– Может, мне сходить поискать его? – предложил я. – Нет. Мы подождем, – ответил Вулф. Мы сидели в комнате павильона, где размещалась дирекция ярмарки, но не в той, в которой во вторник встречались с Осгудом. Комнатка была загромождена мебелью и завалена бумагами. Был полдень. Выйдя из здания прокуратуры в сопровождении Вулфа, я поразился, увидев на стоянке наш седан. Вулф пояснил, что машину пригнал сюда один из работников Осгуда. Вулф велел взять курс на ярмарку. Сперва мы заехали в главный павильон, осмотрели орхидеи и обрызгали их раствором. Вулф нанял служителя, который должен был ухаживать за цветами до субботы, а затем проследить за их упаковкой и отправкой. После этого мы прошли в помещение, где Вулф назначил встречу с Лу Беннетом, и вот прождали его там до самого полудня. – Если хотите знать мое мнение, – выпалил я, – то нам лучше всего изменить свою внешность, сесть в машину и как можно скорее добраться до Нью-Йорка или махнуть через границу в Вермонт и там укрыться в заброшенной мраморной штольне. – Не паясничай, Арчи. Я засунул руки в карманы: – Я изучал ваше лицо без малого десять лет и наизусть знаю все ваши гримасы и ужимки, замыслы и настроения. Так вот, беру на себя смелость утверждать, что не верю в существование доказательств, о которых вы распинались перед этими недоумками. – Ты прав, их не существует. – Я имею в виду доказательства, которые вы обязались представить через двадцать четыре часа. – Я тоже. – Но вы собираетесь их заполучить? – Да. Я уставился на него: – Да, я так и думал, что рано или поздно это должно было случиться. Многие великие умы так кончали. Не думал только, что это протекает столь болезненно. Лучше бы это случилось со мной. Помню, моя бедная мамочка лет двести назад… – Замолчи! Я своего добьюсь. – Чего? Направления в психушку? – Добуду доказательства. Пока их нет. Быка кремировали. Больше ничего не осталось, чтобы продемонстрировать мотив для убийства Клайда. Что касается Бронсона, то мистер Лейк в полном тупике. Никаких отпечатков пальцев, кроме твоих, на бумажнике не оказалось. Никто не помнит, когда он зашел в павильон. Никто не видел его в чьем-либо обществе. И полное отсутствие мотивов. В Нью-Йорке тоже ничего не нашли. Проследить телефонный звонок не удалось. Абсолютный вакуум. При данных обстоятельствах остается уповать только… А! Доброе утро, сэр. Секретарь национальной гернзейской лиги вошел и прикрыл за собой дверь. Он выглядел как человек, которого оторвали от дел, но казался менее раздраженным, чем накануне. Он поздоровался и присел, давая понять, что не собирается долго задерживаться. – Спасибо, что пришли, – поблагодарил Вулф. – Мы понимаем, что вы заняты. Просто диву даешься, сколько существует способов быть занятым. Мистер Осгуд должен был предупредить вас по телефону, что я обращусь к вам с просьбой от его имени. Буду предельно краток. Сначала то, что относится к делу: картотека вашей лиги хранится в конторе, в Фернборо, в ста десяти милях отсюда. Самолет мистера Стюртеванта, который подряжается перевозить пассажиров, способен слетать туда и обратно за два часа. Таковы факты. Беннет казался удивленным. – Допустим, хотя про самолет мне неизвестно. – У меня есть договоренность с мистером Стюртевантом. Дело в том, сэр, что мне до трех часов дня необходимо получить регистрационные карты Гикори Цезаря Гриндона, Уиллоудейла Зодиака, Ориноко, Гикори Букингема Пелла и быка миссис Линвиль, клички которого я не знаю. Мистер Стюртевант готов вылететь в любую минуту. Можете вы слетать с ним, или мне послать мистера Гудвина, или вы передадите с ним записку? Беннет нахмурился и покачал головой: – Формуляры из картотеки не выдаются, это строгое правило. Они в единственном экземпляре, и мы не имеем права рисковать. – Понимаю. Потому я и прошу вас полететь и привезти их. Потом будете сидеть здесь рядом со мной, чтобы они ни на секунду не исчезали из вашего поля зрения. Мне они понадобятся на полчаса, не больше. – Нет, нет, это невозможно. – Беннет замотал головой. – Да я и не могу уехать. – Но это личная просьба мистера Осгуда. – Ничем не могу помочь. И вообще не вижу в этом смысла. Вулф откинулся назад и терпеливо посмотрел на Беннета: – Один из способов проверки умственных качеств – испытание способности мыслить в необычной ситуации. Конечно, есть строгие ограничения. Скажем, все соблюдают правило не выходить на улицу в голом виде, но в исключительных случаях, например при пожаре, это правило нарушают. Образно рассуждая, можно сказать, что сейчас в Кроуфилде вспыхнул страшный пожар. Убивают людей. Пламя нужно погасить и изловить поджигателя. Если вы не видите связи между пожаром и вашей картотекой, то я ее вижу, можете мне поверить. Мне жизненно важно взглянуть на эти формуляры, точнее, на окрас и расположение пятен на шкурах. Если вы не согласны сделать такое одолжение для мистера Осгуда, то выполните ваш долг перед обществом. Я должен их увидеть. Беннет начал поддаваться, но все же возразил: – Я же не сказал, что вы не имеете права их видеть. Бога ради. Отправляйтесь туда сами и разглядывайте сколько хотите. – Но это же абсурд! Взгляните на меня. – Не вижу ничего особенного. Самолет вас выдержит. – Нет, – от ужаса Вулф содрогнулся. – Ни за что не выдержит. В этом тоже можете мне поверить. Ожидать, что я полечу на самолете, совершенно противоестественно. В чем дело, черт побери! Сперва вы отказываетесь нарушить какое-то смехотворное, пустяковое правило, а потом у вас еще хватает легкомыслия предлагать мне… Вы когда-нибудь летали самолетом? – Нет. – Так попробуйте же! Необыкновенное ощущение! Вы будете в восторге. Мистер Стюртевант – весьма искусный и надежный пилот, да и машина у него первоклассная. Привезите мне эти карты! Конец спорам положило предложение бесплатно прокатиться на самолете. Пять минут спустя Беннет сдался. Он записал, какие формуляры нужны Вулфу, сделал несколько телефонных звонков, и я проводил его на летное поле. Пошли мы пешком, благо аэродром соседствовал с ярмаркой, а Беннет хотел напоследок заглянуть еще разок в гернзейский павильон. Нас встретил Стюртевант, симпатичный безусый паренек в замасленном комбинезоне, уже разогревавший к нашему приходу мотор маленького желтого биплана. Беннет вскарабкался в кабину, и вскоре самолет покатил по полосе, развернулся, стремглав промчался мимо меня и взмыл в воздух. Я проводил его взглядом, удостоверился, что он взял курс на восток, и зашагал в методистскую закусочную, где условился встретиться с Вулфом. Я предвкушал, с каким удовольствием запущу зубы во фрикасе, для которого в моем желудке оставалось достаточно места после завтрака в каталажке. Впрочем, трапеза оказалась непраздной, поскольку Вулф уже успел наметить кое-какую программу, выполнение которой возлагалось на меня. Несмотря на свои пространные разглагольствования о правилах, которые в исключительных случаях можно и нарушать, собственное правило – никаких дел во время еды – он соблюдал неукоснительно, так что мы не утруждали себя беседой. Когда мы покончили с пирогом и появился кофе, Вулф принял более удобную позу и начал излагать свой план. Мне предписывалось отправиться на машине к Осгудам, принять ванну и переодеться. Поскольку дом был забит прибывшими на похороны гостями, мне полагалось обращать на себя возможно меньше внимания. Самое лучшее, чтобы Осгуд вообще меня не заметил, так как он все еще подозревает, что я свел его дочку с отродьем ненавистного Пратта. Потом мне следовало собрать и упаковать наши вещи, отнести их в машину, набить ее утробу бензином, маслом и прочим, чего ей захочется, и доложить об исполнении Вулфу, который будет ждать меня в той же комнате в административном павильоне и куда не позднее трех часов придет Беннет. – Как упаковать вещи? – поинтересовался я. – Мы полетим на самолете? Вулф тяжело вздохнул: – Мы поедем на машине домой. Даже не верится – домой! – Остановки будут? – Заедем к мистеру Пратту. – Он глотнул кофе. – Кстати, едва не забыл. Два пункта. У тебя есть при себе записная книжка или что-то в этом роде? – Да, блокнот. Из тех, что всегда со мной. – Могу я взять его? И твой карандаш. Спасибо. Хорошо бы формат у блокнота был покрупнее, но, пожалуй, сойдет. – Он засунул блокнот с карандашом к себе в карман. – И второе: мне нужен хороший и надежный лгун. – К вашим услугам, сэр. – Я выпятил грудь. – Нет, не ты. В дополнение к тебе. – Другой лгун, помимо меня? Обычный или с причудами? – Обычный. Но наш выбор ограничен. Он должен быть из состава той троицы, что околачивалась возле пастбища в понедельник, когда я стоял на валуне. – Что ж… – Я в задумчивости пожевал губы. – Ваш приятель Дейв вполне сгодится. Он любит поэзию. – Нет. Исключено. Только не Дейв. – Вулф приоткрыл глаза. – А как насчет Лили Роуэн? Кажется, она неплохо к тебе расположена. Особенно после того, как посетила тебя в заключении. – Откуда вам известно, черт побери?! – Простая догадка. Голос твоей матери в телефонной трубке принадлежал ей. Мы еще обсудим это хулиганство, когда вернемся домой. Коль скоро идея этого балагана была твоя, ты должен был говорить с Лили. Заключенных к телефону не подзывают, следовательно, она к тебе приезжала. А раз вы столь дружны, она не станет артачиться. – Я не люблю использовать свое обаяние в деловых целях. – Опалу, зашедшую слишком далеко, могут объявить недействительной. – Когда я пойму, что это такое, то непременно свяжусь с вами. Хотя готов вернуть это вам в неразжеванном виде. – Она пойдет на ложь? – Конечно! Тут сомневаться не приходится. – Это очень важно. Мы можем на нее положиться? – Целиком и полностью. – Тогда разыщи ее и договорись, чтобы с трех часов дня она ждала нас у Пратта. – Он заметил проплывавшую мимо методистку и заказал еще кофе. – Уже второй час. Мистер Беннет уже на подлете к Фернборо. У тебя остается мало времени. Я опустил чашку и вышел. Все шло как по писаному, но прохлаждаться мне было некогда. Первым делом я позвонил в дом к Пратту, на счастье, Лили оказалась там, так что с этим делом было улажено. Потом я на всех парах понесся к Осгуду, вошел с черного хода по задней лестнице и благополучно избежал встречи с папашей. Впрочем, я и так мог остаться незамеченным, потому что в доме буквально яблоку было негде упасть, как на ярмарке. Прибыло около сотни машин, поэтому мне пришлось поставить наш седан на значительном удалении от дома и, естественно, перетаскивать вещи в одиночку. Панихида началась в два часа. Когда я покидал дом, из него слышался только голос священника, молившегося за упокой души Клайда Осгуда, который одновременно выиграл и проиграл свое последнее пари. Без пяти три, чистый, элегантный и добропорядочный, я оставил битком набитую машину перед входом в административный павильон, не имея ни малейшего представления о том, какие доказательства сходят с мощного конвейера Вулфа, но довольно четко представляя себе грузополучателей. По-видимому, Стюртевант не подвел, благо конвейер работал на полных оборотах. Вулф в одиночестве склонился над столом, разложив перед собой полдюжины карточек с раскрашенными изображениями быков. Одна из карточек лежала прямо перед его носом, и Вулф, сосредоточенно пыхтя и поглядывая на нее, рисовал карандашом в моем блокноте. Он был погружен в работу, как художник, одержимый творческим процессом. Я перегнулся через его плечо и несколько минут разглядывал его творение, обратив внимание, что карточка, из которой Вулф черпал вдохновение, была подписана «Гикори Букингем Пелл». В конце концов я отказался от бесплодных попыток понять, что происходит, и сел рядом. – Как случилось, что Беннет доверил вам свое сокровище? – осведомился я. – Вы влезли к нему в душу или подкупили его? – Он пошел поесть. Ничего не случится с его формулярами. Сиди спокойно, постарайся не мешать мне и не чесаться. – Зуд уже прошел.