Через час Дрейк был уже дома. Расшторив окна и отключив все автоматические бытовые приборы, он пошел на кухню. Долго ждать не пришлось: минут через двадцать в окружающей тишине сгустилось чье-то присутствие, и Дрейк привычно почувствовал, что за ним наблюдают. – Пусть Касси проверит ОК, – произнес он в неподвижный воздух. – Там для нее кое-что есть. Еще минут через десять по ногам скользнул сквознячок, и за спиной раздался низкий спокойный голос: – Откуда это? Дрейк обернулся. Он специально сел спиной к коридору, чтобы дать ей возможность войти через главный вход. Касси взяла себе стул и села, перевернув его спинкой вперед. Ее длинные худые ноги в тонких штанах согнулись и замерли по обе стороны, до смешного напоминая конечности паука. Оружия при ней не было; из этого Дрейк заключил, что на прицеле его держат снаружи – вероятно, из сада. – С Восточного побережья, – осторожно сказал он. – Разумеется, это копия. Касси кивнула. – Кто в капсуле? – светским тоном поинтересовалась она, обводя глазами кухню и гостиную. – Роган Мэллори-Стоун. Под ним был весь клубный трафик… – Я знаю, кто это, – перебила она его, по-прежнему рассматривая детали интерьера. – Как ты его нашел? – Я? – вежливо удивился Дрейк. Касси бросила на него одобрительный взгляд и улыбнулась. – Ладно, – сказала она. – Время у нас пока есть. Давай сделаем вид, что ты просто купил эту запись. Про оплавленную 3D-камеру, что сняли с него после взрыва в контейнере, Дрейк вспомнил только в клинике, когда немного пришел в себя. Картели не любили оставлять цифровой след, поэтому для слежения и наблюдения их боевые группы использовали технику, которая передавала видео в реальном времени, но не записывала его и тем более не хранила. Достать картинки можно было только с самой камеры – если в ней уцелел временный накопитель памяти. Для картелей эти картинки не представляли особой ценности. Роган был мертв, его империя – в руинах. Выяснять, откуда у него капсула Переноса, было бессмысленно: это никак не влияло на бизнес, шедший своим чередом. Но картели всегда взвинчивали цену до небес, как только видели реальный спрос. Поэтому, выйдя из клиники, Дрейк первым делом направился к Конни. Бывший менеджер сгоревшего мотеля был у картелей на хорошем счету – в отличие от Томми Вальтера, про которого так никто ничего до конца и не понял. Конни был туповат и поэтому безопасен. Но даже его скромных интеллектуальных способностей хватило на то, чтобы постараться не иметь с Томми ничего общего. Дрейку оставалось только напомнить, что война с Роганом началась не в последнюю очередь из-за того, что именно Конни с Трин обчистили комнату Дрейка, – и пообещать навсегда исчезнуть с Восточного побережья, после того как тот выполнит одну пустяковую просьбу. Запись, которую Конни передал ему в их последнюю встречу, была короткой и обрывочной: накопитель памяти в камере был поврежден. Сквозь помехи едва мелькали мертвые глянцевые глаза мотыльков и тонкое запястье Йенны, пристегнутое к железной скобе, но капсула с лежащим внутри Роганом была видна целиком – как и то место на подставке, где должен был быть штрихкод Центра Сновидений. Без материальных улик этого было недостаточно, чтобы начать официальное расследование. Но оперативные разработки Департамента никогда и не были официальными. – Если это утечка технологии, – сказал Дрейк, – Центру Сновидений, да и Департаменту, будет полезно об этом узнать. – А если нет? – Касси взглянула на него с веселым интересом. – Я так понимаю, у тебя другая версия. – Тогда мне нужны ресурсы, – Дрейк вернул ей веселый взгляд, – чтобы вскрыть канал, по которому налево уходят капсулы и номера. – Если этот канал существует, – уточнила Касси. – Роган мог просто украсть эту капсулу с производства. – Роган скупал номера, – сказал Дрейк. – Именно за это он и получил капсулу, как другие. – Были другие? – Касси недоверчиво подняла бровь. – Они до сих пор есть, – Дрейк пожал плечами. – Уйти удалось только Рогану. – То, что ты предлагаешь, – это война, – задумчиво сказала Касси. – Для того чтобы начать войну, мне нужны доказательства. «Никакие слова ничего не значат», – вспомнил Дрейк и вдруг расхохотался. Касси вскинула на него непонимающие глаза. – Я организую вам доказательства, – с трудом сказал он, отсмеявшись. – Этому вы научили меня лучше всего. Из Департамента его уволили задним числом – пять лет назад, чтобы можно было спокойно уничтожить все архивные записи, в которых упоминались инициалы «ТВ» или его настоящее имя. Касси поставила это условием: пока никаких доказательств нет, Дрейк работает на свой страх и риск. Если его заподозрят в провокациях против Центра Сновидений или «Кэл-Корпа», Департамент защиты сознания открестится от него как от опасного террориста, свихнувшегося на почве грэй-зависимости: служебные записи о прохождении реабилитации в нескольких клиниках заботливо сохранили как повод для увольнения. Личный коммуникатор ему тоже не полагался: это была еще одна ниточка, ведущая к Департаменту. «Что-нибудь раскопаешь – выйдешь на связь через ОК, – сказала ему Касси на прощание. – А если тебя убьют, Департамент об этом даже не узнает». Это не было для него проблемой. Когда-то, отправляя молодого сотрудника на Восточное побережье, Ванхортон посоветовал Дрейку всегда иметь при себе два-три запасных идентификатора на имена, не известные никому в Департаменте. На один из этих идентификаторов Дрейк получил коммуникатор «взамен утерянного». Дерек Лоэнгрин был примерно одного с ним возраста и каждые два-три года менял работу, пройдя извилистый путь от младшего клерка в страховой компании до приемщика на переработке пластика. Он так часто переезжал с Запада на Восток и обратно, что ни на том, ни на другом побережье не осталось никого, кто бы помнил о его существовании. Никто не звонил ему и не присылал сообщений – даже вездесущий Центр Сновидений. Это было самое главное. С Дереком Лоэнгрином в кармане Дрейк чувствовал себя в безопасности – до тех пор, пока на одной из станций между Солтрейном и Рио-Гранде в вагон, где он ехал, не вошел, тяжело переваливаясь, Ванхортон и не опустился в кресло прямо напротив него. – Как вы меня нашли? – спросил Дрейк. – Это нетрудно, если знать, кого ищешь, – сказал Ванхортон. – Откуда ты взял этого Лоэнгрина? Дрейк усмехнулся. – На втором внедрении он попытался купить у меня дозу, чтобы спрыгнуть с верхнего уровня эстакады. – И? – Ванхортон поерзал в кресле, поудобнее устраивая больные ноги. – Я ему ее продал, – пожав плечами, сказал Дрейк. За окном тянулись одинаковые серые пустыри. Смотреть там было абсолютно не на что, но оба смотрели, не отрываясь. – Я не сказал вам про запись, – вдруг вырвалось у Дрейка, – потому что не знал, можно ли доверять еще кому-нибудь, кроме… – Теперь это уже не важно, – перебил Ванхортон. – Ты принял предложение Касси. – Это было хорошее предложение, – сказал Дрейк. – Честное. Ванхортон посмотрел на него и, не удержавшись, фыркнул. – Ты видел голограмму. Как ты думаешь, зачем я ей позвонил? – спросил он с интонацией учителя в школе. – Отменить эвакуацию… – начал было Дрейк, но тут же осекся. Две недели назад, когда Роган вместе с капсулой взлетел на воздух, а Томми Вальтер попал в клинику, Ванхортон уже знал, что потерял больше половины своего отдела. Когда всё прекратилось, с Восточного побережья было уже некого эвакуировать. – Вы знали, что я вернусь и захочу поговорить с кем-то вроде нее, – неохотно сказал Дрейк. – Да, – кивнул Ванхортон. – Но все-таки надеялся, что ты победишь это идиотское желание. И уж точно не станешь Дереком Лоэнгрином, шлепнуть которого даже в этом вагоне можно без всяких последствий. – Нельзя, – глядя ему в глаза, произнес Дрейк. – Никто ведь точно не знает, что́ именно ему известно. – Да уж, – вздохнул Ванхортон. – Но все-таки есть вещи, в которых вам с Лоэнгрином неплохо бы разбираться, прежде чем нырять в это дерьмо с головой. Дрейк молча ждал. Ванхортон опять поерзал, кряхтя и отфыркиваясь. – Технические вещи, – уточнил он. – Например, как именно происходит учет номеров в «Кэл-Корпе». – Есть кто-то, у кого это можно узнать? – осторожно спросил Дрейк. – Мать Ши Вонга вытащили, потому что я не теряю своих сотрудников, – сказал Ванхортон, с трудом поднимая себя из кресла. – Ее контакт у меня не работал. Поэтому он остался. – Прошло почти двадцать пять лет, – с сомнением произнес Дрейк. – Почему вы думаете, что он всё еще жив? – Потому что своей жизнью он обязан моему молчанию, – просто сказал Ванхортон. – И он тоже это знает. – Как его найти? – спросил Дрейк. Поезд дернулся, и Ванхортон тяжело оперся на спинку соседнего кресла, чтобы не упасть. – Приходи в «КК» – это бар возле Шоу-центра, – сказал он, проходя мимо. – Спроси Гатто Зильбера. – Спасибо. Дрейк произнес это уже вслед, но что-то в его голосе заставило Ванхортона обернуться. Пневмопоезд остановился, и люди на перроне потянулись к дверям вагонов. – До встречи, Томми, – тихо сказал Ванхортон, глядя будто бы сквозь него. – До встречи. Глава 14. Дрейк Несмотря на вечер пятницы, в баре было пустовато. Несколько завсегдатаев сидели за стойкой, покрытой матовым черным стеклом. В глубине зала пару столиков, завешенных длинной светящейся бахромой, занимали небольшие компании. Разглядеть их сквозь свисавшие с потолка неоновые нити было непросто, поэтому Дрейк сосредоточился на тех, кто сидел за стойкой. В основном тут были женщины в офисных пиджаках и платьях, зашедшие расслабиться после рабочего дня. Пара мужчин негромко обсуждали что-то над остывшим кофе. Дрейк сел неподалеку. Мягкий электронный лаунж скрадывал голоса, и ему пришлось повторить свой заказ дважды.