продолжай. Он спит, когда не слышит пошлостей или непристойностей. Продолжай о Гекубе. 1-й актер "Но кто - увы, кто в скорбном одеянье Царицу зрел?" Гамлет Царицу в скорбном одеянье? Полоний Это хорошо. Царица в скорбном одеянье хорошо. 1-й актер "Как босоногая она блуждала, Грозя огонь залить рекою слез; Лоскут на голове, где так недавно Сиял венец; на место царской мантьи Наброшено, в испуге, покрывало На плечи, исхудавшие от горя. Кто это видел, ядовитой бранью Тот обесчестил бы богиню счастья! И если бы ее узрели боги, Когда она увидела, как Пирр Супруга труп надменно рассекал, - Взрыв вопля их, когда они не чужды Чувств смертного, заставил бы рыдать Небес огнистые глаза и пробудил бы В сердцах богов бессмертных состраданье!" Полоний Смотрите: он изменился в лице, он плачет. Ради Бога, перестань! Гамлет Довольно. Остальное доскажешь в другой раз. Не угодно ли вам позаботиться об угощении актеров? Слышите! Чтоб их хорошо приняли. Они зеркало и краткая летопись своего времени. Плохая эпитафия повредит тебе после смерти меньше, чем злая эпиграмма из уст их, пока ты жив. Полоний Принц, я приму их по заслугам. Гамлет Нет, прими их лучше. Если обращаться с каждым по за слугам, кто же избавится от пощечины? Прими их согласно с твоею честью и саном; чем меньше они стоят, тем выше будет твое снисхождение. Возьми их с собою! Полоний Пойдемте, господа. Гамлет Идите за ним, друзья. Завтра вы сыграете пьесу. Полоний и все актеры, кроме 1-го, уходят. Послушай, старый приятель, можете вы сыграть убийство Гонзаго? 1-й актер Можно, принц. Гамлет Так представьте же его завтра ввечеру. В случае нужды ведь можно выучить строчек двенадцать, которые мне хочется сочинить и вставить в пьесу, - не правда ли? 1-й актер Можно, ваше высочество. Гамлет Прекрасно! Ступайте за ним, только не смейтесь над ним. 1-й актер уходит. Друзья мои, прощайте до вечера. Очень рад видеть вас в Эльсиноре. Розенкранц и Гильденштерн Слушаем, принц. Уходят. Гамлет Бог с вами! Я один теперь. Какой злодей, какой я раб презренный! Не дивно ли: актер, при тени страсти, При вымысле пустом, был в состоянье Своим мечтам всю душу покорить; Его лицо от силы их бледнеет; В глазах слеза дрожит, и млеет голос. В чертах лица отчаянье и ужас, И весь состав его покорен мысли. И все из ничего - из-за Гекубы! Что он Гекубе? Что она ему? Что плачет он о ней? О! Если б он, Как я, владел призывом к страсти, Что б сделал он? Он потопил бы сцену В своих слезах и страшными словами Народный слух бы поразил, преступных В безумство бы поверг, невинных в ужас, Незнающих привел бы он в смятенье, Исторг бы силу из очей и слуха. А я, презренный, малодушный раб, Я дела чужд, в мечтаниях бесплодных Боюсь за короля промолвить слово, Над чьим венцом и жизнью драгоценной Совершено проклятое злодейство. Я трус? Кто назовет меня негодным? Кто череп раскроит? Кто прикоснется До моего лица? Кто скажет мне: ты лжешь? Кто оскорбит меня рукой иль словом? А я обиду перенес бы. Да! Я голубь мужеством; во мне нет желчи, И мне обида не горька; иначе Уже давно раба гниющим трупом Я воронов окрестных угостил бы. Кровавый сластолюбец, лицемер! Бесчувственный, продажный, подлый изверг! Глупец, глупец! Куда как я отважен! Сын милого убитого отца, На мщенье вызванный и небесами, И тартаром, я расточаю сердце В пустых словах, как красота за деньги: Как женщина, весь изливаюсь в клятвах. Нет, стыдно, стыдно! К делу, голова! Гм! Слышал я, не раз преступных душу Так глубоко искусство поражало,