Брюнетка прищурилась, положив руку на пояс рядом с кобурой. – Шон Чингвао, нарративный отдел, – возмущенно фыркнул тот, проталкивая Мию через турникет. – Если это вам это что-нибудь говорит. Втолкнув Мию в подошедший лифт, Шон прикоснулся к сенсору, дождался, чтобы двери закрылись, и выпустил ее локоть из цепких пальцев. – Нас теперь не пускают с этажа на этаж, – заговорщицки подмигнул он ей. – Приходится изворачиваться, чтобы попасть к нормальному кулеру. С тех пор как началось официальное расследование, все будто с ума посходили. – Расследование? – дрогнувшим голосом спросила Мия. – Про Айру? – При чем тут Айра? – удивился Шон. – С ним как раз всё понятно. Увидев выражение ее лица, Шон хлопнул себя по лбу и улыбнулся. – Точно! Тебя же здесь не было на прошлой неделе, и ты ничего не знаешь, – воскликнул он тоном человека, готовящегося рассказать любимый анекдот собеседнику, который его еще ни разу не слышал. – Речь про Фиону из утилизации. Фиона уже несколько недель была в отпуске. Говорили, что она улетела на другой континент – вроде бы по семейным обстоятельствам, хотя каждый сотрудник «Кэл-Корпа» прекрасно знал, что «семейные обстоятельства» в сочетании с длительным отпуском почти всегда означали рехаб. В четверг утром в корпус Эвтерна пришел Департамент защиты сознания. Тело Фионы обнаружили на северо-западном побережье. В кармане у нее был чип, содержащий данные с серверов «Кэл-Корпа» за последний месяц; видимо, она торговала личными данными кандидатов, зарабатывая себе на пересадку синтетического сердца. – Ты знала, что у нее были проблемы с сердцем? – фыркнул Шон. – Можно было догадаться. Уж если кто был эталоном бессердечной суки, так это она. Застрелили Фиону и еще какого-то полицейского: судя по всему, он пытался помешать сделке. Убийце удалось скрыться. «Кэл-Корп» совместно с Департаментом защиты сознания проводил внутреннее расследование, чтобы выяснить, был ли он связан с кем-то из самой корпорации или действовал в одиночку. – На прошлой неделе трясли Эвтерну, – с видимым сожалением произнес Шон: пропуска нарративного отдела не работали в корпусе, где сидел отдел утилизации. – Там был обыск, десять этажей перевернули вверх дном. А теперь, – его широкие ноздри раздулись, и он задрожал в радостном предвкушении, – теперь взялись за политкоррекцию. И за все остальные отделы, которые работали с ней по пересчетам. Шон умолк за секунду до того, как двери лифта открылись: чувства времени нарративщикам было не занимать. Улучив момент, Мия скользнула к себе в кабинет и заперла дверь. Больше всего на свете ей хотелось включить стопроцентное затемнение стен, но все кабинеты были прозрачными, и она побоялась привлекать к себе внимание. Вместо этого она села в кресло и натянула шлем для голографической связи, сделав вид, что должна ответить на важный звонок. Через пару часов у нее затекла спина. Мия сняла шлем и огляделась. В кабинете Гатто незнакомый мужчина с лысиной, сверкавшей, как начищенная чайная ложка, задумчиво смотрел в экран, иногда отмечая что-то у себя в коммуникаторе. В коридорах все говорили о Фионе. На фоне двойного убийства с официальным расследованием трагическая смерть Айры прошла незамеченной. Служба безопасности на всякий случай проверила последний из пересчетов, которые он заверял, не нашла ничего предосудительного и передала данные по нему в архив. Пересчеты, которые инициировала Фиона, проверяли особо. Их было гораздо больше, и они включали в себя те, в которых от отдела политкоррекции участвовала Мия. Всякий раз, когда кто-нибудь проходил мимо ее кабинета к лифту, она чувствовала, как ледяной пот сползает за ворот платья, а внутри что-то крепко зажмуривается и принимается монотонно считать до ста. К вечеру она поняла, что за весь день ни разу не вышла из кабинета. Отлепившись от спинки кресла, Мия встала и оперлась на стол, пережидая иголки в затекших ногах. В кабинете Гатто мужчина с лысиной-ложкой тоже встал, потянулся и неспешно направился к ней. У нее не сразу получилось отпереть дверь. Он представился, но сквозь шум в ушах Мия всё равно не расслышала имени. Его интересовали звонки, на которых была Фиона: как она держалась? Может, нервничала? С кем в основном говорила? Оказывается, расследование шло уже почти неделю – с тех пор, как труп обнаружили на берегу океана. Мия вспомнила белесые разводы на одежде Дерека и запах соленой воды от его ладони. – Когда это случилось? – спросила она, чувствуя, что проваливается сквозь шумопоглощающее покрытие пола. – В ночь с понедельника на вторник на прошлой неделе, – сотрудник Департамента опустил голову, листая окошки в коммуникаторе, и лысина сверкнула ей прямо в глаза. – Тело обнаружили во вторник утром. Я отправил вам свою электронную метку – если вы что-то вспомните про эти дни, обязательно свяжитесь со мной. – Хорошо, – произнесла Мия, не чувствуя губ и не попадая рукой в карман, где лежал ее коммуникатор. – Я обязательно с вами свяжусь. Хорошо. Только в лифте Мия вспомнила, что пистолет нужно снять с предохранителя. Она сжала рифленую рукоять обеими руками и толкнула дверь. Дерек ждал ее в коридоре. Увидев направленное на себя оружие, он дернул уголком рта и медленно развел руки в стороны, поморщившись от боли в плече. Мия судорожно вздохнула и нашла указательным пальцем кнопку спуска. – Ты убил Фиону? В бесцветных глазах Дерека мелькнуло что-то похожее на облегчение, как после двух таблеток быстродействующего обезболивающего. – Да, – сказал он. – Но не так, как ты думаешь. Мия вдруг поняла, что не чувствует собственных пальцев – и понятия не имеет, с какой силой давит сейчас на спуск. – И Айру? – прошептала она, вжавшись спиной в дверь. Дерек слабо усмехнулся. – Уже? – спросил он, и голос у него почему-то дрогнул. – Странно, что не стали ждать. Хотя сейчас всё равно все заняты Фионой… – Зачем ты пришел ко мне? – Мия подняла пистолет повыше, не дав ему договорить. – За этим? Дерек покачал головой. – Я бы всё равно не смог им воспользоваться, – негромко произнес он. – Ты же видела. – Тогда зачем? – Мия упрямо сжала губы и перехватила пистолет поудобнее, испугавшись, что он может выскользнуть из потных ладоней. – За тобой не следили, – Дерек поднял на нее бесцветный пустой взгляд. – Мне было некуда больше деться. В электрическом свете умного дома его заросшее, осунувшееся лицо казалось мертвенно-белым. Лоб был покрыт испариной. Правая рука чуть заметно дрожала: держать ее вот так, на весу, было, наверное, очень больно. – Повернись, – сказала Мия, чтобы не видеть его безжизненных глаз. Дерек медленно повернулся спиной, но ощущение, что он видит ее целиком, вместе с направленным на него пистолетом, по-прежнему никуда не делось. – Иди, – хрипло сказала Мия. – Не туда – на кухню. Они двинулись вперед вместе, как в танце. Дерек едва держался на ногах, но передвигался абсолютно бесшумно. Мия вспомнила, что и раньше не слышала его движений, пусть даже неловких и скованных из-за боли в плече. Закрыв глаза, она легко могла бы представить, что его и вовсе не существует. Возле кухонного стола Дерек остановился. Мия замерла на пороге, всё еще целясь ему в спину, не зная, что́ делать дальше и зачем она его сюда привела. – Можно опустить руки? – спросил Дерек. – Голова кружится. Мия растерянно кивнула, не сразу сообразив, что он до сих пор стоит к ней спиной. В следующее мгновение Дерек качнулся вперед, согнулся и с хриплым стоном оперся руками на глянцевую столешницу. Мия вздрогнула, увидев в оконном стекле свое отражение с направленным на себя пистолетом. – Кто ты? – испуганно прошептала она. – Что тебе нужно? Дерек с трудом поднял на нее глаза, глубоко вздохнул и стал говорить – тихо, судорожно, не разгибаясь, словно его тошнило словами. Из того, что он рассказал, Мия поняла немного. Формально он больше не был копом: его уволили задним числом, чтобы обеспечить прикрытие, но оно оказалось ловушкой. Теперь все, кто мог бы подтвердить его невиновность, мертвы, и в деле об убийстве Фионы он главный подозреваемый – если «они» решат дать этому делу публичный ход. Если нет, его просто убьют по-тихому, как только он снова появится у «них» на радарах. Несмотря на то, что расследование все-таки началось, шансов на его арест было немного: «они» не могли не понимать, что в нынешней ситуации он предпочтет сдаться и получить пожизненное, лишь бы донести до суда информацию, которую ему удалось собрать. Окончательно это выяснится через пару недель – когда и если его так и не объявят в межконтинентальный розыск. – Повернись, – непонятно зачем сказала Мия, и он повернулся, всё еще держась за столешницу. – Дерек Лоэнгрин – это твое настоящее имя? – Нет, – сказал он и замолчал, глядя на нее. Теперь пистолет был направлен ему в живот, но оба понимали, что в этом нет никакого смысла. – Если ты скажешь уйти, я уйду, – тихо произнес Дерек. Мия молча повернулась и пошла в спальню. Открыв шкаф, она сунула пистолет в детское постельное белье, всё еще лежавшее на дальней полке за гостевыми подушками, запихнула туда же скомканный старый плед и закрыла дверцу. В среду ее назначили исполняющей обязанности руководителя отдела с испытательным сроком в три месяца. Аннелис, управляющая кадрами в корпусе Амальгама, собрала голографическую конференцию и произнесла трогательную речь о безвременно ушедшем Айре, который, несмотря на легкомысленный образ жизни, все-таки успел подготовить себе замену. В тот же день ей настроили постоянный доступ к статистике. Мия просидела на работе до позднего вечера, изучая массивы полученных, утилизированных и выданных номеров, но так и не обнаружила ничего подозрительного. Дерек – про себя она продолжала называть его этим именем, хотя с каждым днем оно всё меньше ему подходило, – как обычно, встречал ее в коридоре. Она возвращалась из офиса в разное время, но он неизменно чувствовал – или слышал? – ее приближение. Когда открывалась дверь, он весь подбирался, точно в ожидании врага или добычи, но, увидев ее, расслаблялся, молча ждал, пока она скинет туфли, и шел на кухню, чтобы сделать ей чаю. Это получилось незаметно и быстро – как и всё, что он делал. Мия не могла сказать, в какой момент они стали жить так, будто были партнерами, у которых за плечами по меньшей мере пятнадцать лет не слишком простого, но надежного брака, скрепленного силой привычки. Они почти не разговаривали, без слов принимая присутствие друг друга в квартире и деля необязательные хозяйственные заботы, о каких никто никогда никого не просит, хотя именно из них-то и состоит нормальная жизнь. Дерек споласкивал белые кофейные чашки перед тем, как ставить их в посудомойку. Он выключал свет в коридоре, всё убирал на свои места – вообще не оставлял следов своего присутствия. По утрам, если Мию мучил токсикоз, он бесшумно появлялся на пороге ванной со стаканом ледяной воды, в котором плавала долька лимона, дожидался, пока она отдышится, подавал ей салфетки, стакан и так же молча исчезал, прежде чем ей становилось от всего этого неловко. Спал он теперь в бывшей детской. Это тоже вышло само собой. Мия даже не заметила, как вошла туда впервые за три с лишним года и окинула взглядом молочные стены, пыль по углам и окно, затянутое пластиковой пленкой с большой рваной дырой, сквозь которую виднелась крыша соседнего небоскреба с парковкой для аэромобилей. Кушетку они перетащили вдвоем, придвинув ее к стене: Мия вспомнила, что по ночам парковочный прожектор светит прямо в лицо. Из шкафа в гостиной она достала кое-какую одежду Эштона и аккуратными стопками разложила на подоконнике, мельком подумав, что надо бы, наконец, заказать Дереку что-нибудь по размеру. По выходным ей теперь приходилось работать. Устроившись в эргономичной капсуле и надев голографический шлем, Мия часами отсматривала мыслеобразы, отобранные кандидатами для показа во время финала. Перед ней мелькали оскаленные звериные морды, когтистые лапы с кривыми пальцами, разноцветные чешуйчатые тела; каждый мыслеобраз надо было разметить по категориям и коэффициентам, каталогизировать и рассчитать предполагаемое количество голосов, которое он мог обеспечить своему получателю. Иногда, сняв шлем, она обнаруживала, что Дерек сидит на полу в гостиной, прислонившись спиной к стене, и смотрит на нее внимательными глазами. В первый раз, наткнувшись на его взгляд, Мия дернулась, опрокинув кофейную чашку. Чашка выпала из сенсорной подставки и разбилась. Прежде чем Мия успела выбраться из капсулы, Дерек собрал осколки и унес на кухню, вернувшись с пачкой влажных салфеток в руках. Глядя, как он вытирает пол, стараясь не шевелить лишний раз правым плечом, Мия не выдержала и спросила: – Что ты хотел увидеть? Дерек поднял голову, с сомнением глядя внутрь себя. – Не знаю, – сказал он наконец. – Ты же смотрела там мыслеобразы? Мия кивнула. В бесцветных глазах Дерека мелькнуло что-то похожее на внезапную острую боль, как если бы он неловко оперся на правую руку. – Наверно, вот это и хотел увидеть, – пробормотал он, вытаскивая новую салфетку из пачки и наклоняясь над винтажным паркетом из органической древесной массы. – Как кто-нибудь их смотрит.