Айра засеменил следом, шаркая по траве домашними тапками, которые не успел сменить. – Может, не вы, но… ваша организация, – заикаясь, пролепетал он. – Вы же… из Департамента? Это было уже интересно. Двадцать пять лет назад Гатто был информатором сотрудницы Ванхортона. Что, если с Айрой тоже работал кто-нибудь из сотрудников Департамента? Дрейк даже не подумал об этом. Точка наблюдения, скрытая за живой изгородью, сместилась в сторону дороги. Дрейк бросил быстрый внимательный взгляд на окна дома напротив и повернул направо, к аккуратному полю для гольфа с круглым озерцом посередине. – И что же мы вам обещали? – спросил Дрейк, вразвалку шагая по скрипучему искусственному гравию. В этом месте дорога делала петлю вокруг домов и поворачивала обратно, проходя по самому краю поля. Тот, кто следил из дома, остался на месте; второй переместился к зарослям ежевики, которые были единственным укрытием в этой части поселка. – Что всё будет хорошо, если… если я буду сотрудничать, – выдохнул Айра. – Поймите, у нее больше никого нет… Жена здесь давно не живет, она не возьмет к себе Ри, если вдруг… Она всегда была против детей. Никто не защитит твою семью от этого дерьма, кроме тебя самого, с усмешкой подумал Дрейк. Ванхортон, как всегда, оказался прав, и это раздражало больше всего. – Вы же сотрудничаете? – равнодушно спросил он. Айра выпучил глаза и открыл рот, как рыба, которую вынули из аквариума. – Я… я делаю всё, что мне говорят, – выдавил он наконец. – Это вы позвонили Гатто, когда он выходил из «КК»? Айра споткнулся на ровном месте, едва не потеряв полосатую тапку. – Нет, что вы, я же… Это была Фиона. Дрейк поморщился. Следующее звено можно было вычислить и без Айры, просто сопоставив имеющиеся факты. Приехав сюда, он потратил жизнь человека – одного, а то и нескольких – на то, чтобы проверить гипотезу, которая почти не нуждалась в проверке. – Пересчет будет в четверг, так? – сказал Дрейк, раз уж они говорили об очевидном. Айра кивнул. Его длинные паучьи пальцы мелко дрожали, перебирая складки халата, словно в попытке за что-нибудь зацепиться. Он явно считал, что Гатто убрали по указанию из Департамента, а теперь пришла его очередь. Эта мысль не понравилась Дрейку. Он чувствовал, как она царапается внутри головы, будто кончик металлической проволоки, выбивающийся из гладкого заводского мотка. – Я должен увидеть Фиону, – сказал Дрейк, глядя на Айру в упор. – До того, как произойдет встреча. Айра молчал. Кусты ежевики остались далеко позади, но справа и слева от дороги простирались ровные искусственные лужайки, так что они всё еще были как на ладони. Айра был отработанным звеном. Дрейк прикинул, можно ли вытащить из него что-нибудь еще, – и понял, что вряд ли. Из всей цепочки Айра, похоже, знал только два звена: то, которое было под ним, и то, которому он непосредственно подчинялся. Прямо как в оперативном отделе Департамента, подумал Дрейк – и снова почувствовал кончик металлической проволоки у себя в голове. – Если вы мне поможете, – сказал он, тщательно подбирая слова, – я сниму вас с крючка. – Надолго? – криво усмехнулся Айра, но голос его предательски дрогнул. – Окончательно, – сказал Дрейк. – Вы же знаете, у меня есть такая возможность. Безграничные возможности Департамента были у всех на слуху. Эта легенда значительно упрощала оперативную работу с населением, поэтому на ее поддержание тратились огромные средства, и даже сами сотрудники отчасти в нее верили. Судя по взгляду Айры, полному жадной надежды, ему тоже хотелось верить. – Это всё Ри… – наконец пробормотал Айра, опуская руку в карман халата. – Если бы не Ри, я бы ничего этого не делал. Он достал черную пластину коммуникатора, трясущимися пальцами набрал короткое сообщение и, как только раздался электронный сигнал отправки, запихнул поглубже в карман, словно это было орудие только что совершённого им убийства. – Торговый центр Альгамбы, – прошептал он белыми от ужаса губами. – Верхняя смотровая площадка южной башни. Будьте там в полвосьмого. Дрейк молча кивнул. Фиона была еще одним промежуточным звеном. Дрейк не сомневался, что ему дадут увидеться с ней, но теперь его жизнь зависела от того, сможет ли он заставить ее рассказать что-то действительно важное. Высоко в небе тоненько крикнула птица. Солнце блестело на ровных лужайках, всё еще влажных после утреннего полива. Над дорогой за спиной у Айры поднималось ленивое марево. – Запустите с ним дрон, – сказал Дрейк, щурясь на кусты ежевики с крупными иссиня-черными ягодами. – Такая хорошая погода сегодня. Айра замер на месте. С минуту он смотрел на Дрейка красными, слезящимися от ветра глазами, а потом повернулся и бросился прочь, путаясь в полах халата и нелепо вскидывая длинные тощие ноги. Глава 22. Эштон Капсул на этот раз было две. В одной перекатывались темные игольчатые кристаллы; если смешать их с кислотой секта, получалась сыворотка, заживляющая трещины в хитине. Другая капсула была почти вдвое меньше. Внутри, под тонким полупрозрачным слоем, угадывался небольшой аппарат, похожий на сканер для чипов. – Что это? – спросил Эштон, когда Ролло извлек капсулу из кожаного чехла, нервно озираясь по сторонам. – Не твое дело, – буркнул бриген. – Глотай давай. – Вот еще. Эштон сел на хвост, как собака, и вывалил из пасти язык. Запах сознания Ролло – белесый с синеватыми прожилками – ворвался в него, оставив отчетливое ощущение страха. – Глотай! – прошипел бриген, хватаясь за рукоятку электрокнута. В другое время Эштон рефлекторно отдернул бы морду и, скорее всего, не стал дальше спорить. Но теперь страх, завладевший сознанием Ролло, почему-то был для него реальнее, чем собственный страх наказания и боли. – Хочешь запихнуть мне ее в глотку руками? – Эштон распахнул пасть, демонстрируя частокол зубов. – Давай. Ролло выругался. Ужас выплескивался из него длинными языками, как пламя из окон горящего здания. – Что тебе надо? – с ненавистью произнес он. – Что тебе, мать твою, надо? Эштон поднял морду и прислушался. Далекий гул Арены стих окончательно; еще немного – и драков приведут в колодец, чтобы рассадить по клеткам. После гибели Сорок первого Эштон впал в ступор. Надсмотрщикам пришлось поработать электрокнутом, чтобы просто сдвинуть его с места: он не чувствовал боли, вообще ничего не чувствовал, кроме солнечного зеленоватого запаха с медным отливом, медленно остывающего внутри. Ролло удалось вывести его из загона, только накинув на шею цепь и затянув, как удавку. И лишь когда тяжелые створки ворот захлопнулись, отрезав их с Ролло от возбужденно гудящей Арены, Эштон осознал, что Сорок первого больше нигде никогда не будет… – Что в капсуле, Ролло? – спросил Эштон, слушая тишину на Арене. – Остальные скоро придут, у тебя не так много времени, чтобы ответить. Бриген облизнул губы оранжевым языком. – Это устройство, – забормотал он, втянув голову в плечи. – Оно… Голос его потонул в скрежете: кованые створки ворот медленно поползли в разные стороны. Ролло зажмурился и завизжал, словно его резали: – Кретин, fuck your head, нас обоих казнят на месте!.. Надо же, с удивлением подумал Эштон. У него тоже англоязычное семейное наследие. Луч белого солнца прорезал полумрак колодца, в просвете между створок мелькнули цветные гребни. Эштон наклонил голову и быстрым движением слизнул капсулу с трясущейся ладони бригена, едва не откусив ему палец. Капсула была сухой, шершавой и встала поперек горла. Задыхаясь, Эштон несколько раз с усилием кашлянул, словно кот, срыгивающий комок собственной шерсти, и с облегчением почувствовал, как капсула проваливается вниз. Подняв голову, он наткнулся на чей-то холодный взгляд – на него внимательно смотрел мастер Сейтсе. – Всё в порядке, Ролло? – спросил мастер Сейтсе, подергивая хвостом. – Да, хозяин, – бриген поспешно захлопнул клетку и запер засов. – Пришлось его придушить немного. Мастер Сейтсе подошел поближе и, прежде чем Эштон успел отдернуть голову, просунул лапу между прутьями и подцепил когтем ошейник преобразователя. – Имей в виду, – медленно произнес он. – Еще раз такое увижу – отправишься в рабочие бараки. Будешь таскать гиросферы, пока не сгниешь от старости. Мастер Сейтсе резко отпустил ошейник, и игла преобразователя вошла назад в горло. – Да, хозяин, – прохрипел Эштон сквозь острую боль. – И приведи себя в порядок, – брезгливо сказал мастер Сейтсе, отходя от клетки. – Здесь не скотобойня. Эштон опустил голову и с удивлением увидел у себя под ногами быстро темнеющие пурпурные лужицы. Теплые ручейки стекали на пол по бокам и плечам, исполосованным электрокнутами надсмотрщиков. – Устройство, – прошептал он себе под нос, но Ролло, отпиравший соседнюю клетку, вздрогнул и обернулся. – Что оно делает? – Вернемся в Ангар, – мстительно прошипел бриген, – спроси у Халида. К воротам Ангара они подошли поздно вечером. Белое солнце уже давно скрылось, но красное еще висело над крышами бараков: в это время года багровые сумерки были особенно длинными. Новость о гибели Сорок первого разлетелась еще до того, как во двор вкатилась последняя гиросфера. Надсмотрщики молча построили понурых драков в шеренги и погнали к темным баракам. Хотя в бараке никто не спал, внутри было непривычно тихо. Под выжидающими взглядами разноцветных рептильих глаз Эштон и Тридцать шестой молча прошли на свои места и легли, зарывшись поглубже в истоптанные перья. Рядом с Эштоном осталось пустое пространство. Две плетеные подстилки всё еще лежали одна на другой; на верхней угадывались контуры продолговатого поджарого тела. Здесь, в самом центре барака, набитого медленно остывающими чешуйчатыми телами, ночная прохлада почти не ощущалась, но Эштону всё равно стало холодно, как будто пустые подстилки прикрывали дыру в полу, из которой сквозило. Высунув язык, он что есть силы втянул в себя затхлый воздух барака. В голову ударил фейерверк разноцветных запахов – теплых, холодных, красных с золотыми прожилками, коричневых в зеленую крапинку, ультрамариновых, голубых… Чтобы не лопнуть, Эштон шумно выдохнул их из себя и уткнулся мордой в двойную подстилку, пахнущую пылью, чешуей и подтухшими остатками пищи. Он произнес про себя незнакомое земное имя Сорок первого – и почувствовал, как глубоко внутри шевельнулось что-то зеленоватое с медным отливом. Тогда он вздохнул и, обняв хвостом пустое пространство, крепко заснул.