Эштон насчитал еще девять сигналов, прежде чем драк произнес ровным спокойным голосом: – Всё, что я делаю, принадлежит мастеру Сейтсе. Только он решает, чей бой. – Молодец, – ухмыльнулся мастер Сейтсе, сняв с Сорок первого еще пару баллов напоследок. – Ты больше не чемпион Ангара, так что следующие четыре выезда подряд твои. Сорок первый поднял голову и встряхнул ярко-зелеными гребнями, поймав блики белого солнца, клонившегося к закату. Он потерял 57 баллов. – И твои тоже, – мастер Сейтсе повернулся к Эштону, убирая сканер. – Если хочешь выжить, тебе надо многому у него научиться. С этими словами он отошел в сторону, предоставив надсмотрщикам разбираться со своими подопечными. Ролло несколько раз щелкнул кнутом, заставляя драков оторваться от растерзанных остатков бригенов. Эштон попытался поймать взгляд Сорок первого, но тот, разбежавшись, запрыгнул на стену и легко потрусил в сторону барака. Следом за ним прыгнул Восемнадцатый; можно было поклясться, что он злорадно улыбается, глядя на мелькавшую впереди ярко-зеленую хвостовую пику. Покидая арену, Эштон обернулся, и ему показалось, что между гибкими чешуйчатыми телами в самом центре мелькнула знакомая фигурка в синем комбинезоне: она неторопливо разравнивала песок, засыпая потеки огненной крови. К вечеру нагревшийся за день барак стремительно остывал. Драки сворачивались на подстилках и закапывались в перья, пытаясь сохранить уходящее тепло: их тела были холоднокровными. Сорок первый лежал на подстилке в стороне от всех, когда Эштон подошел к нему, пробравшись меж разложенных по полу шипастых хвостов и лап. – Почему… – начал он, неловко переминаясь с ноги на ногу и не зная, как закончить этот вопрос. Сорок первый скользнул по нему равнодушным зеленым глазом. – Ты мурлыкал, – сказал он. По его интонации невозможно было определить, отвечал ли он на вопрос или просто разговаривал сам с собой. Эштон помолчал, с каждой секундой чувствуя себя всё более глупо, но все-таки уточнил: – Что это значит? – Что твоя тушка знает гораздо больше, чем ты думаешь, – отрезал Сорок первый и отвернулся, уложив морду вдоль хвостовой пики. Оглянувшись, Эштон понял, что все давно уже спят, и поспешно плюхнулся на пол, заставив Сорок первого отдернуть заднюю лапу. – Это плохо? – спросил Эштон, твердо решив про себя, что не отстанет, пока хоть что-нибудь не поймет. Сорок первый, похоже, это почувствовал. Он вздохнул, и по его роскошным ярко-зеленым гребням прокатилась легкая рябь. – На Земле считалось, что мы используем не больше половины своего мозга, – буркнул он. – Здесь мы используем не больше половины своего тела, потому что ни черта не знаем о том, на что оно в принципе способно. – Да? – спросил Эштон. – А как это узнать? – Слушать свое тело, – Сорок первый фыркнул в подстилку, взметнув над собой облачко выцветших перьев. – Как в долбаной йоге. – Мое тело не хотело их убивать, – медленно произнес Эштон. – И твое тоже. Сорок первый прищурился одним глазом, и в нем впервые мелькнуло что-то вроде сдержанного интереса. – Да, – сказал он. – Но на то тебе и даны человеческие мозги, чтобы ими пользоваться. – Всё человеческое меня замедляет, – возразил Эштон. – Ты сам говорил. – Оно замедляет твои инстинкты, – кивнул Сорок первый. – Но не решения. Решение убить должно исходить не от твоего тела, а от тебя. Только тогда оно будет достаточно эффективным. Эштон поежился, глядя в ярко-зеленый змеиный глаз, в котором отражалась его собственная оскаленная морда. – Решение вмешаться… – тихо спросил он. – Значит, оно исходило от тебя? Сорок первый вытянул шею и положил морду на край подстилки. Эштон только сейчас заметил, что подстилка у него двойная. – Да, – вздохнул Сорок первый, лениво прикрыв глаза, – тебе и правда еще многому надо научиться. Глава 17. Мия По утрам ее почти не тошнило. Тошнота начиналась потом, ближе к обеденному перерыву, когда надо было выйти из кабинета и пройти через опенспейс к лифтам на «ресторанные» этажи, чувствуя на себе липкий понимающий взгляд Гатто. Мия поправила молнию, давившую на живот, и ободряюще улыбнулась молодой девушке, сидящей в кресле напротив. Она так и не смогла заставить себя заказать одежду для беременных и упорно продолжала носить на работу тесные платья, которые с каждым днем становились всё теснее. Девушка смотрела на нее в упор, не мигая. Ее странные, слишком светлые глаза были единственной неподвижной частью тела. Всё остальное ходило ходуном: руки, ноги и даже голова судорожно подрагивали, так что казалось, девушка пританцовывает под несколько разных мелодий одновременно. Жена, которая привела ее и осторожно усадила в кресло, пристроилась на краешке стула у двери переговорной, вытянув шею и ловя каждое слово так, будто от этого зависела ее жизнь. – Поздравляю, – бодро сказала Мия, стараясь не смотреть лишний раз в ее сторону. – Ваша кандидатура одобрена для участия в Лотерее. Сейчас я задам пару формальных вопросов, а потом мы поговорим о том, как лучше подготовиться к финалу. Девушка дернула головой, не спуская с Мии прозрачных глаз. Ее жена чуть заметно кивнула, словно переводя этот жест с неизвестного языка на человеческий. – Кайра… – Мия опустила глаза, делая вид, что уточняет имя в электронном бланке. – Согласны ли вы предоставить «Калипсо Корп» доступ ко всем своим личным данным, включая полную медицинскую историю, семейное наследие, информацию о родственниках первого и второго порядка, а также данные, зарегистрированные на ваше имя в Центре Сновидений? Голова Кайры снова дернулась, и Мия поспешно добавила: – Если можно, голосом. Система всё записывает. – Да, согласна, – голос у Кайры оказался ровным и глубоким, словно исходил не из ее дерганого тела, а из кого-то совершенно другого. – Эмбер, – Мия повернулась к ее жене. – Согласны ли вы в ходе подготовки к финалу и по запросу «Калипсо Корп» предоставлять любую информацию, призванную увеличить вероятность победы вашей супруги, Кайры Сай-Донг, в финале Лотереи? – Да, – с готовностью кивнула Эмбер, глядя на танцующие плечи жены. – Конечно, согласна. Разумеется. – Согласны ли вы, что «Калипсо Корп» не имеет ни юридической, ни технологической, ни какой-либо иной возможности повлиять на результат онлайн-голосования в финале и, таким образом, не предоставляет никаких гарантий и не несет ответственности за победу или проигрыш любого из кандидатов в финале? Кайра попыталась обернуться, но голова ее откинулась назад, стукнувшись о спинку кресла. Эмбер с тревогой взглянула на нее. – Это вопрос к вам обеим, – мягко сказала Мия. – Если можно, голосом. Они ответили в унисон, но их «да» всё равно получилось двуглавым: кроме уверенности в нем звучал страх, и Мия никак не могла понять, в чьем голосе он был. – Спасибо, – сказала она, на всякий случай улыбнувшись обеим. – Теперь, если у вас есть вопросы… – Да, – быстро произнесла Эмбер. – Скажите… каковы шансы? Теперь стало ясно, что страх был ее – вернее, она вся состояла из страха, кое-как стянутого бледной розоватой кожей. – У Кайры довольно высокая вероятность победы, – сказала Мия. – Особенно если соревноваться внутри своей этнической и гендерной группы. – От чего это зависит? – спокойно спросила Кайра, пока ее тело пыталось стащить ее с кресла на пол. – От пула отобранных кандидатов, – Мия перевела на нее взгляд и поежилась, наткнувшись на неподвижные прозрачные глаза. – И еще от вашего согласия. Обычно мы стремимся исключить «фактор меньшинства» и сделать так, чтобы представительницы гендерного и этнического большинства, как вы, соревновались друг с другом. Иначе перевес при голосовании может оказаться слишком очевидным, потому что все захотят поддержать «меньшинство», – она улыбнулась, словно извиняясь сразу за всё человечество. – Но ваша ситуация уникальна сама по себе: вряд ли у нас появится другой кандидат с таким же диагнозом. Так что, если вы решите остаться в рамках своей группы, я бы сказала, у вас хорошие шансы. – У меня есть выбор? – спросила Кайра, и ее брови подпрыгнули вверх вместе с плечами и коленями. – Вы можете выбрать одну или несколько категорий финалов, в которых согласны участвовать, – сказала Мия, перелистнув окошко электронного бланка. – Чем больше таких категорий, тем шире выбор кандидатов и тем скорее вам подберут пару и назначат финал. – Но?.. Кайра усмехнулась одним голосом. Лицо ее продолжало растерянно дергаться. – Чем шире выбор кандидатов, тем с бо́льшим количеством уникальных ситуаций вы можете столкнуться в финале, – осторожно произнесла Мия. – Вы хотите сказать – тем меньше у меня шансов, – на угольно-черном лице на мгновение отчетливо проступила улыбка, но голос остался серьезным, так что невозможно было понять, действительно ли она улыбается, или так сложился пазл из непроизвольных мышечных сокращений. – Там не такая прямая зависимость, – мягко уточнила Мия. – Но да, это несколько снижает шансы. Кайра попыталась взять себя за руку, но промахнулась, ударившись запястьем о подлокотник. – Если я останусь… в рамках своей группы, – спросила она, – как долго мне будут подбирать пару? – Трудно сказать, – Мия неловко пожала плечами. – Иногда на это уходит до полугода. Кайра помолчала, не спуская с нее цепкого белого взгляда. – У меня мало времени, – сказала она. – Я не могу ждать.