Позади осталось несколько станций, прежде чем Мия, собравшись с духом, приподнялась и осторожно заглянула за подголовник. В соседнем кресле спиной к ней сидела грузная женщина с копной мелких черных кудрей; почувствовав взгляд Мии, она обернулась и неприязненно поджала толстые темно-красные губы. Заказать кофе на вынос с 42 этажа можно было прямо на рабочем месте. По четвергам Гатто приносил капучино в районе двенадцати. К этому времени одноразовый стаканчик успевал стать холодным, а пенка покрывалась сероватой блестящей корочкой. Это означало, что его наливали не позже одиннадцати – как раз когда Гатто вставал и, разминая затекшую поясницу, направлялся к лифтам. Поднявшись в кофейню за десять минут до этого, Мия взяла со стойки дымящийся стаканчик с голографической меткой «Гатто Зильбер» и, сдув пушистую пену к краю, сделала большой глоток. Гатто появился ближе к двенадцати. Подойдя к стойке и ничего не обнаружив, он растерянно оглянулся и нахмурился, наткнувшись взглядом на Мию, которая улыбнулась ему от столика. – Прости, – сказала она, когда он подошел поздороваться. – Я выпила твой капучино. Могу отдать тебе свой. Она аккуратно пододвинула к нему второй стаканчик, из которого поднимался душистый кофейный пар. Гатто взялся за край и тут же отдернул пальцы. – Осторожно, – сказала Мия. – Он еще очень горячий. Гатто переступил с ноги на ногу, нервно облизнул губы. – Ты работать-то собираешься? – наконец спросил он, оглядываясь на дверь. – Конечно, – кивнула Мия. – Просто жду, пока кофе остынет. Присядешь? Приближался обеденный перерыв, и в кофейню потянулись первые посетители, пришедшие пораньше, чтобы занять лучшие места. Несколько человек поздоровались с Мией и с интересом взглянули на Гатто, который всё еще неловко топтался перед ее столиком. Заметив их взгляды, он дернул к себе стул, скребнув металлическими ножками по гладкому полу, и сел напротив. – Ну? – процедил он сквозь зубы. – Что тебе нужно? – Доступ. Мия почувствовала, как у нее разом вспотели ладони, и на всякий случай убрала их под стол на колени. Гатто недоуменно поднял брови. – Он у тебя есть, – сказал он, бросив нетерпеливый взгляд на электронную панель над барной стойкой. – Уже почти сорок минут как. – Ты не понял, – Мия зажала руки между коленями, чтобы не дрожали. – Мне нужен реальный доступ. С цифрами. Гатто вытаращил на нее свои рыбьи глаза – и вдруг расхохотался. Несколько посетителей обернулись на него, женщина, забиравшая кофе на вынос у стойки, неодобрительно покачала головой. Гатто достал из диспенсера на столе салфетку и вытер лоснящиеся щеки, фыркая себе в руку. – Да уж, – наконец пробормотал он, поднимаясь со стула. – Чувства юмора тебе не занимать. – Подожди, – быстро сказала Мия. – А кофе? – Некогда, – отрезал он, повернулся и пошел к выходу. – Допивай – и марш на рабочее место. Его толстый затылок, покрытый полупрозрачной щетиной, нависал над жестким воротником офисной рубашки двумя плотными розоватыми складками, похожими на что-то вроде улыбки. Мия наклонилась вперед и быстро сказала ему в спину: – Тебе привет от малыша Томаса. Гатто вздрогнул. «Улыбка» на его затылке разъехалась в разные стороны и превратилась в гримасу. Он обернулся. Пару мгновений они сверлили друг друга глазами, а потом Гатто шагнул к столику и навалился на него животом, заставив Мию вжаться в спинку стула. – Пусть он сам придет и всё скажет, – произнес Гатто вполголоса. – Поняла? – Он просил передать… – начала было Мия. – Я не веду дел с посредниками, – перебил Гатто, глядя на нее с какой-то новой незнакомой ненавистью. – А теперь встала и пошла в кабинет. Как обычно. Мия похолодела, вспомнив бесцветный голос, приглушенный мягким подголовником. «Пока ты делаешь всё как обычно». – Я подожду, – негромко сказала она, пододвигая к себе стаканчик с капучино. Гатто вцепился в края столика с такой силой, что у него побелели ногти. – Ты что делаешь, тварь? – прошипел он, брызнув слюной ей на подбородок. Мия пожала плечами, неторопливо доставая салфетку из диспенсера. – Не могу же я быть на звонке по утилизации номеров, – сказала она, – если у меня нет доступа к статистике. Сервер, к которому отвел ее Гатто, находился на 28 этаже корпуса Эвтерна; десять этажей под ним занимал отдел утилизации. Чтобы не попасться никому на глаза, они вызвали гостевой лифт и поднялись наверх до первого открытого парка, а оттуда по пожарной лестнице спустились в серверную. Скачивание данных заняло около двух минут. Потом они разделились: Гатто поднялся обратно в парк, а Мия вызвала лифт для сотрудников, молясь, чтобы все, кто знает ее в лицо, были уже на звонке по утилизации. На 18 этаже лифт остановился, и в кабину вошел молодой белый парень в рабочем комбинезоне. Он скользнул по ней равнодушным взглядом и отвернулся к дверям. Уязвимость, которую обнаружил Гатто, позволяла ему заходить на локальный сервер любого сотрудника для дистанционного устранения неисправностей. Чтобы что-нибудь починить, сотрудник должен был отправить запрос в техподдержку; если по каким-то причинам это не получалось, у техподдержки был мастер-код, который мог самостоятельно генерировать запрос на ремонт с любого локального сервера, автоматически открывая к нему технический доступ. Каждый раз перед звонком по утилизации Гатто заходил на локальный сервер Мии и заносил туда запись о наличии доступа к статистике, которая автоматически генерировалась в архивных логах за прошлый год. После звонка Гатто удалял запись, но архивные логи редактировать было нельзя, поэтому многочисленные записи о получении доступа копились в них вместе с записями о том, что Гатто использовал мастер-код для технического доступа на локальный сервер Мии: их тоже нельзя было удалить. Ни в архивные логи, ни в логи техподдержки без специального запроса никто не лез. При стандартной проверке служба безопасности смотрела только на то, что имело отношение ко времени конкретного звонка, – на котором с текущими логами было всё в порядке. Пока всё шло как обычно и Мия была «хорошей девочкой», никаких поводов для специальных запросов и разбирательств не возникало. От этого зависела вся схема – именно поэтому Гатто не мог допустить, чтобы Мия не появилась на звонке; но и давать ей доступ дистанционно второй раз за день было бы подозрительно. Оставалось прямое скачивание с серверов отдела утилизации; это была не вся информация, которую требовал Дерек, но, пожалуй, самая важная ее часть. Мия вбежала к себе в кабинет через двенадцать минут после начала звонка, боясь хоть на секунду разжать потный кулак, в котором лежал микроскопический кубик чипа. Коснувшись рукой экрана, чтобы затемнить стены, она прижала кулак к животу, накрыла его свободной ладонью и крутанулась в рабочем кресле навстречу обступившим ее голограммам с сердитыми взглядами. – Прошу прощения, – задыхаясь, сказала она. – Непредвиденные трудности первого триместра. Срочно пришлось отлучиться. – Как вы себя чувствуете, Мия? – участливо спросила Глория. – Всё в порядке, – Мия смущенно улыбнулась. – Просто не стоило так плотно завтракать. Звонок прошел на удивление быстро. Азиат с седыми дредами – это был Рюн из отдела квотирования – предупредил, что квоты на текущий месяц почти исчерпаны. Глория пожаловалась, что, если так пойдет и дальше, нарративному отделу придется подумать о расширении штата. Фиона выслушала всех и назначила два дополнительных финала на ближайшую неделю. Мия заверила необходимый для этого пересчет номеров, и голограммы растворились в воздухе. Всё еще не решаясь разжать кулак, Мия убрала затемнение и бросила осторожный взгляд через коридор. Гатто сидел у себя в кабинете, сгорбившись и упорно не глядя в ее сторону. Перекладывая обсчитанные анкеты из папки в папку, Мия с трудом дождалась шести вечера и выскочила из кабинета, чувствуя, как острые грани чипа впиваются в ладонь. Ждать еще три часа, чтобы сесть на девятичасовой для встречи с Дереком, было невыносимо. К тому же Мия не была уверена, что информации на чипе хватит, чтобы никогда больше не слышать голос Дерека и не видеть его цепких бесцветных глаз. Чипы, на которые записывались данные с серверов Шоу-центра, можно было прочитать только с помощью специального служебного протокола со встроенной защитой от копирования. Он был установлен на рабочих местах всех сотрудников «Кэл-Корпа», включая домашние офисы. И Мия поехала домой. Войдя в квартиру, она первым делом включила затемнение окон на сто процентов, но в наступившей кромешной тьме почувствовала, что задыхается, и хрипло сказала: – Свет. Без привычной панорамы вечернего города за сплошным полукруглым окном гостиная была похожа на подводную лодку, погруженную на дно океана. Мия залезла в капсулу и коснулась встроенного экрана. Сенсорная подставка для чашки кофе ожила и пододвинулась под левую руку, словно кошка, которая хочет, чтобы ее погладили. Мия отпихнула ее от себя, с трудом разжала кулак, выпрямляя затекшие пальцы, и опустила чип в углубление справа от экрана. Целые серии номеров подлежали немедленной утилизации, то есть возврату через Центр Сновидений – слишком близка была дата Переноса. Эта опция была легальной: из-за того, что номера передавались в Лотерею из разных часовых поясов, тридцать шесть часов с момента их получения иногда истекали раньше, чем система успевала их зарегистрировать. В этом случае номер возвращался к первичному получателю по уникальному коду, сгенерированному «Кэл-Корпом». Дальше начиналась схема, которую Фиона реализовывала с помощью Айры, Гатто, Мии – и еще десятка сотрудников разных отделов. До момента регистрации входящих номеров в системе «Кэл-Корпа» персональные данные первичных получателей были недоступны. Вместо идентификатора конкретного человека каждому номеру присваивался уникальный код, который в теории никогда не должен был повториться. На практике же часть номеров, подлежащих утилизации, вообще нельзя было проследить: система выдавала ошибку, словно у них вовсе не было источника. Более того, запустив поиск по всему массиву данных на чипе, Мия обнаружила, что часть номеров, пришедших из конкретных Центров Сновидений, переименовывалась еще до регистрации: им присваивался новый код, после чего эти номера отправлялись на немедленную утилизацию, хотя тридцать шесть часов с момента их получения еще не прошло. Тем, кто не успел передать свой номер в Лотерею, приходило автоматическое извещение с уникальным кодом. Предъявив этот код и идентификатор на свое имя в любом Центре Сновидений шести континентов, можно было получить свой номер обратно. Судя по всему, предъявив «правильный» код и идентификатор в Центре Сновидений, можно было «вернуть себе» номер, первичным получателем которого был кто-то другой. У Мии закружилась голова. Это была грандиозная схема отмывания номеров, полученных непонятно откуда. В ней участвовали десятки, если не сотни сотрудников на всех уровнях «Кэл-Корпа», и Фиона была далеко не самой ключевой фигурой. Мия вспомнила слова Айры, сказанные под грэем в парке на 70 этаже: «Прямо чувствуешь, что летишь…». С тех пор как вместо Переноса она вернулась на работу, у него не осталось другого выхода, кроме как продолжать отмывать номера. Скорее всего, он тоже попытался тогда спрыгнуть вниз – и, как и она, не смог. Но теперь всё было иначе. У Мии был Дерек – а у Дерека можно было купить свободу. На рассвете ее разбудила утренняя тошнота. Мия полежала в кровати, заново привыкая к запахам, которые с каждой неделей становились всё более резкими и назойливыми, потом встала, сделала себе кофе и вышла с чашкой в гостиную, сняв затемнение с панорамного окна. Солнечные лучи рассыпались по стеклянным небоскребам напротив, бросая на пол круглые радужные отсветы, – и Мия вдруг улыбнулась, заметив, что стоит босыми ногами прямо в многоцветной лужице. Амальгама тоже сверкала под ярким солнцем, так что Мие пришлось даже прищуриться, проходя через турникет. Выбрав лифт, куда втиснулось поменьше народу, она решила было подняться в кофейню за свежим капучино, но кто-то уже нажал на 38 этаж, и Мия вышла вместе со всеми. Повернув к опенспейсу отдела политкоррекции, она резко остановилась. В коридоре возле ее кабинета собралась толпа. Мия заметила Шона и четверых смутно знакомых нарративщиков, которые пялились по сторонам, даже не пытаясь сделать вид, что вообще-то направлялись к кулеру. Один из них увидел ее и что-то сказал – все, кто был в коридоре, обернулись и посмотрели на Мию, тихонько переговариваясь. Похолодев, она толкнула стеклянную дверь и на подгибающихся ногах пошла вперед. Толпа замолчала и расступилась, пропуская ее к кабинету. Мия посмотрела сквозь стекло – в кабинете было темно и пусто, так же, как вчера, когда она уходила с работы. Толпа в коридоре стояла молча и явно чего-то ждала. Затравленно оглядевшись, Мия поняла, что все смотрят в другую сторону – туда, где был кабинет Гатто. Внутри горел свет. Кто-то сидел за большим экраном, смахивая невидимые окошки. Протолкнувшись поближе, Мия оказалась перед пыльной стеклянной дверью: Гатто регулярно забывал авторизовывать допуск для робота-уборщика. Человек, сидевший за столом, выпрямился, и над верхним краем экрана показалось женское лицо с глазами, похожими на прорези для пуговиц. Отшатнувшись, Мия наступила кому-то на ногу и чуть не упала. Линнея Тодороу из службы безопасности бросила на нее внимательный взгляд и скрылась за экраном, размеренно двигая острыми локтями, словно разделывая большой кусок мяса.