин выпил почти весь шоколад и ему стало нехорошо, Блаунт отнес кофейник на кухню, вымыл его, налил свежий шоколад и отнес наверх? – Да. – Тогда разве он не самый большой дурак на свете? – Я с ним не знаком. А он действительно дурак? – Нет. Очень умный человек. Что угодно, только не дурак. И очень рассудительный. Состоятельные мужчины с положением в обществе привыкли считать, что им все позволено, так как они вне подозрений. Но к Блаунту это не относится. Он совсем не такой. Отнюдь. Поэтому я отнесся к происходящему спокойно. Впрочем, не совсем. Мне трудно поверить, что такой человек мог отравить шоколад, напоить им Джерина, а затем как ни в чем не бывало пойти сполоснуть кофейник и чашку. Полагаю, мне нет нужды объяснять это по буквам. – Нет. – Поэтому мы расследовали все очень тщательно. Буквально под лупой. И в первую очередь исключили возможность, что мышьяк мог содержаться в чем-то другом, не в шоколаде. Действительно исключили. Мы установили, что после начала шахматного турнира никто, кроме Блаунта и тех четверых, я имею в виду посредников, не входил в библиотеку. Блаунт вошел в библиотеку узнать, не нужно ли еще шоколада, через семь минут после начала игры. И все это установлено абсолютно точно. Таким образом, мышьяк насыпал в шоколад кто-то один из семерых: это четверо посредников, повар, официант и Блаунт. Хорошо. Так кто из них был связан с Джерином? А что, если не один, а несколько? Я направил одиннадцать человек тщательно изучить вопрос, а окружной прокурор отрядил мне еще восьмерых из убойного отдела. Лучшие из лучших по такого рода делам. И вы это знаете. – Да, они достаточно компетентные, – согласился Вулф. – Компетентные – это еще слабо сказано. Мы установили связь Блаунта с Джерином. От самого Блаунта. О чем вам, конечно, известно. Это его дочь. – Да. – Девятнадцать наших оперативников занимались остальными шестью фигурантами. Но за четверо суток так ничего и не разнюхали. И даже когда окружной прокурор решил предъявить обвинение Блаунту, я еще на неделю приставил к оставшимся девять человек. О’кей. Вы сами знаете, каково работать с теми, кто идет в отказ. Их так просто к ногтю не прижмешь. Однако я могу поставить свою годовую зарплату против цветка в вашей вазе, что никто из этих шестерых никогда не встречал Пола Джерина и никак не был с ним связан. – Я, пожалуй, не стану рисковать цветком, – заметил Вулф. – Не станете? – Нет. – Так, по-вашему, у одного из шестерых случайно мог оказаться с собой мышьяк, который он и подсыпал в шоколад, потому что ему не понравилось, как Джерин играет в шахматы? – Нет. – Тогда что вы затеваете? И как рассчитываете вытащить Блаунта? – Я ведь не говорил, что у меня есть для этого хоть какие-то возможности. – Вздор! Чушь собачья! Мы с вами не первый год знакомы. Вулф откашлялся. – Мистер Кремер, не скрою, мне действительно известно нечто такое, чего вы не знаете, относительно одного из аспектов данного дела. Мне известно, кто меня нанял и почему. Вы сделали вывод, что никто меня не нанимал и что я, прознав про некое неизвестное вам обстоятельство дела, решил воспользоваться этим для личной выгоды. Вы ошибаетесь. Вы гораздо лучше меня осведомлены обо всех обстоятельствах – всех без исключения, – связанных со смертью Пола Джерина. Но вы мне не верите. – Да, не верю. – В таком случае мне больше нечего вам сказать. Я сожалею, что у меня для вас ничего нет. Ведь теперь я ваш должник. Вы сейчас снабдили меня фактом, который предполагает совершенно новый подход к проблеме. Что сэкономит мне… – Какой такой факт? – Нет, сэр, – покачал головой Вулф. – Вы мне в любом случае не поверите. И не примете мою интерпретацию данного факта. Однако я вам чрезвычайно обязан, а я не привык оставаться в долгу. Если я узнаю нечто важное, то нарушу свои правила и поделюсь с вами. Впрочем, сейчас мне вас нечем порадовать. – Черта с два, нечем! – Кремер встал с места, бросил сигару в мою корзину для мусора и, как всегда, промахнулся. – Вулф, одно маленькое уточнение. Да, любой человек имеет право нанять вас для расследования, пусть даже дела об убийстве. Но если вас никто не нанимал, а мне, черт возьми, хорошо известно, что вас никто не нанимал!.. Так вот, если вы действуете по собственной инициативе, это все меняет. И если вы располагаете информацией, которую закон предписывает… Короче, не мне вам говорить. – Кремер повернулся и решительно вышел из кабинета. Я проследовал за ним в прихожую и, решив, что Кремер не оценит мою готовность подать ему пальто и шляпу, подождал, когда он закроет за собой дверь. Вернувшись в кабинет, я сказал: – Итак, он дал вам… И тотчас же осекся, увидев, что Вулф, откинувшись на спинку кресла, задумчиво вытягивает губы в трубочку и втягивает их обратно. Его поза свидетельствовала о напряженной работе мысли, но я не имел ни малейшего представления, над чем сейчас работает его мысль. Если над фактом, предоставленным инспектором Кремером, то над каким именно? Перебрав в уме все озвученные факты, я направился к своему письменному столу, чтобы не прерывать упражнения для губ. Но тут Вулф открыл глаза и отрывисто скомандовал: – Приведи сюда мисс Блаунт! Я послушно отправился за нашей гостьей. Как я уже говорил, я не пользуюсь лифтом, а потому поднялся на третий этаж по лестнице. Дверь Южной комнаты оказалась заперта. Я осторожно постучал. Через секунду дверь распахнулась, хотя шагов я не услышал. А не услышал я их потому, что мисс Блаунт была босиком. – Мистер Вулф желает вас видеть, – заявил я. – В туфлях или без. Как пожелаете. – Что-то случилось? Я не знал, следовало ли рассказывать мисс Блаунт о посетителе, а потому просто сказал: – Вулф сейчас делает упражнения для губ. Хотя вы, конечно, не в курсе, насколько это важно. Можете не тратить время на прическу или макияж. Вулф в любом случае не заметит разницы. Проигнорировав мой совет, мисс Блаунт подошла к туалетному столику, чтобы воспользоваться расческой и губной помадой, а затем – к креслу возле окна, чтобы надеть туфли, после чего присоединилась ко мне. Спускаясь по лестнице следом за кем-нибудь, вы получаете отличную возможность рассмотреть его фигуру под другим углом: у мисс Блаунт были чудесные плечи и прелестный изгиб шеи. Когда мы вошли в кабинет, Вулф, который угрюмо смотрел на край стола, задумчиво почесывая нос, не обратил на нас ни малейшего внимания. Салли молча села в красное кожаное кресло. Просидев в тишине не меньше минуты, она решила разрядить обстановку. – Доброе утро, – произнесла она. Вулф перевел на нее хмурый взгляд и, моргнув, строго поинтересовался: – Почему вы взяли томик Вольтера? Салли сделала большие глаза: