Уитни уставилась на фотографию Амелии на скамейке с Майклом. – А тот взрослый парень, с которым переписывалась Амелия… его случайно звали не Джей? – спросила Уитни. – Может, и Джей… – неуверенно протянула Бекка. – Вроде бы там были две буквы. Джей-Ти, кажется. Джей Томас. По телу Уитни пробежала дрожь. – Спасибо, – выдавила она. – И еще, – неожиданно добавила Бекка, – я не все вам сказала раньше. Знаете, почему мы с Амелией больше не общаемся? Из-за того самого типа. Майкла или как там его. Неприятный он. Любит тусовки и все время хвастается, какой он крутой. Треплется про свои темные дела. В общем, с тех пор как Амелия начала общаться с ним и его компанией, она стала совсем другой. Уитни и сама видела, как сильно изменилась Амелия. – Знаешь кого-нибудь из его компании? – Э-э… еще одного парня звали то ли Кэри, то ли Крейг… О боже… Честно говоря, я и не пыталась запомнить. У меня тогда мысли были заняты… – Да, Алеком, – разочарованно закончила Уитни. Разве подруги не должны оберегать друг друга? Поддерживать, если нужно? Разве нет у них своего рода кодекса взаимовыручки? Прежде Уитни считала, что у Амелии замечательная подруга; теперь она в этом сомневалась. И все же испытывала благодарность за то, что в конце концов она решила рассказать ей. – Спасибо тебе, Бекка. Закончив разговор, Уитни повернулась к Натали, которая смотрела на нее, вопросительно подняв брови. – В общем, судя по всему, парень этот живет в нашем жилом комплексе, некий Майкл. Втайне от меня Амелия с ним встречалась. Натали коснулась ее руки. – Боже… этого еще не хватало… Слезы навернулись на глаза Уитни. – Оказывается, я почти ничего не знаю о своей дочери. Она так много скрывала от меня… – Убирая телефон в карман, Уитни взглянула на подругу. – Не могу поверить, что все происходит наяву. – А если она уже вернулась? Пойдем к тебе, проверим, – сказала Натали, но прежняя убежденность исчезла из ее голоса. Они вернулись в квартиру. Амелии там не было. Уитни решила больше не терять времени и сообщила в полицию о пропаже дочери. Женщина-оператор пообещала прислать полицейских. Через несколько минут раздался еженедельный звонок от матери. Уитни уставилась на телефон, раздумывая, отвечать или нет. Сможет ли она выдержать разговор с мамой? Он всегда был пустым, ничего не значащим, словно мать звонила лишь для галочки, чтобы почувствовать себя заботливой. – Ответь, – посоветовала Натали. – Вдруг она что-то знает? Вряд ли, конечно, но в сложившейся ситуации надо испробовать все. При звуке маминого голоса Уитни напряглась, инстинктивно выпрямила спину и расправила плечи. Сядь ровно. Держи спину прямо. Расправь юбку. Перестань ерзать. Веди себя тихо. – Привет, мам. Как дела? Натали ушла в гостиную, оставив ее на кухне одну. Прислонившись спиной к стойке, Уитни смотрела в окно. В кухне мужчины через дорогу было темно. Уитни разглядывала растение, которое он держал на окне. Зеленые, изогнутые листья, ярко-синий цветочный горшок… – Все хорошо. Как ты? Уитни представила маму в изящной позе у кухонной стойки, как она элегантно поставила на нее локоть, прижав телефон к уху. Волосы, без сомнения, тщательно уложены, ни одна прядь не выбивается из платинового боба. И хотя сегодня она, скорее всего, выходила лишь в магазин, наверняка была одета и накрашена как на парад. Мама на себе не экономила. Можно было бы продолжать в том же духе. Сказать, что у нее тоже все хорошо. Ответить на вопросы о работе, об учебе Амелии, о погоде. Выслушать рассказ мамы о соседях, с которыми Уитни даже знакома не была. Затем мама скажет, что рада была услышать ее, и повесит трубку. Каждый раз разговор шел по одному и тому же сценарию. Как поведет себя мама, если рассказать ей об Амелии? Проявит сочувствие? Бросится на помощь? Или разразится критикой? Обвинит во всем ее, от чего станет только больнее? Их отношения были напряженными всю жизнь. Глядя на фотографии из своего раннего детства, слушая рассказы знакомых о том времени, Уитни понимала, что тогда ее мама была заботливой и любящей. И, наверное, оставалась бы такой и дальше, если бы не родила сына, больного муковисцидозом. С тех пор как на свет появился Кевин, – Уитни тогда было пять, – вся жизнь матери была подчинена ему одному. Теперь ее волновали лишь бесконечные ингаляции, прием лекарств, пребывание сына в больнице. Главным для родителей стало здоровье сына. Умом Уитни все понимала. Брат тяжело болен, нуждается в постоянном уходе. И в этом нет его вины. Уитни даже жалела его, судьба жестоко обошлась с Кевином. И все же ревность побеждала сочувствие. Уитни страдала от того, что все внимание родителей отдано исключительно брату, а она где-то на втором плане. Впрочем, если мама узнает об исчезновении Амелии, то, вероятно, откликнется и поддержит ее. Будет рядом. Так или иначе, Уитни была не в состоянии вести традиционную светскую беседу. Она была совершенно измотана. Напугана. И никогда не нуждалась в поддержке матери больше, чем сейчас. – Сказать по правде, дела у нас неважные, мама. – Что?! Что случилось? – Я пока сама не знаю. Вчера вечером Амелия ушла к подруге и до сих пор не вернулась. – Вот как… По ее тону Уитни поняла, о чем она подумала. Какая мать, такая и дочь. Уитни сразу же пожалела о сказанном. – Ладно, ничего страшного. Куда она денется, наверняка скоро придет, – дала Уитни задний ход. Ясно, что Амелия не у мамы, поэтому толку от матери никакого. – Может, мы с ней просто недопоняли друг друга, когда договаривались. Имели в виду каждый свое. Она городила всякую чушь. Ну почему мать всегда влияла на нее подобным образом, заставляла оправдываться? Будь ласковее с братиком. Поиграй с братиком. Займи чем-нибудь братика. Уитни послушно выполняла то, что от нее требовали, но мама все равно недовольно ворчала. Осторожнее с братиком! Могла бы обходиться с ним поласковее. Ну что ты наделала! Из-за тебя братик совсем разнервничался. Как Уитни ни старалась, угодить матери не могла. Она часто представляла, как вырастет. Станет мудрой. Зрелой. Мечтала о том времени, когда станет независимой и будет жить, как хочет. Но даже сейчас, когда ей за сорок, она по-прежнему зависит от мнения матери и оправдывается перед ней. – Наверняка так и есть. Амелия славная девочка, – согласилась мама. – Я разговаривала с ней на прошлой неделе, и она сказала, что все хорошо. У нее появился новый друг, и она очень хочет навестить своего отца в Амстердаме. – Навестить отца? – Сказала, что занимается оформлением паспорта. – Да не могла она оформлять никакого паспорта! Я не давала согласия и ничего не подписывала! – Ну, наверное, ей помогает Дэн. Ведь он такой чудесный отец! – М-да. Уитни привыкла к подобным шпилькам в свой адрес. Мать никогда не упускала возможности напомнить ей об ошибке, которую Уитни совершила, позволив Дэну уйти. – О, Уитни, вот и папа подошел. Хочет поздороваться. – Привет, дочка. – Голос отца – глубокий, проникновенный, как у актеров, которые читают текст за кадром – неизменно успокаивал. В детстве она любила, когда он пел ей или читал на ночь сказки. – Как дела? – Более-менее.