Офелия Милосердый боже, помоги ему. Гамлет Когда ты выйдешь замуж, вот тебе в приданое мое проклятие; будь чиста, как лед, бела, как снег, - ты все-таки не уйдешь от клеветы. Ступай в монастырь. Прощай! Или, если ты хочешь непременно выйти замуж, выбери дурака: умные люди знают слишком хорошо, каких чудовищ вы из них делаете. В монастырь - и скорее! Прощай. Офелия Исцелите его, силы небесные! Гамлет Слышал я и о вашей живописи, слышал довольно. Бог дает вам лицо, вы делаете другое. Вы таскаетесь, пляшете и поете: созданиям божьим даете имена в насмешку; притворяясь, будто все это от незнания, а оно просто легкомысленность. Подите! Ни слова! Это свело меня с ума. Я говорю - у нас не будет больше браков. Которые уже женились - пусть живут все, кроме одного; остальные останутся тем, что они теперь. В монастырь! Уходит. Офелия Какой высокий омрачился дух! Язык ученого, глаз царедворца, Героя меч, цвет и надежда царства, Ума и нравов образец - все, все погибло! А мне, ничтожнейшей, мне суждено, Весь нектар клятв его вкусивши, видеть, Как пала мощь высокого ума, Как свежей юности краса погибла, Цветок весны под бурею увядший О, горе мне! Что видела я прежде, И что теперь я вижу пред собой! Входят король и Полонии Король Любовь? О нет: он не любовью болен! Его слова хотя немного дики, Но не безумны. У него на сердце Запало семя; грусть его взрастит, Оно взойдет - и плод опасен будет. Затем я вот что наскоро решил: Он в Англию немедленно поедет Потребовать уплату должной дани. Быть может, море, новая страна Отгонят от души его тот призрак, Вокруг которого так постоянно Летает мысль его, что он лишился Почти сознанья самого себя. Полоний Да, это будет для него полезно; Но я еще уверен, что источник Его тоски - несчастная любовь. Ну что, Офелия? Тебе не нужно Рассказывать, что Гамлет говорил: Мы все подслушали. Распорядитесь, Как вашему величеству угодно; Но, если вы сочтете сообразным, Пусть государыня, по окончаньи пьесы, Попросит Гамлета наедине Открыть ей грусть свою. Пусть откровенно С ним говорит; а я, когда угодно, Здесь стану так, чтоб слышать разговор. Когда и ей он сердце не откроет, Пусть едет в Англию иль пусть простится С своей свободою, когда тюрьму За лучшее сочтете вы лекарство. Король Быть так: безумству знатного не должно Блуждать без стражи. Уходят. СЦЕНА 2 Зала в замке. Входят Гамлет и актеры. Гамлет Пожалуйста, произнеси эту речь, как я показал тебе: легко и развязно. Если ты будешь кричать, как многие из наших актеров, так это будет мне так же приятно, как если бы стихи мои распевал разносчик. Не пили слишком усердно воздуха руками - так, будь умереннее. Среди потопа, бури и, так сказать, водоворота твоей страсти должен ты сохранить умеренность, которая смягчит их резкость. О, мне всегда ужасно досадно, если какой-нибудь дюжий длинноволосый молодец разрывает страсть в клочки, чтобы греметь в ушах райка, который не смыслит ничего, кроме неизъяснимой немой пантомимы и крика. Такого актера я в состоянии бы высечь за его крик и натяжку. Пожалуйста, избегай этого. 1-й актер Ваше высочество, сможете на нас положиться. Гамлет Не будь, однако же, и слишком вял. Твоим учителем пусть будет собственное суждение. Мимика и слова должны соответствовать друг другу; особенно обращай внимание на то, чтобы не переступать за границу естественного. Все, что изысканно, противоречит намерению театра, цель которого была, есть и будет - отражать в себе природу: добро, зло, время и люди должны видеть себя в нем, как в зеркале. Если представить их слишком сильно или слишком слабо, конечно, профана заставишь иногда смеяться, но знатоку будет досадно; а для вас суждение знатока должно перевешивать мнение всех остальных. Я видел актеров, которых превозносили до небес - и что же? В словах и походке они не походили ни на христиан, ни на жидов, ни вообще на людей; выступали и орали так, что я подумал: должно быть, какой-нибудь поденщик природы наделал людей, да неудачно - так ужасно подражали они человечеству. 1-й актер У нас это редко встретится, надеюсь. Гамлет Уничтожьте вовсе. Да и шуты пусть не говорят, чего не написано в роли: чтобы заставить смеяться толпу глупцов они хохочут иногда сами в то время, когда зрителям должно обдумать важный момент пьесы; это стыдно и доказывает жалкое честолюбие шута. Идите, приготовьтесь? Актеры уходят. Входят Полоний, Розенкранц и Гильденштерн. Ну, что? Угодно ли королю послушать эту пьесу?