Эштон крался меж складских бараков к навесу, когда его вдруг пронзил ледяной иссиня-черный запах. Он осторожно высунул нос из-за угла. Возле гиросферы, груженной фруктовыми ящиками, стоял толстый плешивый прим с лысым крысиным хвостом. Он уже несколько раз приезжал в Ангар с грузом недозрелых фруктов, но теперь в его отвратительной рыхлой тушке было ледяное сознание Доппеля. Халид, кажется, тоже что-то почувствовал. Подойдя к приму ближе и взглянув в заплывшие красноватые глазки, он вдруг поежился и сделал полшага назад. – Хвала Старейшему, – насмешливо протянул прим, капнув слюной себе на грудь. – Ты как будто не рад меня видеть. – Старейший с нами, – сдержанно кивнул Халид. – Честным торговцам в Ангаре всегда рады. – Но не всем. – Прим засмеялся, хотя укрывавшееся в нем иссиня-черное сознание оставалось холодным и собранным. Халид промолчал, сделав вид, что рассматривает ящики на прицепе. – Знаю-знаю, ты привык обсуждать дела не со мной, а с этим пройдохой Шорпом. Шорп! – заорал прим так, что Халид вздрогнул, а несколько рабочих драков испуганно обернулись. – Тащи сюда свою тощую бригенскую задницу. Иффи-фэй вылезла из гиросферы и встала чуть поодаль, не глядя на Халида и неловко склонив голову, как ребенок, у которого болит ухо. – Хвала Старейшему, – произнес Халид, глядя на нее с беспокойством, хотя всё его сознание наполнилось влажным, горячим счастьем. Иффи-фэй бросила испуганный взгляд на толстого прима и ничего не сказала. Счастье внутри Халида тут же сменилось холодной мятной воронкой. – Что случилось? – спросил он ее, забыв про всякую конспирацию. Иффи-фэй молча смотрела в землю. Халид перевел взгляд на прима, который откровенно наслаждался ситуацией. – Давай скажи ему, – наконец прошепелявил он, хлопнув Иффи-фэй по спине хвостом. – Ставки растут, – тихо сказала Иффи-фэй, не поднимая глаз. – А никакой информации так и нет. Они думают, что ты тянешь время, чтобы спасти своего любимчика. Это о нем говорят, внезапно понял Эштон. Еще пара побед на Арене – и ставки против него станут «им» не по карману. – Давай, Шорп, – прим хлопнул хвостом посильнее, и Иффи-фэй охнула: это уже напоминало удар хлыста. – Не тяни, скажи ему всё до конца. – Они думают, – прошелестела она, упорно глядя себе под ноги, – что ты пялишь его втихаря где-нибудь за бараками. Прим расхохотался, разбрызгивая слюну. Угольно-черная кисточка на хвосте у Халида дернулась, лезвия нежно зазвенели. Услышав звон, прим резко оборвал смех и кивнул в сторону гиросферы. – Ладно, – сказал он, и Эштон почувствовал, как иссиня-черное сознание подобралось, словно хищник, готовый к прыжку. – Мы ж не затем приехали, чтоб оскорблять здешних хозяев, верно? Давай, Шорп, тащи наш подарок. Иффи-фэй впервые за весь разговор подняла голову и взглянула прямо в глаза Халиду. В ее взгляде была какая-то мучительная просьба, но даже Эштон не смог разобрать, о чем она просила. Иффи-фэй повернулась и пошла к гиросфере. На сером затылке, чуть ниже основания черепа, где раньше светился серебристый чип Переноса, теперь заживал свежий бугристый шрам. Теплая охра вытекла из Халида, словно его сознание разом побледнело, став пепельно-серым. Халид медленно повернулся к толстому приму. – У нас был договор… – начал он срывающимся от ярости голосом. – И мы его выполнили, – толстый прим лениво пожал плечами, но иссиня-черное сознание Доппеля внимательно следило за Халидом, готовое в любую секунду отразить удар. – Шорп жив. Просто он теперь смертный. – Как… – у Халида перехватило дыхание. – Как это случилось? – Соблазны свободной жизни, – притворно вздохнул прим. – У него в вещах нашли фрукт из тех, что были предназначены для Ангара. – Кто нашел? – Я. – Толстый прим взглянул на Халида с откровенной издевкой. – Шорп, конечно, всё отрицал, но с ворами на Периферии разговор короткий. За первое же подобное нарушение вырезают чип. Конечно, потом его могут вставить заново – но уже только в Банке Памяти, после проверки сознания. А то мало ли кто на самом деле шарится в этих дешевых гибридных тушках, да? – Прим пихнул Халида локтем в бок и захохотал. Когтистые пальцы Халида сжались на рукояти парализатора. Иссиня-черное сознание заставило тушку прима переступить толстыми лапами, принимая более удобную для схватки позу… Тут из гиросферы вылезла Иффи-фэй с небольшим свертком в руках. Не поднимая янтарных глаз, она отдала его Халиду и отошла, по-прежнему наклонив голову набок, – рубец после удаления чипа стягивал ей кожу на шее. Халид не глядя сунул сверток в чехол. Запах его сознания истончался на глазах, дрожа, как воздух над раскаленным песком. – Откуда я знаю, что Шорп – это всё еще тот, о ком был договор? – выдавил он. – Хочешь – найди ищейку, проверь, – усмехнулся толстый прим. – Если не доверяешь. Иффи-фэй подняла глаза на Халида и тут же опустила снова. Халиду не нужна была никакая ищейка, чтобы узнать ее в любом теле, и Доппель, наблюдавший за ним сквозь красноватые глазки прима, прекрасно это понимал. – Но можно поступить проще, – сказал он, делая шаг к Иффи-фэй и берясь за одну из тонких хитиновых лапок. – Если Шорп – это кто-то другой, так его и не жалко, правда? Жирные когтистые пальцы с неожиданной силой сжались чуть выше среднего сочленения. Послышался хруст, и лапка бессильно повисла на обнажившихся сухожилиях. Иффи-фэй дернулась, резко втянув в себя воздух, и закусила губу. Тоненькая струйка огненной крови потекла на подбородок. Толстый прим не торопясь взялся за следующую… – Нет! – сдавленно крикнул Халид, подавшись вперед. – Что надо сделать? Я всё сделаю, только… не надо. Толстый прим подождал, прежде чем выпустить лапку Иффи-фэй, и с каждым мгновением ожидания запах сознания Халида становился всё более пустым и бесцветным. Эштону пришлось высунуть язык на всю длину, чтобы уловить остатки в пыльном нагретом воздухе. – Сгинь, Шорп, – коротко приказал толстый прим, по-прежнему глядя на Халида, и, понизив голос, продолжал скороговоркой: – Накануне ближайшего выезда ты дашь ему яд гхиары. К выходу на Арену как раз подействует. Есть у него какая-нибудь любимая еда? Халид молчал. Эштон затаил дыхание, глядя, как дрожат когтистые пальцы, лежащие на рукоятке парализатора. Охристый запах сознания понемногу возвращался к Халиду – неровными сгустками, как кровь из разбитого носа, заполняя его прежней спокойной уверенностью. – Нари, – наконец произнес Халид. – Он любит личинки нари. Выезд объявили через несколько дней. Помимо опытных бойцов вроде Эштона в нем должен был участвовать и молодняк, так что ворота в Ангар не закрывались ни утром, ни вечером, пропуская гиросферы с припасами. В этой суматохе легко было затеряться, чтобы перехватить лишний кусок. Эштон привык ускользать из барака ближе к вечеру, когда Ролло, Халид или кто-то из их подельников отправлялся сортировать грузы, поступившие за день. Но в этот раз он затаился и просто ждал, урывая себе тощих птиц во время общих кормежек и питаясь неясной надеждой, которую сам не мог объяснить, – до тех пор, пока Халид не сказал ему, что с очередной поставкой Ангар получил несколько свежих личинок нари. Следующий день был последним накануне выезда – а значит, действовать надо было уже сейчас. Мастер Сейтсе жил где-то за пределами Ангара, приезжая то с утра, то после полудня. Обращаться к нему без запроса было строго запрещено – за это полагалось немедленное наказание. Прямой доступ был только у надсмотрщиков – и у тех, с кого он собственноручно снимал баллы. Например, у Восемнадцатого. Надсмотрщики сновали по всей территории, но Эштон знал, что встретит Халида в середине дня в переходах между рабочими бараками. Прим появился из-за угла как раз тогда, когда Эштон почувствовал острый соломенный запах за стенкой ближайшего барака: Восемнадцатый только что опорожнил бочку на малой арене и возвращался за новой порцией. – Халид! – негромко позвал Эштон. Соломенный запах сознания за стенкой замер. Прим обернулся. – Ты мне кое-что обещал, – Эштон высунул из пасти язык и уселся на хвост, как собака в ожидании угощения. Халид сморщил нос, на мохнатой морде появилось выражение облегчения. – Когда белое солнце зайдет, – сказал он, – приходи к дальнему продуктовому складу. Эштон кивнул. Халид повернулся и исчез в проходе между бараками. Приоткрыв пасть пошире, Эштон пошевелил основанием языка: острый соломенный запах исчезал вслед за Халидом. На закате боевых драков выпустили размять ноги: выезд был назначен на раннее утро. Последние лучи белого солнца серебрили крыши и стены бараков, отступая перед наползающими багровыми сумерками. Выбравшись с тренировочной арены, Эштон направился к дальним складам, пробуя воздух длинным раздвоенным языком. Рабочих драков уже загнали в бараки. Протискиваясь меж тонких металлических стенок с щелями для вентиляции, Эштон ощущал их резкие цветные запахи, сплетавшиеся в запутанные клубки, и слышал хруст сухих перьев под тяжелыми перепончатыми лапами. Острого соломенного запаха среди них не было – это внушало надежду. Миновав длинный проход между техническими бараками, Эштон свернул налево и оказался на небольшой площадке, куда выходили три низких строения с толстыми железными стенами. Здесь хранились самые ценные припасы, предназначавшиеся для надсмотрщиков и мастера Сейтсе. Сорок первый пару раз приводил сюда Эштона, чтобы произвести на него впечатление; эти походы до смешного напоминали свидания с ужином в ресторане. Халид ждал в дальнем углу площадки. У ног его, перебирая полупрозрачными лапками, кверху брюхом лежала жирная полосатая личинка. – Быстро, – сказал Халид. – Бараки скоро закроют. Личинку такого размера Эштон мог высосать в три глотка на ходу. Но сейчас он нагнулся и осторожно высунул язык, делая вид, что примеривается к зубастому входному отверстию. Личинка задергалась, пытаясь перевернуться. Острые костяные пластины задвигались, как шестеренки, – и в голову Эштону ударил крепкий бордово-коричневый запах. – Вот, значит, зачем ты шаришься возле складов, – насмешливый голос мастера Сейтсе прозвучал резко, как разряд электрокнута. Вслед за мастером Сейтсе на площадку вышли четыре надсмотрщика-бригена с парализаторами и излучателями наготове, – и Ролло, который взял на прицел Халида, умудрившись ни разу не посмотреть ему в глаза. Перед собой на короткой толстой цепи, пристегнутой к преобразователю, мастер Сейтсе вел Восемнадцатого. Восемнадцатый извивался всем телом и только что не вилял хвостом от предвкушения чужой боли. – Сто двадцать пятый украл личинку со склада, – спокойно сказал Халид. – Я застал его и как раз хотел наказать. – Неправда, – зашипел Восемнадцатый. – Он ему обещал, я слышал… Мастер Сейтсе дернул цепь, и Восемнадцатый захлебнулся собственным голосом. – Наказать потенциального чемпиона, Халид? – мягко спросил мастер Сейтсе, покачивая хвостовой пикой. – Перед самым выездом? – Моя вина, мастер Сейтсе, – Халид опустился на одно колено и подтянул личинку к себе. – Я так разозлился на вора, что забыл о благе Ангара. Еще немного, и я совершил бы чудовищную ошибку.