– Арчи сказал, я могу взять любую книгу, кроме той, что вы сейчас читаете. – Но почему именно Вольтер? – Просто так. Потому что я никогда не читала его. – Хм… Обсудим это за ланчем. У нас прогресс. Арчи уже сказал вам… – Вулф запнулся. Отвлекшись, он позволил себе фамильярничать с женщиной и потому сразу сменил тон: – Мистер Гудвин сообщил вам, что к нам приходил полицейский? Инспектор Кремер. – Нет. – Он приходил. Нежданно-негаданно. Только что ушел. Мистер Гудвин вам позже расскажет, зачем он приходил и что говорил. Но я должен сказать вам, что он дал кое-какую информацию, в корне меняющую ситуацию. По словам мистера Кремера, полиция установила три бесспорных факта. Во-первых, мышьяк был в шоколаде. Во-вторых, никто не мог подсыпать яд, кроме повара, официанта, четверых посредников и вашего отца. В-третьих, мотив был только у вашего отца. Никто из этих шестерых – я цитирую мистера Кремера – никогда не встречал Пола Джерина и никак не был с ним связан. Пока все… – Но ведь я вам это уже рассказала. Разве нет? – Да. Но вы излагали лишь собственные сведения, чего явно недостаточно. Выводы мистера Кремера основаны на тщательном и продолжительном расследовании, проведенном целой армией специально обученных людей. И хотя все три факта немаловажны, для нас особое значение имеет третий факт: что ни у кого из тех шестерых не было мотива убивать Джерина. Однако Джерин был убит, причем преднамеренно, так как мышьяк приготовили заранее. Вы играете в шахматы? – Не совсем. Но я знаю ходы. Вы что, хотите… – С вашего позволения. Вам известно, что такое гамбит? – А почему вы спрашиваете? Так, очень смутно. – Это дебют, в котором игрок жертвует пешкой или даже фигурой, чтобы получить преимущество. Убийство Пола Джерина можно назвать гамбитом. Джерин был пешкой или фигурой. Преимущество, полученное убийцей, состояло в том, что вашего отца загнали в смертельную ловушку: его обвинили в убийстве и теперь ему должны вынести соответствующий приговор. Убийца не испытывал враждебности к Джерину. Джерин был не целью, а лишь пешкой. Целью был ваш отец. Теперь видите, как это меняет ситуацию, да и весь ход расследования, для которого вы меня наняли? – Я не… Я не уверена… – Мисс Блаунт, буду с вами откровенен. Еще полчаса назад трудности не казались мне настолько непреодолимыми. Чтобы согласиться на эту работу и взять ваши деньги, я должен был допустить, что ваш отец невиновен, но для этого мне нужно было найти доказательство, что у одного из шестерых участников турнира имелся веский мотив убить Джерина. При этом три наиболее серьезных момента, свидетельствующих не в пользу вашего отца, – то, что он сам отнес Джерину шоколад, вымыл кофейник и чашку, а также то, что ваш отец знал Джерина и, возможно, имел мотив, – можно игнорировать как совершенно случайные. Откровенно говоря, ситуация казалась мне безнадежной, и, не найдя ничего лучшего для раскачки, я решился на отчаянный шаг: попросил мистера Гудвина сообщить через газету, что меня наняли для расследования. – Но вы не говорили мне, что планируете это сделать. – Я редко говорю клиентам о своих планах. Но сейчас я ввожу вас в курс дела, поскольку мне нужна ваша помощь. Результатом публикации в газете стал визит мистера Кремера, по словам которого предположение, будто кто-то из остальных фигурантов задумал убийство Пола Джерина, не имеет смысла. Но если исходить из предположения о невиновности вашего отца, можно сделать вывод, что Джерина убил кто-то другой. Но зачем? Этот человек, никак не связанный с Джерином, явился в клуб, прихватив с собой яд, то есть запланировав убийство и в результате совершив его. Ну и что было дальше? Сопутствующие обстоятельства настолько однозначно указывали на вашего отца как на опасного преступника, что его посадили за решетку без возможности выхода под залог. Итак, мы имеем тщательно спланированную операцию, которая увенчалась успехом. Три обстоятельства, свидетельствующие против вашего отца, были не случайными, а основными факторами в расчетах. Вам ясно? – Похоже… что так. – Салли посмотрела на меня, затем – снова на Вулфа. – Вы хотите сказать, кто-то убил Пола, заранее зная, что все подумают на моего отца. – Да. И если это был мистер Калмус, то он, помимо всего прочего, не сомневался в том, что, будучи адвокатом вашего отца, сможет сохранить свое преимущество, полученное за счет гамбита. – Ну да. – Салли стиснула руки. – Конечно. – Итак, я предлагаю следовать теории, согласно которой реальной целью был ваш отец, а Джерин – лишь пешкой в гамбите. Придерживаясь версии о невиновности вашего отца, я могу сделать вывод о неприемлемости всех остальных предположений. Таким образом, возникает совершенно иная ситуация. Ведь если придерживаться моей теории, то можно изучить также факты и догадки. Которые следует непременно проверить. Чтобы избежать словесной путаницы, назовем, чисто теоретически, убийцей Калмуса, хотя, вероятно, он никого и не убивал. – Вулф поднял палец. – Факт первый. Калмус знал, что Джерин будет есть или пить во время игры, то есть представляется удобная возможность подсыпать мышьяк. И скорее всего, Калмус знал, что Джерин будет пить шоколад. Так? Салли нахмурилась: – Точно не могу сказать. Хотя очень может быть. Или я, или папа могли упомянуть об этом в разговоре. Пол всегда пил шоколад, когда играл с папой в шахматы. – Что ж, это вариант. – Вулф поднял второй палец. – Второй факт. Калмус, как посредник, был в курсе всех приготовлений к игре. Он знал, что Джерин будет в библиотеке один, а значит, посредник получит шанс подсыпать мышьяк. Так? – Точно не могу сказать, но очень может быть. Папа вполне мог рассказать посредникам, как будет проходить игра. Вулф поднял еще один палец: – Итак, факт третий. Калмус знал, что в ходе расследования будет установлен мотив, имевшийся у вашего отца. Ведь Калмусу было известно о вашей дружбе с Джерином и негативном отношении к этому вашего отца. Так? – Ну конечно, Калмусу было известно, что я знакома с Полом. Но что касается отношения к этому моего папы… Если вы намекаете, что папа хотел убить Пола, то это глупо. По мнению папы, Пол был… ну, вы сами еще его так назвали… чудаком. – Значит, отец не одобрял вашей дружбы с Джерином? – Он не одобрял мою дружбу с самыми разными людьми. Но у папы определенно не было каких-либо… – Как вам будет угодно, – оборвал ее Вулф. – Мы не в суде, а я не сторона обвинения, пытающаяся осудить вашего отца. Я просто спрашиваю, знал ли Калмус, что в ходе расследования будут выявлены обстоятельства, которые могут расцениваться как возможный мотив для вашего отца. Итак, будем считать, что он не одобрял. Так? – Ну… да. – Тогда достаточно. Впрочем, довольно о фактах. Я называю это фактами, поскольку, если один или несколько из них будут опровергнуты, моя теория окажется несостоятельной. А теперь подытожим два из них. Их нельзя проверить, можно только обозначить. Они желательные, но несущественные. Во-первых, Калмус знал, что ваш отец захочет отнести шоколад Джерину. В идеале Калмус мог сам подать эту идею, но я удовольствуюсь малым. Во-вторых, когда мистер Йеркс сообщил, что Джерину нездоровится, Калмус мог предложить вашему отцу унести кофейник и чашку, не опасаясь вызвать подозрения в неблаговидности своих намерений. Будучи посредником, Калмус вполне мог увидеть, что Джерин выпил бóльшую часть шоколада, а поскольку Джерин заболел внезапно, то предложение Калмуса можно было расценивать как обычную меру предосторожности. Вчера вы сообщили мне, что мистер Блаунт подробно рассказал вам и вашей матери, что произошло на самом деле. А он, случайно, не упоминал о том, что ему посоветовали позаботиться о кофейнике и чашке? – Нет. – Салли так крепко сжала кулаки, что у нее побелели костяшки пальцев. – Мистер Вулф, я не верю. Не могу поверить. Нет, Арчи, конечно, был прав, и Дэн Калмус, возможно, хотел… Я считала, он сделает все, что в его силах, все, что способен сделать… Но сейчас вы утверждаете, будто он убил Пола, спланировал убийство, чтобы посадить отца на скамью подсудимых. Я не могу в это поверить! – А вам и не нужно. Как я уже говорил, имя Калмус чисто условное, чтобы избежать словесной путаницы. Убийцей может быть один из остальных посредников – Хаусман, Йеркс, Фэрроу – и даже повар или официант, хотя и маловероятно. К личности подозреваемого должны подходить три моих факта и по возможности две мои догадки. Кроме того, преступник должен соответствовать самому очевидному требованию: иметь вескую причину желать устранения вашего отца, чтобы отнять у него свободу, если не жизнь. Кто-нибудь подпадает под данное определение? Хаусман, Йеркс, Фэрроу, повар, официант? – (Мисс Блаунт покачала головой. Она открыла и сразу закрыла рот, но не издала ни звука.) – Один из них наверняка удовлетворяет требованию, но вам об этом ничего не известно. Но была еще одна причина выделить именно Калмуса. Ведь вы сами назвали нам его вероятный мотив. А поскольку у меня есть моя теория, я должен в любом случае с ним увидеться. Если он невиновен и действует, исходя из того, что целью преступника было именно убийство Джерина, то без моего вмешательства ваш отец обречен. Не лишено вероятности, что к делу относится известный лишь Калмусу и вашему отцу факт, о котором он упоминал в записке к вашей матери, но мы пока не будем заниматься бесполезными спекуляциями. Я должен увидеть мистера Калмуса, виновен он или нет, но мне нужна ваша помощь. – Развернувшись ко мне, Вулф сказал: – Блокнот, Арчи. Я достал блокнот и ручку: – Валяйте. – Черновик для мисс Блаунт. На любой бумаге, в одном экземпляре. Обращение она потом вставит сама. «Полагаю, запятая, моя мать сообщила Вам, запятая, что я нахожусь в доме Ниро Вулфа, запятая, где и останусь до тех пор, запятая, пока не буду убеждена, запятая, что сделала для своего отца все возможное. Точка. У мистера Вулфа есть теория, запятая, с которой Вам следует ознакомиться, запятая, и Вы должны прийти и поговорить с ним завтра, запятая, в среду. Точка. Он дома весь день и весь вечер, запятая, но будет недоступен с девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести дня. Точка. Если Вы не появитесь до полудня четверга, запятая, я обращусь к репортеру из газеты и расскажу ему, запятая, почему нахожусь здесь и почему не верю, запятая, что Вы можете эффективно представлять интересы моего отца. Точка». – Вулф повернулся к мисс Блаунт. – Письмо от вас мистеру Калмусу. Написанное от руки. На моем фирменном бланке или на листе простой бумаги, как вам больше нравится. Мистер Гудвин доставит письмо в его офис после ланча. – Нет, я не буду, – твердо заявила мисс Блаунт. – Я не смогу выложить все это репортеру. Не смогу. И не буду. – Конечно не будете. Вам и не придется. Калмус непременно явится сюда. – А что, если нет? – Явится как миленький. А если нет, мы попробуем что-нибудь другое. Напишите, что уже наняли адвоката, чтобы начать шаги по официальному отстранению Калмуса от выполнения обязанностей советника вашего отца. Я, конечно, не адвокат, но могу порекомендовать хорошего юриста, а закон предоставляет нам возможности для самых разных уловок. – Вулф положил руку ладонью вниз на письменный стол. – Мисс Блаунт, или я увижусь с мистером Калмусом, или я отказываюсь от дела. Как вам будет угодно. – Только не отказывайтесь! – Она посмотрела на меня. – Но как… Арчи, вы можете прочесть это вслух? Что я и сделал, включая все точки и запятые. – Но это не мой стиль. Он сразу поймет, что я не сама писала письмо. – Салли умоляюще посмотрела на Вулфа. – Он поймет, что письмо писали вы. – Конечно поймет. Так и задумано. – Ну ладно. – Она перевела дух. – Но я в любом случае не стану разговаривать с репортером. – И не нужно. – Вулф бросил взгляд на настенные часы. – Но прежде будьте добры сделать несколько звонков. Мистеру Йерксу, мистеру Фэрроу, доктору Эйвери. Слава богу, я не успел пригласить их до того, как мистер Кремер снабдил меня важным фактом! Это было бы пустой тратой времени и сил. Вы можете уговорить их явиться сюда? В шесть вечера или желательно после обеда. Скажем, в половине десятого. Каждый по отдельности или все вместе. – Я попробую. А откуда можно позвонить? В моей спальне нет телефона. Вулф недовольно поджал губы. Ему, конечно, было нелегко слышать, как посторонняя женщина называет своей спальней комнату в его доме. Я сказал Салли, что она может воспользоваться моим телефоном, и пересел в другое кресло, чтобы напечатать письмо для Калмуса, которое ей предстоит переписать. Глава 7 Как правило, я в курсе, чем занимается Вулф, когда он действительно чем-то занимается, и зачем он это делает. Однако даже сейчас, спустя несколько месяцев, я не могу с уверенностью сказать, зачем Вулф заставил Салли приглашать троих фигурантов именно в тот день. Ну а тогда у меня вообще не было никаких предположений. Вулф ненавидит работать. Обычно, когда я возвращался с задания и садился, чтобы дать полный отчет, а Вулф знал, что должен слушать, и очень внимательно, он награждал меня таким взглядом, будто я добавил ему в пиво кетчуп. А если в кабинет входил посетитель, пусть даже с жизненно важной информацией, способной пролить свет на сложное дело, Вулф приветствовал его так, словно это налоговый инспектор, пришедший изучить наши декларации о доходах за последние десять лет. Но тогда зачем просить Салли приглашать к нам людей в вечернее время до нашей встречи с наиболее вероятным кандидатом в убийцы? Непостижимо. Теперь мне кажется, что Вулф, сам того не подозревая, как утопающий хватался за соломинку. Он пытался убедить не только меня или Салли, но и лично себя, что новая ситуация, возникшая после предоставленного Кремером факта, открывает перед нами широкие перспективы. Но, в сущности, все сводилось к тому, что у Вулфа практически не оставалось сомнений в отсутствии у остальных кандидатов даже намека на мотив убивать Пола Джерина. А значит, только упрямый осел или круглый дурак будет придерживаться версии о невиновности Блаунта. Невозможно спокойно сидеть, наслаждаясь пусть самой увлекательной книгой о событиях в Африке стотысячелетней давности, и при этом отгонять от себя подозрения, что ты ведешь себя как упрямый осел или круглый дурак. В результате, чтобы забыть о своих невзгодах, ты просишь свою клиентку пригласить людей для беседы. Абсолютной уверенности у меня, конечно, не было, но определенная доля правды здесь точно имелась. Возможно, у Вулфа в отдаленных уголках мозга и существовало некое представление о том, что действительно произошло в тот вечер в клубе «Гамбит», но я так не думаю. Ведь в таком случае он наверняка… Впрочем, это я, пожалуй, приберегу на потом. Тем не менее нам удалось без проблем договориться с Мортоном Фэрроу встретиться перед обедом. Йеркс, банкир, сказал Салли, что придет примерно в 21:30, а вот Эйвери, врач, пообещал появиться в течение вечера. После ланча, когда я вернулся, доставив письмо Калмусу – его фирма занимала целый этаж в пятидесятиэтажном людском муравейнике из стекла и стали, – мы решили, что Салли не стоит показываться, и около шести вечера она удалилась в свою комнату. Фэрроу сказал, что придет в шесть, однако опоздал на двадцать минут. Я предоставил Фрицу впустить его в дом, поскольку решил, что Фэрроу может счесть, что известному детективу не подобает самому открывать дверь. Итак, Фриц провел в кабинет посетителя, и тот, приблизившись, протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием, и Фэрроу повернулся к Вулфу, который был, как всегда, начеку, а потому принялся деловито перелистывать стоявший возле него на подставке Новый международный словарь Уэбстера, второе издание, в кожаном переплете. Пару секунд понаблюдав за Вулфом, Фэрроу повернулся ко мне и пророкотал: – Где Салли? Я объяснил, что она у себя в комнате и, возможно, спустится чуть позже, после чего указал на красное кожаное кресло. Когда Фэрроу наконец уселся, Вулф, поняв, что опасность миновала, закрыл словарь и повернулся к посетителю: – Добрый вечер. Я Ниро Вулф. Вы сказали мисс Блаунт, что у вас мало времени. – У меня деловая встреча за обедом, – произнес Фэрроу в два раза громче, чем следовало, и посмотрел на часы. – Мне нужно будет бежать через полчаса. Но думаю, этого нам вполне хватит. Никак не смог вырваться до шести. Теперь, когда большой босс отсутствует, у меня дел по горло. Я был рад, что Салли мне позвонила. Она сказала, вы хотите меня видеть, а я хотел видеть вас. Я хорошо знаю Салли, ну а вы, естественно, нет. Она славная малышка, и я на ее стороне. Впрочем, как и у всех остальных, у Салли имеются свои закидоны. Вы купились на все небылицы, которые она вам втюхала. Я сам торговец, коммерческий директор корпорации стоимостью в сотни миллионов долларов, хотя все зависит от того, что именно вы продаете. Просто Салли не понимает свою мать, мою тетю, и никогда не поймет. Тут, конечно, сугубо семейное дело. Впрочем, Салли сама устроила здесь бесплатный цирк, да еще и втюхала свою историю вам. Но я сейчас расставлю все по своим местам. Салли заверила вас, будто между моей тетей и Дэном Калмусом что-то есть. Бред сивой кобылы! Любой, кто знает мою тетю Анну… Вы когда-нибудь ее видели? – Нет. – Вулф посмотрел на посетителя без особого энтузиазма. – Если бы моя тетя хотела, то могла бы закрутить не только с Калмусом, но и с любым понравившимся ей мужчиной. Я ее племянник, и вы можете подумать, будто я к ней необъективен. Спросите любого! Хотя это будет бесполезной тратой времени. Моя тетушка однолюбка и замужем за любимым мужчиной. Салли это отлично знает. Не может не знать. Но сами понимаете, какими бывают отношения между матерью и дочерью. Или нет? – Нет. – Вечно одна и та же история. Или мать ревнует дочь, или дочь ревнует мать. Без вариантов. Мне достаточно побыть десять минут в обществе матери и дочери, чтобы сказать, какой у них расклад в семье. Ну а с тетушкой Анной и Салли я живу уже много лет. И нелепая идея Салли, будто Калмус способен засадить дядю Мэта, чтобы заполучить его жену, форменный вздор. Салли наверняка уверяет, что ее мать обо всем знает, однако строит из себя святую невинность. Я прав? – Нет. – Зуб даю, что прав. Дочь, ревнующая к матери, способна на что угодно. Потому-то она и наняла вас для защиты отца. И какой в этом прок? Факты – упрямая вещь, и они говорят, что Джерина убил именно он. Он сам организовал приглашение Джерина в клуб, сам отнес ему шоколад, а затем вымыл кофейник и чашку. Вы, возможно, и великий детектив, но против фактов не попрешь. – Значит, вы считаете, что мистер Блаунт виновен, – проворчал Вулф. – Конечно нет. Я ведь его племянник. Я только говорю, что мы не можем изменить доказательства.