– Разве Пратт не объяснил вам по телефону? – Нет, я оборвал его на полуслове. Когда я услышал, что Клайд находится у Тома Пратта, да еще побился с ним об заклад, и к тому же Пратт нагло спросил, поручусь ли я за своего сына, – вы что думаете? Чтобы я выяснял у этого подлого шакала подробности? Я сказал, что любая сумма, которую мой сын ему задолжает, будь это десять тысяч или даже сто, будет немедленно выплачена, и швырнул трубку. – По возвращении домой ваш сын не раскрыл условия пари? – Нет. Было не до этого. Уж коль вы… словом, я хочу, чтобы вы знали все. Когда появился Клайд, я был вне себя от гнева и потребовал объяснений… Я вспылил, мы повздорили, и он хотел уйти. Я обвинил его в предательстве. Обвинил в том, что он заключил с Праттом фиктивное пари и договорился, чтобы тот позвонил мне. Потом я бы выплатил деньги, а Пратт передал бы их Клайду. Тогда он ушел. Лишь впоследствии я выяснил, в чем состояло пари и как оно заключалось. А тогда я сел в машину и поехал в Кроуфилд к своему старому другу. Я не хотел ужинать дома с дочерью, женой и Бронсоном, приятелем Клайда… Мое присутствие испортило бы всю трапезу. Обстановка и так была слишком накалена. Около десяти вечера я вернулся и застал жену, рыдавшую у себя в комнате. Примерно через полчаса позвонил племянник Пратта, и я отправился… туда, где уже лежал мой сын. Мертвый! Вулф немного подождал, потом вздохнул и заговорил: – Да, очень жаль… Жаль, что вас тогда не было дома. Я надеялся выяснить, когда Клайд ушел, а также куда и зачем. Но вы не сможете сообщить мне это. – Нет, смогу. Моя дочь и Бронсон рассказали мне… – Прошу прощения. Если не возражаете, я хотел бы услышать это от них самих. Который час, Арчи? Я сказал – десять минут шестого. – Спасибо. Вы понимаете, мистер Осгуд, что мы ищем иголку в стоге сена. Сотни людей в округе знают вашего сына. Кто-то из них вполне мог ненавидеть или бояться его настолько, чтобы желать его смерти. Хотя мой помощник дежурил той ночью на пастбище, пробраться туда незамеченным ничего не стоило – ночь была темная… Но давайте не будем отвлекаться и закончим с теми, кто был у Пратта в тот вечер. Что вы можете сказать о Макмиллане? Были ли у него причины ненавидеть Клайда? – Если и были, то мне о них ничего не известно. Монта Макмиллана я знаю всю жизнь. Даже если бы он застал Клайда на месте преступления за попыткой сыграть с быком дурную шутку, клянусь богом, Монт не убил бы! И вы сами говорили… – Я знаю. Клайда не застукали возле быка. – Вулф вздохнул. – Кажется, всех перебрали. Пратт, Макмиллан, племянник, племянница, мисс Роуэн… И никаких мотивов. Поскольку ваш дом расположен всего в миле от фермы Пратта, то есть по соседству, то я полагаю, нам следует обсудить и всех тех, кто находился здесь. Что вы можете сказать о Бронсоне? – Ничего. Клайд приехал с ним и представил как своего друга. – Старого друга? – Не знаю. – Вы его не видели прежде и не слышали о нем? – Нет. – Что вы можете сказать о людях, которые у вас работают? Кто-нибудь из них имел зуб на вашего сына? – Нет. Безусловно нет. В течение трех лет Клайд управлял всеми делами. Он во всем разбирался, его уважали и даже любили. Разве что… – Осгуд вдруг замолк, разинув рот, а затем, после некоторого замешательства, продолжил: – Бог мой, я только сейчас вспомнил… но нет, смешно… – Что именно? – Так… один наш бывший работник. Два года назад у нас пал теленок от племенной коровы, Клайд обвинил этого человека в преступной халатности и выгнал. С тех пор тот постоянно болтает, что не был виноват, и, как мне говорили, тешит себя надеждой отомстить Клайду. Теперь он, кстати, служит на ферме Пратта. Тот его нанял прошлой весной. Зовут его Дейв Смолли. – Он был там вчера вечером? – Возможно. – Конечно был, – бесцеремонно вмешался я. – Вы же должны его помнить. Тот самый придурок, что пытался доказать вам, что валун – это не зал ожидания. Вулф покосился на меня: – Ты имеешь в виду того идиота, который размахивал ружьем и прыгал, как обезьяна? – Угу. Дейв Смолли – это как раз он. – Тьфу! – Вулф поморщился. – Нет, мистер Осгуд, он не подходит. Вы совершенно справедливо заметили, что убийца должен отличаться умом и сообразительностью. Дейв невиновен. – Слышали бы вы его болтовню! – К счастью, Бог миловал. – Вулф поудобнее устроился в большом мягком кресле. – Продолжим нашу работу. Перед тем как побеседовать с вашей дочерью, я хочу высказать несколько мыслей. Во-первых, должен предупредить вас, что, несмотря на мой разговор с Уодделлом, официальная версия почти наверняка будет гласить, что ваш сын сам залез на пастбище, чтобы как-то навредить быку. При расследовании неминуемо всплывет, что Клайд побился об заклад с Праттом о том, что тот не зажарит Гикори Цезаря Гриндона на этой неделе. Они будут утверждать, что Клайду для выигрыша пари надо было всего лишь на пять дней задержать пиршество, и он, возможно, попытался это сделать. Их заворожит формулировка «на этой неделе». Вообще-то, в формулировке условий пари и в самом деле есть кое-что важное… Но это им не понять. – О чем вы говорите? Пари было дурацкое… Чистое ребячество! – Нет, я не согласен. Пари отнюдь не было дурацким. В свое время я укажу вам на важность формулировки. Во-вторых, по какому бы пути ни пошел мистер Уодделл, мы должны проявлять к нему уважение. Если сочтете его поведение оскорбительным, не выходите из себя и не посылайте его к черту, поскольку нам могут понадобиться собранные им факты. Многие из них. Например, чем занимались различные обитатели дома Пратта вчера вечером между девятью и половиной одиннадцатого вечера. Сам я этого не знаю, поскольку в девять часов мне захотелось побыть в одиночестве и я поднялся к себе в комнату почитать. Нам потребуется медицинское заключение о времени, когда наступила смерть. Можно предположить, что это произошло не ранее чем за пятнадцать минут до появления мистера Гудвина, но заключение эксперта будет более точным. Важно установить, подтвердится ли моя версия про возможные следы крови на траве около шланга и на рукоятке кирки и так далее. В-третьих, я вновь задаю вопрос, на который вы не ответили. Итак, за что вы ненавидите мистера Пратта? – Я же сказал, что это никак не связано с нашим делом! – В любом случае прошу вас ответить. Конечно, это бестактно с моей стороны, но мне самому придется решать, относится это к делу или нет. – Тут нет никакого секрета. – Осгуд пожал плечами. – Здесь это известно всем. Никакой ненависти к нему я не питаю – только презрение. Я вам рассказывал, что его отец служил у моего конюхом. Уже с детства Том был диким и задиристым парнем, но с амбициями, если можно так выразиться. Позднее он ухаживал за одной девушкой по соседству и вынудил ее пообещать, что она выйдет за него. Когда же я вернулся домой после колледжа, мы с ней приглянулись друг другу и вскоре поженились. Том уехал в Нью-Йорк и долгое время здесь не появлялся. Очевидно, он затаил обиду, потому что лет восемь назад вдруг начал мне мстить. Он разбогател и пустил в ход деньги и всю свою изобретательность, чтобы досаждать и пакостить мне. Два года назад он приобрел землю по соседству с моим хозяйством и затеял строительство, что усугубило положение. – Вы не пытались отплатить ему той же монетой? – Если я и попробую ему отплатить, то только хлыстом. Нет, я стараюсь просто не замечать его. – Вчера днем ваш сын обвинил Пратта, что тот хочет зажарить Цезаря с единственной целью – оскорбить вас. Он считал, что если зажарят и съедят быка, превосходившего по всем статьям вашего лучшего быка, то это унизит вас и сделает всеобщим посмешищем. Я так не считаю. Пратт утверждал, что устраивает пиршество в рекламных целях. – Плевал я на него. Какое мне дело? – Возможно, и никакого. Но факты говорят о том, что бык – ключевое звено в нашем расследовании, и нельзя забывать о нем. Как, впрочем, и о Пратте. Вы отвергаете возможность, что он мог убить из мести? – Да. Он не сумасшедший… По крайней мере, я так думаю. – Хорошо. – Вулф вздохнул. – Пошлите, пожалуйста, за вашей дочерью. Осгуд нахмурился: – Она у матери. И что вы к ней привязались? Вы, конечно, дока в своем деле, но мне кажется, что вопросы следует задавать не здесь, а в доме Пратта. – Вы меня наняли, сэр, так что позвольте мне самому решать. Сейчас очередь вашей дочери. А в доме Пратта вопросы задает Уодделл, как и подобает представителю законных властей. – Вулф поднял палец. – С вашего разрешения. Осгуд поднялся и, подойдя к столу, нажал кнопку звонка. Вернувшись на место, он несколькими глотками прикончил хайбол, который к тому времени, видимо, стал таким же теплым, как и пиво в бокале Вулфа. Появилась курносая девица и получила указание пригласить мисс Осгуд. – Не понимаю, чего вы добиваетесь, Вулф, – заявил Осгуд. – Если вы считаете, что, поговорив со мной, исключили из числа подозреваемых всех, кто гостил у Пратта… – Ни в коей мере. Я никого не исключал. – Голос Вулфа звучал слегка раздраженно, и я сообразил, что настало время попросить у курносой прислужницы еще пива, и похолоднее. – Чтобы окончательно исключить кого бы то ни было из числа подозреваемых в убийстве, я должен найти убийцу. Вы, конечно, не способны понять моих методов – в противном случае вы бы расследовали дело, а не я. Если хотите попытать свои силы, то могу подкинуть вам пару задачек. Ну, например, является ли мисс Роуэн сообщницей убийцы? Для того ли она встретилась вчера вечером с мистером Гудвином и просидела с ним битый час возле моей машины, которую он разбил о дерево, чтобы отвлечь внимание моего помощника, пока совершалось преступление? Или если вы предпочитаете другой тип задач… Он сделал гримасу, умолк и изготовился встать. Я тоже поднялся, а Осгуд направился к двери, чтобы встретить свою дочь, которая вошла в комнату в сопровождении женщины средних лет, в темно-синем платье и с волосами, уложенными на затылке. Осгуд пытался было уговорить женщину уйти, но та не послушалась и подошла к нам. Осгуду пришлось представить нас: – Мистер Ниро Вулф, Марсия. Его помощник – мистер Гудвин. Моя жена. Послушай, дорогая, тебе нет смысла оставаться здесь, ты ничем не поможешь… Пока Осгуд убеждал жену, я с учтивым видом разглядывал ее. Прекрасная фермерская дочка, которая, согласно одной из версий, вдохновила Тома Пратта на злополучный замысел сделать бифштекс из Гикори Цезаря Гриндона, была, пожалуй, до сих пор прекрасна. Впрочем, мне трудно судить о женщинах, когда им около пятидесяти. Тем более это было бы несправедливо, так как глаза миссис Осгуд покраснели и распухли от слез, что, несомненно, отразилось на привлекательности. – Не беспокойся, Фред, я буду держать себя в руках, – отбивалась она. – Нэнси мне все рассказала. Ты прав, наверное… Ты всегда прав… Только не смотри так на меня… Ты, конечно, должен все выяснить, но я не могу оставаться одна… Ты же знаешь, Клайд всегда говорил, что без меня у него никакое дело не ладилось… – Губы ее задрожали. – И если сейчас будут разговаривать о нем с Нэнси, я хочу присутствовать. – Это глупо, Марсия. Совершенно бессмысленно… – Осгуд взял ее за руку. – Если бы ты… – Прошу прощения. – Вулф насупился и заговорил тоном, не допускавшим возражений: – Здесь никто из вас не останется. Я хочу побеседовать с мисс Осгуд с глазу на глаз. Не забывайте, сэр, что я работаю! И работаю на вас! Я безмерно сочувствую вашему горю, поверьте, но не могу позволить вмешиваться в мою работу. Поймите – я действую исключительно в ваших интересах. Осгуд ожег его злобным взглядом, потом сказал жене: – Пойдем, Марсия. Я выпалил ему вслед: – Извините, но было бы лучше, если ему принесут еще пива. Скажем, бутылки три, и похолоднее. Глава 10 Нэнси, занявшая освободившееся кресло, казалась значительно более неприступной, чем того требовала обстановка, тем более что ее отец был законным клиентом Вулфа. Можно было подумать, что ее собираются допрашивать враги. Конечно, учитывая смерть брата, нельзя было ожидать, что девушка будет светиться от радости, тем не менее в ее позе читалась не только неприступность, но и явная враждебность. Даже губы, теплоту и чувственность которых я не преминул отметить каких-то двадцать четыре часа назад, теперь сжались в тонкую, напряженную и почти бесцветную линию. Вулф откинулся на спинку кресла и разглядывал Нэнси из-под полуприкрытых век. – Я постараюсь быстро покончить с этим делом, мисс Осгуд, – сказал он елейным голосом. – Думаю, что в отсутствие ваших родителей мы скорее достигнем цели. Она кивнула, но не проронила ни слова. – Мы должны, – продолжил Вулф, – как можно более подробно, желательно шаг за шагом, восстановить действия вашего брата после того, как он покинул дом Пратта вчера днем. Скажите, вы ехали в одной машине с Бронсоном и братом? – Да, – произнесла она низким, но твердым голосом. – Расскажите вкратце обо всем, что случилось после вашего ухода. – Мы прошли через лужайку к машине, сели и поехали. Хотя нет, Клайд чуть задержался, потому что его окликнул Макмиллан. Клайд вылез, подошел к нему, они поговорили с минуту, затем Клайд вернулся, и мы поехали домой.